Разбойник с большой оперной дороги

В «Мариинском-2» состоялась последняя оперная премьера сезона — «Эрнани» Верди в постановке болгарского режиссера Орлина Анастасова, дебютировавшего на российской сцене. Рассказывает Владимир Дудин.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Валерий Гергиев любит собирать в своем театре комплекты оперных сочинений, среди которых из зарубежных композиторов наиболее полно представлено лишь собрание Вагнера, после которого идет Пуччини. Есть совсем по чуть-чуть Россини, Доницетти (чьи истории трех королев все еще ждут здесь своего часа) и Бриттена, совсем плохо дела обстоят с Генделем, который не представлен никак.

Из двадцати шести оперных опусов Верди в репертуаре Мариинского театра в активной ротации четырнадцать названий. Выбор «Эрнани» может показаться странным, учитывая, что есть куда более интересные «Разбойники», «Корсар», «Стиффелио» или роскошная «Жанна д`Арк» (которая могла бы составить любопытную пару к «Орлеанской деве» Чайковского). С другой стороны, «Эрнани», пятая вердиевская опера, написанная композитором в тридцать лет, выглядит как первая проба множества сюжетных мотивов его будущих опер, включая и «Риголетто», и «Бал-маскарад», и «Трубадура», и «Дон Карлоса». Здесь впервые возникают мотивы зловещей клятвы, мести за убитых родителей, сведения счетов, рокового жребия. Кроме того, «Эрнани» — первая опера, созданная Верди на сюжет из настоящей высокопробной литературы той поры: здесь в основе одноименная драма Виктора Гюго, ставшая едва ли не главным театральным скандалом 1830-х годов.

Успех этой оперы, премьера которой состоялась в венецианском La Fenice в 1843-м, только через десять лет смог затмить «Трубадур», к слову, перенявший главный рецепт «Эрнани» — «чудо, тайна и авторитет», как определял Достоевский формулу власти. И по запутанности сюжетных линий «Эрнани» если и не дотягивает до «Трубадура», то немногим. Здесь сразу три претендента на руку и сердце юной испанской аристократки Эльвиры, среди которых не только благородный разбойник Эрнани (он же Дон Хуан Арагонский) и король Кастилии Дон Карлос (он же будущий император Карл V), но и ее дядя — испанский гранд Дон Руй Гомес де Сильва.

49-летний Орлин Анастасов до последнего момента был известен оперному миру скорее как один из лучших басов своего поколения, которого ставила в пример его великая соотечественница, сопрано Гена Димитрова. Валерий Гергиев, вероятно, вспомнил о нем по старой дружбе, начавшейся с 1999-го на конкурсе Operalia, где маэстро сидел в жюри, а юный Орлин получил первую премию.

Теперь, уже в качестве режиссера, он вволю продемонстрировал традиционалистский взгляд на оперу, представив «Эрнани» фактически как концерт в костюмах. С эстетическими запросами Мариинского театра последней пятилетки, что и говорить, совпадение идеальное. Анастасов, правда, дерзнул назвать свою постановку «авангардной», но имел в виду, вероятно, активную работу поворотного круга, на котором с устрашающим скрипом неторопливо двигались замки и соборы. В остальном-то действо старались сделать в самом деле музейным, как в XIX веке. Это бы даже и ничего, но откуда же в XIX веке фабрики и заводы по конвейерному производству одинаковых платьев для знати или блестючих панталон и шелковых рубах для разбойников?

Записей «Эрнани» не так много, но главная и всем хорошо известная, на которую все равняются, с Миреллой Френи, Пласидо Доминго, Николаем Гяуровым, Ренато Брузоном. На премьере в Мариинском составы первых трех показов были, мягко говоря, далековаты от такого звездного уровня, а ведь смысл этой оперы, еще не до конца порвавшей со стихией бельканто, показать сочащийся красотой и безграничным дыханием вокал. Два вечера подряд в роли Дон Карлоса мужественно держался баритон Ариунбаатар Ганбаатар, любимец Валерия Гергиев по конкурсу Чайковского, где тот получил Гран-при. В первый вечер было слышно, как много он накануне репетировал, но уже ко второму он собрался, чтобы услышать взрыв оваций. Бас Глеб Перязев в партии де Сильвы был стилистически ровнее и актерски убедительнее, чем его высоченный коллега Мирослав Молчанов (с которым они вместе поют братьев-великанов в «Золоте Рейна»). Для того чтобы дать пощечину такому, сопрано Динаре Алиевой (Эльвира) пришлось аж подпрыгнуть в финале.

Тенор Нажмиддин Мавлянов в титульной партии романтического разбойника слушался очень утомленно-обреченным, в то время как его младший коллега Роман Широких провел ее с завидной грациозностью и блеском. Солистка Большого театра Динара Алиева сделала максимум из возможного, чтобы представить свою героиню во всем очаровании характера. Ее коллега из Мариинского театра Оксана Шилова, соскучившаяся по премьерным историям, явила свою Эльвиру, способную любить и быть любимой, во всей красе стиля, вкуса и примадоннской надмирности. Валерий Гергиев, со своей стороны, играл в аутентизм, убирая лишнюю мощь оркестра порой до камерности. Кристиан Кнапп был проще, предсказуемее, но его яркость и прямолинейность шедевр не испортили, а, напротив, позволили ему прозвучать с большей артикуляционной ясностью.

По прошествии почти 200 лет кажется, что по яркости и дерзости «Эрнани» все же во многом уступает более раннему «Набукко», в котором так много броской, с лету запоминающейся музыки — сольной, ансамблевой и хоровой. Но очевидно, что в «Эрнани» Верди совершил глубокий выпад в сторону освоения музыкальной драмы, попытавшись на первый план поставить слово Гюго, найти музыкальные эквиваленты в интонациях, ритмах и тембрах для максимально экспрессивного выражения этого слова. Да, Орлин Анастасов, положим, был прав, говоря, что не так много мелодий вы сможете напеть, выйдя из театра после премьеры. Зато «Эрнани» захватывает почти кинематографичной сменой кадров, ритмов, метров, планов и бешеной тахикардичной динамикой. Тем более жаль, что режиссер решил эту динамичность партитуры вылечить почти полной статикой зрелища.

Владимир Дудин