Муза мнимых странствий
Вышла в прокат итальянская комедия «Увидеть Париж и…»
В прокате — комедия Леонардо Пьераччони «Увидеть Париж и…» (Pare parecchio Parigi). Михаил Трофименков удивился тому, что на местами симпатичном пустячке лежит тень творчески (как издавна свойственно итальянским ремесленникам) переработанного серьезного кинопроизведения.
Профессор Канистраччи (Нино Фрассика, второй слева) отправляется в Париж, не покидая родной Тосканы
Фото: «ПилотКино»
Профессор Канистраччи (Нино Фрассика, второй слева) отправляется в Париж, не покидая родной Тосканы
Фото: «ПилотКино»
Финальные титры удостоверяют, что фильм, несмотря на вопиющую нелепость интриги, основан на реальных событиях. Якобы в 1982 году некие братья, желая скрасить последние дни жизни отца, совершили подвиг изобретательности, который и повторили герои «Увидеть Париж и…». Свежо предание, да верится с трудом, хотя всякое на свете случается.
Но «Увидеть Париж и…» вызывает прямые ассоциации с нашумевшей двадцать с лишним лет назад лирико-политической притчей Вольфганга Беккера «Гуд-бай, Ленин» (2003).
Мать главного героя, суровая профсоюзная функционерша из ГДР, впадала в кому, увидев арест сына на одной из демонстраций, предшествовавших падению Берлинской стены.
Стена рушилась, мама выходила из комы, но любой стресс был для нее категорически противопоказан. А что может быть большим стрессом для ортодоксальной коммунистки, чем крах социализма. Вот и приходилось сыну с подругой имитировать для мамы социализм на семидесяти восьми квадратных метрах жилой площади. То перекладывая продукты из супермаркета в чудом раздобытые упаковки снятых с производства товаров. То записывая для мамы фейковую местную программу «Время» с новостями о тружениках полей, героях мартена и кознях реваншистов.
«Увидеть Париж и…» по большому счету тот же «Гуд-бай, Ленин», только уцененный до грошового качества, лишенный неподдельной грусти, умеренной злости, незаурядной изобретательности и, что самое главное, социальности оригинала.
Уместно подчеркнуть разницу между понятиями «комедия по-итальянски» и «итальянская комедия».
Первая из них — великая национальная школа 1960–1970 годов, чаще всего сфокусированная на злоключениях «маленького человека» и всегда ядовито-социальная. Вторая — даже не ошметки этой великой школы, это было бы еще полбеды, а унылые фарсы о маленьких проблемах среднего класса, представители которого то безуспешно лечатся от аэрофобии, то опрометчиво пускаются в турпоход. «Увидеть Париж и…» — еще далеко не худший ее образец.
Сочтены дни восьмидесятилетнего профессора социологии Канистраччи (Нино Фрассика, вылитый Леонид Ильич Брежнев): бедняга падает, сраженный третьим инфарктом, во время чтения лекции на тему «Человек и его падение». Одна эта деталь уже задает планку нового итальянского юмора.
У профессора дурная репутация хама и эгоиста.
Подумать только, он отказывается перевести часть гонорара детскому благотворительному фонду и семьдесят лет назад ни разу не сходил посмотреть, как его сынок играет в футбол. Воистину дьявол в человеческом обличье.
Его болезнь сводит его пять лет как не видевшихся детей, не менее эгоистично игнорировавших папу со дня загадочной маминой смерти: какое же итальянское кино без маленького, придурковатого скелета в семейном шкафу.
Бернардо (Леонардо Пьераччони) — хозяин конноспортивного клуба. Потасканная Джованна (Кьяра Франчини) — манекенщица, коллекционирующая юных любовников. Семейная интеллектуалка Ивана (Джулия Бевилакуа) — инженер, вынужденная нянькаться с троицей рабочих, идиотов себе на уме.
В неожиданном порыве они решают реализовать мечту отца: увидеть Париж. Хотя в то, что за всю жизнь профессору из Флоренции такой возможности не выпало, верится с трудом. Папа «остается на балансе» больницы, везти его куда-то — уголовное преступление. Поэтому, благо папа почти ослеп, дом на колесах, арендованный детьми, нарезает круги по сыновьему клубу с краткими вылазками на проселки и остановками то в «Болонье», то в «Альпах», расположенных в шаговой доступности от клуба.
Все это вяло и пыльно, как тосканские дороги, зато орошено все более и более обильным потоком слез и соплей. Впрочем, заранее понятно, что и папа окажется отнюдь не Карабасом-Барабасом, и у детей сердца не каменные, и вообще все всех любят.
Приятное, но краткое разнообразие вносят в действие лишь эскапады подчиненных Иваны, ангажированных ею для участия в инсценировке. По сценарию они изображают то альпийскую фауну — похотливых горных козлов и медведя, смахивающего на гориллу,— то косноязычных французских таможенников а-ля «жандармы из Сен-Тропе».
Впрочем, есть на обочине фильма и по соседству с клубом «отвратительная, грязная и злая», как назывался знаменитый фильм (1974) Этторе Сколы, парочка, почти что явившаяся из вселенной «комедии по-итальянски». Мегера-мамаша, имитирующая инвалидность, экс-шлюха, ударившаяся в агрессивный католицизм. И ее великовозрастный сыночек, раскрашивающий деревянные статуэтки и палящий из карабина по главным героям.
Тоже своего рода счастливая семья: может, и посчастливее клана Канистраччи будет.