Стивену Кингу не впервой запихивать своего лирического героя — писателя в подозрительную гостиницу и напускать на него его же собственных внутренних демонов. В «1408» подопытного играет Джон Кьюсак, которому изобразить распад сознания, в общем-то, не составляет труда: достаточно как следует набычиться и исподлобья обвести мутным взглядом стены номера, в который его персонаж сначала долго не может поселиться, а потом еще дольше не может из него выйти. Такое изменение концепции объясняется внутренней трансформацией героя, который заселяется в проклятый номер как скептик и материалист, зарабатывающий на привидениях составлением циничных путеводителей типа «Десять самых страшных мест в мире» или «Десять самых жутких кладбищ», а в итоге становится законченным визионером, обнаруживающим себя в последнем круге ада.
Здравый смысл и благоразумие в этой психиатрической системе координат олицетворяет Сэмюэл Л. Джексон в роли гостиничного менеджера, пытающегося предложить охотнику за привидениями более удобный номер вместо 1408-го, где с 1912 года нашли последний приют 56 человек. Провожая упрямого литератора до злополучного номера, менеджер на прощание бледнеет настолько, насколько может побледнеть негр, и зачем-то уточняет: «А вы ведь наверняка пьете?» — «Ну я же сказал, что я писатель», — находчиво отвечает новый постоялец, и оттого, что он действительно все время прикладывается к бутылке, имеющей удивительное свойство никак не кончаться, посещающие его в номере галлюцинации приобретают легкий белогорячечный оттенок.
До зеленых чертей дело не доходит, однако, начав с ужасного перепуга при виде внезапно материализовавшихся на подушке безобидных шоколадок, писатель постепенно доводит себя до способности видеть своих полупрозрачных предшественников, выбрасывающихся в окно. Обнаружив, что дверь номера не открывается, герой решает немного развеяться прогулкой по карнизу, но, увернувшись от выпрыгивающего из окна женского призрака и от норовящей дать ему по башке оконной рамы, в последний момент ухитряется вернуться в помещение: хоть там и бесчинствует полтергейст, однако внутри все лучше, чем болтаться на ветру, уцепившись за карниз.
Мало радости приносит и попытка полазить по вентиляционной шахте, где сидят огромные тараканы и кто-то хватает писателя за ноги, после чего он уже начинает получать удовольствие от неизменных возвращений в проклятый номер, заготовивший для него обширный репертуар аттракционов. Другие проявления паранормальной активности выглядят более или менее традиционно: из стен сочится кровь, картины корчат угрожающие гримасы, радио с будильником включает обратный отсчет, отмеряя обитателю номера последний час жизни, а когда все покрывается инеем, герой, заиндевев, как челюскинец на льдине, разводит посреди комнаты костерок, накрывается одеяльцем и присасывается к заветной бутылке. Апофеозом издевательств становится телефонное предложение воспользоваться «системой мгновенной выписки из отеля», под которой сами понимаете что подразумевается.
За всем этим беспределом неминуемо вскрывается глубокая психологическая травма человека, пережившего личную трагедию и доводящего себя муками совести до пограничного состояния. Наверное, чуткий, восприимчивый зритель, хоть раз допивавшийся до того, чтобы разговаривать по душам с холодильником, будет завороженно всматриваться в богатый внутренний мир героя, у которого нейтральная, безликая обстановка гостиничного номера провоцирует такой шквал эмоций и такой всплеск образного мышления. Но протрезвев, хочется переадресовать самому спекулирующему на мистике Стивену Кингу упрек в шарлатанстве, который озвучивает мудрый гостиничный негр: «Вы предсказуемы, как любой писатель ужастиков, который сам не верит в то, что пишет».
