«Мы настойчиво говорим с детьми про легальное трудоустройство»
Как можно помочь подросткам в трудной жизненной ситуации обрести профессию
Тысячи взрослеющих детей в России испытывают сложности с получением профессионального образования из-за трудной жизненной ситуации. Сироты, выходцы из неблагополучных семей или оставшиеся без родительского попечения — порой им не хватает мотивации для учебы, порой — материальных ресурсов. В фонде «Хранители детства» десять лет развивают программу корпоративного наставничества: подростков знакомят с работодателями, устраивают на стажировки, сопровождают на рабочем месте. Зачем это нужно детям и работодателям, что дает экономике трудовая ориентация подростков, рассказала спецкору “Ъ” Ольге Алленовой директор фонда Александра Андриевских.
Директор фонда «Хранители детства» Александра Андриевских
Фото: фонд «Хранители детства»
Директор фонда «Хранители детства» Александра Андриевских
Фото: фонд «Хранители детства»
По закону сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей, имеют право на бесплатное среднее профессиональное образование. Однако зачисление в колледжи происходит на основании среднего балла за девять классов, а многие, кто получил психологическую или физическую травму, испытывают трудности с учебой, поэтому не набирают нужного балла для поступления. Выход — поступать в те колледжи, куда берут всех. Так дети в трудной жизненной ситуации лишаются возможности получить профессию по призванию.
— Почему фонд решил заниматься трудовой стажировкой подростков, попавших в трудные жизненные ситуации?
— Мы начинали с того, что работали с ребятами из детских домов. Одна из ключевых проблем для них — выбор профессии. Государство предлагает им получить профессиональное образование после девятого класса, в основном в колледже. Но сделать осознанный выбор в таком возрасте, да еще с учетом личных травм, крайне тяжело. Кроме того, ребята из детских домов и приютов практически не поступают на те специальности, которые сами выбирают. Конкуренция высокая, а преференций для сирот при поступлении почти не осталось. Поэтому мы сочли важным дать этим детям возможность рано получить трудовой опыт в тех сферах, которые им действительно интересны.
Сейчас мы работаем и с ребятами из семей, если они в кризисной ситуации, если у них есть инвалидность. Мы сопровождаем и выпускников детских домов. У нас много кейсов, когда подросток с трудным жизненным опытом проходит стажировку в Министерстве юстиции, в департаменте цифровизации машиностроения компании «Ланит», в редакции СМИ. Это не массовое трудоустройство, но такие примеры дают мощную мотивацию для других.
В 2024 году мы провели более 600 очных мероприятий — небольшие группы, по 10–12 человек, приходили на предприятия, заводы, телеканалы, в салоны красоты, министерства.
Каждое такое мероприятие всегда состоит из четырех частей: экскурсия, мотивационная встреча с успешным специалистом, мастер-класс и сессия с HR-представителем, который рассказывает о секретах подготовки к собеседованию или поясняет, как построено внутреннее обучение в компании, как двигаться по карьерной лестнице.
Потом ребята выбирают места, где им хотелось бы пройти стажировку. У нас есть партнеры по всей стране — в 2024 году 480 организаций из 20 регионов приняли участие в наших очных мероприятиях для подростков, 189 ребят были приглашены на стажировки, причем в 64 случаях это были подростки с особенностями здоровья. Это серьезный рост: в 2023 году таких организаций-партнеров у нас было только 45.
— Получается, вы просто знакомите подростка и компанию, а дальше они взаимодействуют сами?
— Нет, мы сопровождаем стажировки, это часть программы. Обучаем корпоративных наставников — сотрудников предприятий, которые будут взаимодействовать с подростками. Составляем вместе с ними индивидуальный план стажировки. На нашем просветительском портале «Напримерку.ру» есть курс для наставников: как говорить с подростками, как мотивировать, зачем вообще подростку в 15–16 лет трудовой опыт. Ключевая задача для наших партнеров — не просто взять к себе на работу стажера, а помочь ему раскрыться, найти себя, свое призвание.
— Для чего компании участвуют в вашей программе? Зачем им такая нагрузка?
— Во-первых, они получают готовую программу корпоративной социальной ответственности, им не надо ничего придумывать. А быть социально ответственным бизнесом сегодня — это правильно и престижно. Во-вторых, это влияет на лояльность собственных сотрудников: люди гордятся тем, что их компания кому-то помогает. Это бизнес с человеческим лицом. И, конечно, для многих работодателей это инвестиция в будущее: сегодня подросток — стажер, а через пять лет — полноценный специалист.
Сейчас ведь у нас в стране огромная нехватка рабочих рук, особенно если мы говорим о высококвалифицированных работниках. Чтобы заинтересовать молодежь идти трудиться не в пункт выдачи товаров маркетплейса, а на предприятие, нужно начинать мотивировать заранее. Вы же знаете, как сейчас рынок перегрет: курьеры получают по 150–200 тыс. руб., а в Оренбургской области днем с огнем не найти тракториста на оклад в 250 тыс. руб.
— На тракториста мотивировать подростка и правда сложно, особенно в городе…
— Наши стажировки бывают в самых разных местах — от службы судебных приставов и телекоммуникационных компаний до ветеринарной клиники и кофейни. Мы предлагаем выбор. Если ребенок хочет шить, он может поработать либо на фабрике, либо в театральной костюмерной. Не захочет на фабрику — может, заинтересуется театральными костюмами. И если стажировка проходит успешно, молодые люди часто продолжают путь в профессии. Иногда одно из мест стажировки становится постоянной работой.
— Эти стажировки оплачиваются?
— Часть стажировок — это срочные трудовые договоры, например в сфере ритейла или фастфуда, и там работа подростков оплачивается. Но больше половины — бесплатные. Это наша особая гордость: мотивировать подростка работать без оплаты три недели непросто, но раз дети идут за таким опытом, значит, им это важно.
— Не получается ли так, что компании просто используют детей три недели без необходимости за это платить?
— Для компаний такие стажировки весьма затратны — новичка нужно обучить, с ним работает сотрудник-наставник, который в это время не занимается своей основной работой. Если бы у компании была задача сэкономить, она бы в подобное не вкладывалась.
Фото: фонд «Хранители детства»
Фото: фонд «Хранители детства»
Фото: фонд «Хранители детства»
— Вы предлагаете трудоустройство детям, которые не смогли поступить в учебное заведение и не получили профессию. То есть стажировка может заменить традиционное образование?
— Нет. Но если академическая траектория по предпочитаемой специальности подростку недоступна, это не значит, что для него все потеряно. Через стажировки в компаниях дети могут прийти в профессию другим путем. Есть примеры, когда ребята без профильного образования успешно работают программистами, дизайнерами, логистами. Особенно сейчас, когда можно получить дополнительное образование гибко и в разном формате.
Но стажировка порой помогает ребенку поступить в учебное заведение и окончить его. Например, у нас в программе был парень, который хотел стать ветеринаром, но не набрал баллов для поступления на бюджет. Он был растерян, не понимал, что делать. Мы убедили его пройти стажировку в ветклинике, согласовали с клиникой, и эта стажировка его вдохновила. У него на счете лежали деньги — пенсия, которую он получал от государства как сирота. Специалисты детского дома помогли согласовать с опекой разрешение на оплату первого года обучения в колледже из этих средств. Он поступил в колледж платно, затем перевелся на бюджет и сейчас продолжает учиться.
— В каких сферах проходят стажировки в этом году?
— Мы сейчас сфокусировались на фармацевтике, химии, агропроме, креативной индустрии и системе госуправления.
Для нас важно не просто расширять список компаний, а показывать подросткам, что профессиональные траектории могут быть разными.
Как я уже сказала, можно быть швеей на фабрике, производящей постельное белье, или в костюмерной мастерской театра. Это разный опыт и разная мотивация.
— Сколько детей участвуют сейчас в вашей программе?
— С 2017 года мы организовали стажировки для 1800 подростков. Причем, если в 2017-м опыт работы получили только 15 подопечных, то в 2020-м — 140, а в 2024 — 549.
— Если подростку не нравятся варианты, которые вы предлагаете, как долго он может оставаться в вашей программе?
— У нас нет ограничений по времени. Длительное участие в программе мы приветствуем — ведь так у подростка будет возможность выбрать именно то, что ему действительно нравится. Мы видим: если человек в программе три года и более, результаты прекрасные. Он увереннее смотрит в будущее, умеет писать резюме, проходить собеседование. Часто одно из мест стажировки становится постоянной работой. А если подросток потом находит работу сам, на легальном рынке, мы тоже считаем это успехом.
— Вы взаимодействуете адресно с каждым подростком — показываете ему варианты трудоустройства, потом длительное время его сопровождаете, общаетесь с работодателями, обучаете там наставников. Почему государство не идет таким же путем? Ведь оно должно не только кормить ребенка в детском доме, но и обеспечивать ему нормальное будущее.
— Специалисты социальных учреждений делают много для успешной социализации уязвимых подростков. Но государство вырабатывает массовые, а не индивидуальные решения. Есть, конечно, традиционные пути, такие как программы занятости несовершеннолетних: например, подростки сажают цветы в городах и получают за это деньги. Но это не путь к профессии. Наша программа требует персонального подхода.
Часто у сотрудников социальных учреждений нет ресурсов, необходимых для качественной профессиональной ориентации молодежи. Они исходят из уровня сдачи ОГЭ и доступности проживания в общежитии — критически важного фактора для многих выпускников.
Взрослым важно направить ребенка из детского дома в колледж с проживанием, где подросток будет обучаться профессии и иметь крышу над головой, и тогда вроде бы свою функцию государство выполнило. Выбор учебного заведения зачастую определяется также особенностями здоровья, а еще сложившимися стереотипами, что выпускники сиротских учреждений могут быть только поварами и озеленителями. И часто случается, что подростки не хотят получать ту профессию, которую фактически выбрали за них, или быстро в ней разочаровываются и потом никогда не работают в этой сфере.
Мы меняем этот подход. И даже если ребенок, например, учится на штукатура — вроде бы стандартная история для молодого человека из детского дома,— мы подбираем для него стажировку с таким наставником, который показывает ему возможности креативить, творчески самовыражаться, демонстрирует, что работа может быть интересной и финансово привлекательной.
И очень важно, что мы передаем наши методики специалистам детских домов, которые являются координаторами нашей программы в регионах. Это долго, это сложно, но по-другому не работает.
Мы учим, поддерживаем, рассказываем, вместе работаем над непростыми кейсами, чтобы спустя несколько лет они уже смогли интегрировать нашу методику в свою обычную работу с ребятами.
— Вы упомянули, что многие подростки идут работать в пункты выдачи маркетплейсов. Насколько я знаю, в этой сфере трудоустройство часто серое. А те организации, где организуете стажировки вы, оформляют официально?
— Да, конечно. Но тут есть нездоровая конкуренция. Пункты выдачи маркетплейсов предлагают высокую оплату — 3 800 руб. в день в Москве, и это работа часто без оформления. И если что-то пойдет не так, подросток остается один на один с проблемой. Поэтому мы так настойчиво говорим с детьми про легальное трудоустройство. И добиваемся, чтобы дети понимали: легальная работа — это не просто трудовая книжка, это безопасность и перспектива.