Классика с Сергеем Ходневым

D. Shostakovich: "Cherry Town" (DVD). Leningrad Philharmonic Orch., N. Rabinovich (DECCA)

При взгляде на DVD сначала приходится пару секунд гадать, какой такой "Вишневый город" и причем тут, собственно, Шостакович. Истинное положение дел немудрено — конечно же, заморские издатели не стали вдаваться в различия между вишней и черемухой, и название с обложки призвано служить английским эквивалентом русского "Cheryomushki". А сам фильм, соответственно,— почтенная ленфильмовская экранизация оперетты Шостаковича "Москва, Черемушки", сделанная Гербертом Раппапортом в 1963 году. Не без участия, кстати сказать, и самого композитора, который для кинематографического варианта несколько переработал партитуру своего произведения, на сцене поставленного впервые четырьмя годами раньше.

Тогдашняя востребованность "Черемушек" понятна: главная тема музыкальной комедии — счастье, которое трем парам главных героев (до того вынужденным мыкаться в крайне стесненных жилищных условиях) дарят успехи массового жилищного строительства. Несмотря на козни алчного управдома, все влюбленные получают в итоге вожделенную жилплощадь: к этому и можно свести сюжет либретто, с которым Шостаковичу пришлось работать.

То, что к этому произведению вообще стали обращаться теперь — причем не только у нас,— тоже в принципе не так уж и удивительно. Шостакович сейчас привлекает достаточно внимания на Западе, чтобы любое малоизвестное широкой общественности произведение, будучи в конце концов представленным, воспринималось как культурное открытие. К тому же за "Москву, Черемушки" еще и иногда "хлопочут" перед западной аудиторией видные российские исполнители — Валерий Гергиев, например, исполнял оперетту в Лондоне год назад.

Наверно, в данном случае вообще самое забавное — попытаться посмотреть на "Черемушки" именно чужими глазами. Сделать вид, что даже и не представляешь себе, что за эпохальную значимость могла для абстрактных "советских граждан" представлять квартира в пресловутых Черемушках. Даже не пытаться сопереживать при этом персонажам (у которых, впрочем, и так все складывается довольно-таки безоблачно) — слишком уж они условны и стилизованы, слишком экзотичной и условной кажется сама реальность нарисованного мира. И то сказать, комедии (особенно музыкальные) на то и комедии, чтобы не особенно претендовать на жесткое правдоподобие. Но тут возникает странная вещь: именно в виде фильма "Черемушки" приобретают комизм куда более надуманный и вымученный, чем если бы речь шла о спектакле: сравнение с классическими советскими кинокомедиями 60-х годов для довольно-таки слабых "Черемушек" будет крайне невыгодным (пускай в небольших ролях тут появляются Евгений Леонов и Рина Зеленая). С другой стороны, и музыку Шостаковича в этом случае трудно воспринимать как самоценную: роль и статус "музыки к фильму" мало помогают ее по-настоящему расслушать и оценить. Если общемировой интерес к Шостаковичу действительно всерьез распространяется и на "Москву, Черемушки", то эта вроде бы "аутентичная" версия его музыкальной комедии вряд ли подходит для того, чтобы его удовлетворить.

S. Landi. "La morte d`Orfeo" (2 CD). Akademia, F. Lasserre (Zig-Zag Territoires)

Орфею по понятным причинам приходилось становиться героем опер очень и очень часто. Причем начиная с того самого момента, когда итальянские интеллектуалы XVII века, собственно, изобрели оперу как жанр (думая, что на самом деле они воскрешают древнегреческий театр). Только за первые двадцать лет того столетия возникло целых пять опер, посвященных судьбе легендарного певца. Самой известной среди них был и остается "Орфей" Клаудио Монтеверди, но это, как выясняется, не означает, что остальные неинтересны.

Особенно интересна записанная здесь "Смерть Орфея" римского композитора Стефано Ланди. Созданную в 1619 году оперу в последние десятилетия стали понемногу исполнять, даже уже записывали один раз (для "антиков" такого рода это успех поразительно громкий). Это очень неожиданная трактовка мифа: опера посвящена последнему периоду жизни Орфея (после его неудачного похода в преисподнюю), который обычно описывают как унылое и безрадостное существование в ожидании смерти. У Ланди Орфей тоскует, мягко говоря, умеренно — в последний день своей жизни он празднует собственный день рождения шумным и торжественным пиршеством со всеми богами, которые по такому поводу покидают Олимп. Забыли позвать только Вакха, который от обиды наслал на певца вакханок, у которых и так на Орфея был зуб. Сильнее всего финал: тень Орфея встречается с тенью Эвридики, однако жена не узнает его — она выпила из Леты, и все земное для нее забыто. После этой неожиданно острой психологически сцены следует апофеоз: Орфей также выпивает воду забвения и, обожествленный, возносится на небеса.

Эффектно и красиво исполнить эту оперу, где основной "нерв" действия составляют речитативы, не так-то просто. Французский ансамбль Akademia решает эту задачу не только за счет приглашения известных французских же певцов "барочного" профиля, но и за счет внимательнейшей работы с оркестровым сопровождением: инструментовку, намеченную у Ланди лишь эскизно, пришлось разрабатывать заново. Кроме того, в нужных моментах очень удачно вставлены инструментальные пьесы современников композитора, придающие действию связность.

"Miracle!": Cantigas de Santa-Maria. "Obsidienne", E. Bonnardot (Calliope)

Так называемые кантиги (то есть песни) в честь св. Марии — едва ли не самое известное произведение из весьма ограниченного количества дошедшей до нас средневековой вокальной музыки. Это объемистый сборник, составленный в XIII веке при дворе кастильского короля Альфонса X, прозванного Мудрым за любовь к наукам и искусствам. Хотя средневековая нотная запись — не совсем такая вещь, которая позволяет исполнять сочинение без кропотливой предварительной работы, "Cantigas" исполняют и записывают довольно часто. Главным образом из-за колоритности тамошних мелодий и из-за очаровательного простодушия текстов, повествующих о чудесах Богоматери. Так, в одной из песен Богоматерь возвращает пилигримам украденный у них кусок мяса. Французскому ансамблю "Obsidienne" удалось создать здесь, наверное, лучшую запись "Cantigas" за последние годы: это исполнение очень сочное, очень живое, богатое и при этом совершенно органичное и органично воспринимаемое.

"Great Handel". I. Bostridge; Orch. of the Age of Enlightment, H. Bicket (EMI)

Оперные звезды продолжают соревноваться в том, кто же из них лучше поет музыку Генделя. Вслед за Марком Пэдмором, записавшим альбом генделевских теноровых арий, в соревнование вступил другой знаменитый английский тенор — Иэн Бостридж. Сравнение тем более напрашивается, что в манере обоих певцов действительно много общего. В смысле подбора репертуара Бостридж, с одной стороны, открытий не совершал: здесь прежде всего знаменитые теноровые "хиты" из англоязычных ораторий и музыкальных драм Генделя. Но вот с итальянскими номерами дело другое — вместо того чтобы ограничиться ариями, которые для тенора и были написаны, певец предпочел взять те, что в оригинале звучат в меццо-сопрановой тесситуре. Видимо, для того чтобы блеснуть техникой и чтобы в очередной раз спеть общеизвестные мелодии. Как ни странно, сильная сторона этого альбома — как раз в отрыве от драматического контекста, позволяющем сосредоточиться на беспримесном благородстве и изяществе работы певца, слушая арии просто как подбор красивейших концертных номеров.