Пассажирская повесть

В «Редакции Елены Шубиной» вышла книга «16 поездок». В ней известные отечественные писатели делятся опытом передвижения в московском транспорте, и рассказов там на самом деле 15: шестнадцатую поездку в аннотации предлагается совершить читателю. Проехаться по рассказам и их авторам рискнул Михаил Пророков.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Для нешаблонных сюжетов, как учат молодых писателей на курсах литературного мастерства, нужны интересные персонажи: вокруг них само начинает происходить что-то достойное описания. Какого рода персонажи могут населять книгу, где московские литераторы пишут про поездки на транспорте?

Ключевое слово — поездки. Были бы походы — будут воины или первооткрыватели. Были бы путешествия — будут путешественники, были бы туры — будут понятно кто. Странствия — странники.

А в поездки едут пассажиры (даже если они оказываются за рулем, это мало на чем сказывается — впрочем, таких в «16 поездках» практически нет). Цель пассажира — съездить и вернуться, испытав по дороге минимум дискомфорта. Применительно к настоящему сборнику какое-то значение мог еще иметь тот факт, что он издан совместно с Музеем Транспорта Москвы, который тем самым, как следует из написанного его директором послесловия, сделал «шаг на территорию большой литературы». Тем самым для пассажиров «16 поездок» были заданы достаточно жесткие условия: они должны были куда-то ехать, поездка должна была быть как-то связана с московским транспортом, ну и их переживания не должны были сводиться к неудобству сидений или плохой работе кондиционера.

Самым прямым маршрутом прошел Алексей Сальников: его герой прилетает в Шереметьево, страдая ровно от неудобства самолетных кресел, там немедленно приходит в хорошее настроение, наслаждается поездкой в автобусе, выходит в Ховрино и без проблем добирается до места назначения. «Ему тут нравится. Так бы ехал и ехал» — ничего более драматического, чем смена самолета на автобус и автобуса на метро, с героем не происходит.

Другим персонажам выпали не такие легкие дороги. Героя рассказа Нади Алексеевой донимают странные телефонные звонки; герою Дмитрия Данилова грозит гибель от переохлаждения, от которой его спасают московские ночные автобусы; персонажа Дениса Драгунского, собирающегося впасть в грех прелюбодеяния, чуть не штрафует контролер — возможно, предотвращая при этом его нравственное падение. Персонажу Сергея Шаргунова приходится преодолеть страх панических атак, долгие годы не позволявших ему спуститься в метро. Ну и совсем не везет героине Дарьи Бобылевой — ее съедают.

Все это, впрочем (ну, кроме поедания), мало на них сказывается. Даже счастливо избежавший штрафа герой Драгунского вместо немедленного отказа от преступного замысла берет время на раздумье. Рассказчику у Шаргунова удается поверить в то, что метрополитен когда-нибудь снова ему покорится, но это вряд ли способно избавить его от страха смерти или научить договариваться с женой. Еще меньше верится, что что-то изменится в душах героев рассказа Аси Володиной, пилящих друг друга всю дорогу от входа в метро до впрыгивания в почти отошедший уже поезд. Безысходностью веет и от рассказа Романа Сенчина — в нем, правда, и условия игры нарушаются: героини спускаются в метро не чтобы ехать, а чтобы играть музыку, и град похвал, обрушившийся на них после выпускного концерта, вряд ли что-то сможет изменить в их нелегкой доле. Ну то есть мы-то в это верим, а вот автор, похоже, нет.

Сложный и тоже не вполне совпадающий с намеченным маршрут избрал другой маститый автор — победитель последней «Большой книги» Алексей Варламов. Рассказ «Попугай на Оке» по жанру — легкие ностальгические мемуары, «вот мы встретились, бедная юность», герои, конечно, ездят, как не ездить, но больше сидят, выпивают, дружат с девушками, вот еще как-то попугая поймали. Рассказ хороший, но ощущение человека, которого куда-то везут, а он пытается расслабиться и что-то свое в этом чужом движении ощутить (чем так сильны тексты Данилова — и тот, что в сборнике, и «Пустые поезда 2022 года»), в нем отсутствует — героев не везет, а несет.

Дебютантка Анна Шипилова (впрочем, ее первый роман уже в шорт-листе «Большой книги») и известный уже многим Григорий Служитель пошли по пути наименьшего сопротивления: под видом рассказов опубликовали эссе. И если «Игру в шарики» Шипиловой можно еще с некоторой натяжкой счесть автофикшном: за семнадцать лет работы, требующей поездок в метро, Анна провела в подземке в общей сложности примерно год. Что она за этот год успела? Три месяца спала, три месяца читала, месяц сидела в соцсетях, неделю целовалась — впору специальную пассажирскую медаль выдавать,— то Служитель и вовсе ограничился признанием в любви к троллейбусам (а кто их не любил?), цитированием Иосифа Бродского и Наума Олева и прогулкой по Донскому кладбищу — дескать, все там будем.

Ну и наконец, в четырех рассказах поездка и связанные с ней переживания что-то важное меняют в героях и их жизни. Прекращают — в отличие от героев текста Володиной — ссориться супруги в рассказе Ольги Харитоновой «Сошедший с рельсов». Впрочем, в центре истории не они, а их десятилетний сын, и вместо поездки он совершает пробежку, настолько рискованную, что она превращается в одну из самых драматичных сцен сборника. А самая шокирующая и одновременно смешная сцена — в кульминации «Голого самоката» Анны Матвеевой. Эта история выделяется тщательно проработанным сюжетом, в который вместилась и вся предыдущая жизнь заслуженного работника транспорта Тамары Федоровны, и та неожиданная, совершенно нехарактерная для нее поездка, которая эту жизнь на завершающем ее этапе резко переменила.

Анне Лужбиной в «Мурмурации» характер героини удался меньше: ему в пространстве текста негде, в общем-то, проявиться. Описание ее работы — фактурное, психологически достоверное и занимающее половину рассказа — призвано, видимо, доказать, что жизнь Кати сера и нуждается в решительных мерах по ее изменению (примечательно, что домой, где тяжело болеет мать, героиня так и не попадает, и эта часть ее жизни остается за кадром). А вот то, что поездка-медитация, в которую Катя вдруг пускается, способна что-то и впрямь поменять, вызывает большие сомнения.

Жизнь героини рассказа Аси Шев «Фрики фиолетовой ветки» тоже проходит под знаком болезни близкого человека. Но начинается он тогда, когда ее брата уже нет в живых, и, кроме поездки с прахом покойного, который Яна не знает куда пристроить, в тексте еще много других поездок, прошлых: из каждой из них она привозила умирающему что-то забавное — эпизод, странный случай, чудаковатого попутчика. В итоге в рассказе про смерть лучше, чем в большинстве других, вошедших в книгу, чувствуется ткань жизни — та самая, «густо прошитая маршрутными нитями» ткань московской жизни, о которой писал в предисловии автор идеи сборника Дмитрий Данилов.

Михаил Пророков