музыка премия
Московская консерватория вручила свою премию лучшему на ее взгляд участнику недавно закончившегося конкурса Чайковского. Им стал не прошедший в финал конкурса пианист Андрей Коробейников. Церемония вручения прошла в кабинете ректора и заняла пару минут, после чего ее обладатель отправился в бухгалтерию за суммой в $3000, а ректор ТИГРАН АЛИХАНОВ прокомментировал ситуацию ЕКАТЕРИНЕ Ъ-БИРЮКОВОЙ.
— Ваша премия имеет все основания называться альтернативной. Что вас не устроило в решении жюри?
— Эта премия была запланирована изначально. И когда мы ее учреждали в апреле месяце, то совершенно не думали, что это будет Коробейников. Где-то уже было неправильно сказано, что это я один ее присудил. Это совсем не так. Я проконсультировался с целым рядом наших профессоров, и все единодушно согласились с моим предложением. Более того, среди этих профессоров были и члены жюри, и они все клялись и божились, что они проголосовали за то, чтобы Коробейников прошел на третий тур. И председатель тоже проголосовал за! В общем, все проголосовали за, а он не прошел. А в народе сложилось такое мнение, что это не совсем правильно было.
— Собственно, сложилось такое мнение, что вот эта не присужденная у пианистов первая премия — и есть премия для Коробейникова.
— Я готов с этим согласиться. Жюри само сократило свои возможности, когда не выпустило его в финал. Мне доводилось слушать, как он играет Второй концерт Рахманинова — в Лондоне, с Ашкенази. Он его играет очень хорошо. И понимаете, смехотворно, что он получил на конкурсе "премию за лучшее исполнение музыки Чайковского", не дойдя то третьего тура и си-минорный концерт так и не сыграв.
— Ну, в каком-то смысле он все равно выиграл, потому что уже висят афиши его сольного концерта в Большом зале консерватории, чего ни у каких победителей пока нет.
— Да, уже запланирован его концерт 14 сентября. У нас не было таких обязательств, что мы даем концерт в Большом зале, но на основании того, что Коробейников пользовался большим успехом во время первых двух туров, мы на это пошли.
— Вам самому нравится, как он играет?
— Меня привлекает прежде всего содержательность, глубина и какая-то необыкновенная концентрация. Вообще, тут есть о чем поговорить. Дело в том, что раздаются такие голоса, будто это закономерно, что он не прошел, потому что у него на втором туре была невыигрышная программа. А что значит невыигрышная? Он играл один из гениальнейших экспромтов Шуберта, прекрасно сыграл "Думку" Чайковского, свою собственную обработку "Трепака" Мусоргского и, наконец, 24 прелюдии Шостаковича. Это крупное, важное сочинение одного из гениев ХХ века. Что ж там невыигрышного? То, что там не было трескучих пассажей и громких октав? Так значит, вот что ценит вот это жюри? Знаете, задаешься вопросом, что же это за жюри.
— Но ведь существуют такие понятия — "конкурсный пианист" и "неконкурсный"?
— Да, безусловно, существуют. И здесь мы всегда ссылаемся на одного и того же человека — если бы Глен Гульд играл на конкурсе, то слетел бы с первого тура с треском. Понимаете, если сидят 25 человека в жюри, то вы должны угодить каждому. То есть вы должны быть неким универмагом, в котором есть все и где, скорее, нет недостатков, чем есть достоинства. Собственно, к этому часто сводится успех на конкурсе. Конечно, такой человек, как Андрей Коробейников, не угодит на всех. Это совершенно очевидно. Очень резко очерченная индивидуальность — это не для конкурса.
— А может, он "ничейный" был — в жюри ни одного его учителя не сидело?
— Может, это имело значение, но небольшое. Все-таки дело не в этом, а в том, что он был надо всем этим спортивно-массовым мероприятием. Он как-то был не оттуда. И вот это могло кого-то раздражать.
— Перед этим конкурсом стояла серьезная задача восстановить потерянное реноме.
— Вы считаете, что это получилось?
— Это я у вас хочу спросить.
— Ну, не знаю. Конкурс был неоднозначный. Я думаю, должно пройти еще какое-то время, чтобы разобраться.