Скромное вручение премии Московской консерватории пианисту Андрею Коробейникову, обойденному призовыми местами на конкурсе имени Чайковского (см. Ъ от 14 июля), подвело окончательный итог конкурсным событиям. Ни шестимиллионный бюджет, ни посвящение Мстиславу Ростроповичу не уберегли XIII Международный конкурс имени Чайковского от очередных потерь в смысле его доброго имени.
У нас, если какое-то крупное мероприятие в смысле результатов оказывается разочаровывающим, принято все списывать если не на обстоятельства, то на организацию. В случае конкурса обстоятельства были по меньшей мере щадящие (если не считать самого переноса на год). Что касается организации — безусловно, нельзя сказать, что все было сделано без сучка без задоринки. Притчей во языцех стал, например, казус с Большим симфоническим оркестром, который взял да и отказался вдруг играть Симфонию-концерт Прокофьева, выбранную для третьего тура виолончелистом Сергеем Антоновым,— событие, просто немыслимое на международном конкурсе, который видит себя одним из первых в мире.
И все же не организационные накладки (даже такие) стали в этот раз главной причиной разочарования, а то, как действовали жюри. Разгильдяйство и недогляд — вещи неприятные, но хотя бы на свой лад привычные, вроде усушки и утруски. Неприкрытая судейская пристрастность, сколько раз с ней ни сталкивайся, все равно выглядит дикостью.
И ведь главное — именно эвфемизм "необъяснимые результаты" звучал из уст официальных лиц как претензия к нескольким прошлым конкурсам подряд, а честность и прозрачность работы жюри объявлялись накануне конкурса главным инструментом в смысле повышения престижа состязания. Иными словами, всем в такой ситуации вроде бы должно быть ясно, что малейший неверный шаг (или даже его видимость) со стороны жюри моментально вызовет самое пристальное внимание.
Ан нет. Не будем говорить о допустимости самой ситуации, когда в жюри заседает педагог того или иного участника,— всякому стороннему человеку такое положение покажется довольно несуразным, и тем не менее для конкурса это ситуация вполне штатная. Попытка придать ей хоть сколько-нибудь благопристойный вид была предпринята лишь Владимиром Спиваковым, возглавлявшим скрипичное жюри, где от голосования по кандидатурам конкурсантов их педагоги отстранялись. Мера благородная, но не очень результативная на фоне общей картины конкурса — величественной и красивой снаружи, но с изнанки местами просто-таки поразительной.
Иной раз кажется, что речь идет не о международном конкурсе первой величины, за которым, затаив дыхание, должен следить весь мир, а о тихом, полузакрытом, почти домашнем мероприятии. У заседавших в жюри виолончелистов Владимира Тонхи и Даниэла Вейса есть дети; дети принимали участие в конкурсе; ну как тут не дать им хотя бы спецпризы? Ну а вокальное жюри премию "Лучшему концертмейстеру конкурса" дает, разумеется, дочери председательницы Ирины Богачевой. Что уж говорить об учениках членов жюри — и особенно председателей жюри. Питомица той же Ирины Богачевой Олеся Петрова занимает второе место; упоминавшийся Сергей Антонов, ученик возглавлявшей виолончельное жюри Натальи Шаховской,— первое.
На это можно возразить, что не со всеми же участниками жюри были повязаны теми или иными узами. Безусловно, не со всеми, но это не значит, что на конкурсе не было других неудобных ситуаций. Например, случай того же Андрея Коробейникова, к всеобщему недоумению снятого с дистанции после второго тура по формальным причинам — превышение временного регламента. В этот раз конкурсные выступления транслировались в интернете, и кое-кто не поленился записать выступления Андрея Коробейникова и его соперников, а потом сравнить хронометраж: оказалось, что единственным "неуложившимся" пианист вовсе не был.
Разумеется, даже все это, вместе взятое, не исключает присутствия среди лауреатов стоящих и по достоинству оцененных музыкантов. Но тут как с медом и дегтем — продолжать надеяться, что теперь по случаю конкурса все флаги в гости будут к нам, довольно сложно. Если ничего не исправлять — однако понятно, что исправлять все должны не жюри, а какие-то более беспристрастные люди.
Такой беспристрастной и незаинтересованной организацией с самостоятельными инициативами теоретически может стать только конкурсный оргкомитет, но у него в известной степени связаны руки. По горячо любимой многими законодательной норме любой сколько-нибудь крупный объем государственного финансирования требует проведения тендера на предмет того, кто именно эти деньги будет осваивать. Если учитывать, что и сроки этого тендера регламентированы, то получается следующее: организаторы определяются и могут вполне законно разворачивать свою деятельность только тогда, когда до конкурса осталось не так уж много времени — только-только на рутинные дела. То есть на реформы, как всегда, чего-то не хватает — если не средств, то времени.