Подселение душ

Фильм ужасов «1408» продолжает длинный список экранизаций Стивена Кинга, потчующих зрителя паранормальными явлениями и погружениями в сумеречные зоны подсознания. Именно там на самом деле разворачиваются основные события, хотя формально действие происходит в «нехорошем» номере манхэттенской гостиницы.

Стивену Кингу не впервой запихивать своего лирического героя-писателя в подозрительную гостиницу и напускать на него его же собственных внутренних демонов. Нечто подобное уже происходило в фильме Стэнли Кубрика «Сияние» (The Shining), где сходил с ума герой Джека Николсона. В «1408» подопытного играет Джон Кьюсак, которому изобразить распад сознания, в общем-то, тоже не составляет труда: достаточно как следует набычиться и исподлобья обвести мутным взглядом стены номера, в который его персонаж сначала долго не может поселиться, а потом еще дольше не может из него выйти.
Такое изменение концепции объясняется внутренней трансформацией героя, который заселяется в проклятый номер как скептик и материалист, зарабатывающий на привидениях составлением циничных путеводителей типа «Десять самых страшных мест в мире» или «Десять самых жутких кладбищ», а в итоге становится законченным визионером, обнаруживающим себя в последнем круге ада.
Здравый смысл и благоразумие в этой психиатрической системе координат олицетворяет Сэмюэл Л. Джексон в роли гостиничного менеджера, пытающегося предложить охотнику за привидениями более удобный номер вместо 1408-го, где с 1912 года нашли последний приют 56 человек, с разной степенью скандальности: кто-то тихо загнулся от сердечного приступа и потому на страницы центральной прессы не попал, кто-то подпортил репутацию отеля, повесившись или выпрыгнув в окно, а самый большой оригинал ухитрился захлебнуться своим куриным бульоном. Провожая упрямого литератора до злополучного номера, менеджер на прощание бледнеет настолько, насколько может побледнеть негр, и зачем-то уточняет: «А вы ведь наверняка пьете?» «Ну я же сказал, что я писатель»,— находчиво отвечает новый постоялец, и оттого, что он действительно все время прикладывается к бутылке, имеющей удивительное свойство никак не кончаться, посещающие его в номере галлюцинации приобретают легкий белогорячечный оттенок.
До зеленых чертей дело не доходит, однако, начав с ужасного перепуга при виде внезапно материализовавшихся на подушке безобидных шоколадок, писатель постепенно доводит себя до способности видеть своих полупрозрачных предшественников, выбрасывающихся в окно. Обнаружив, что дверь номера не открывается, герой решает немного развеяться прогулкой по карнизу, но увернувшись от выпрыгивающего из окна женского призрака и от норовящей дать ему по башке оконной рамы, в последний момент ухитряется вернуться в помещение — хоть там и бесчинствует полтергейст, но внутри все лучше, чем болтаться на ветру, уцепившись за карниз.
Мало радости приносит и попытка полазить по вентиляционной шахте, где сидят огромные тараканы и кто-то хватает писателя за ноги, после чего он уже начинает получать удовольствие от неизменных возвращений в проклятый номер, заготовивший для него обширный репертуар аттракционов. Самый остроумный из них — когда в поисках моральной поддержки несчастный лезет в мини-бар и через него парадоксальным образом ведет переговоры с персонажем Сэмюэла Л. Джексона, словно бы уменьшившимся до размеров 50-граммовой бутылочки «Абсолюта». Другие проявления паранормальной активности выглядят более или менее традиционно: из стен сочится кровь, картины корчат угрожающие гримасы, радио с будильником включает обратный отсчет, отмеряя обитателю номера последний час жизни, а когда все покрывается инеем, герой, заиндевев, как челюскинец на льдине, разводит посреди комнаты костерок, накрывается одеялком и присасывается к заветной бутылке. Апофеозом издевательств становится телефонное предложение воспользоваться «системой мгновенной выписки из отеля», под которой сами понимаете, что подразумевается, после чего телефонная трубка начинает плавиться, как сыр в микроволновке.
За всем этим беспределом неминуемо вскрывается глубокая психологическая травма человека, пережившего личную трагедию и доводящего себя муками совести до пограничного состояния. Наверное, чуткий, восприимчивый зритель, хоть раз допивавшийся до того, чтобы разговаривать по душам с холодильником, будет завороженно всматриваться в богатый внутренний мир героя, у которого нейтральная, безликая обстановка гостиничного номера провоцирует такой шквал эмоций и такой всплеск образного мышления. Но протрезвев, хочется переадресовать самому спекулирующему на мистике Стивену Кингу упрек в шарлатанстве, который озвучивает мудрый гостиничный негр: «Вы предсказуемы, как любой писатель ужастиков, который сам не верит в то, что пишет».