фестиваль театр
В рамках Чеховского фестиваля, проходящего при поддержке Экспобанка, показали пьесу японского драматурга Минору Бэцуяку в постановке Осаму Мацумото. Наблюдая, как современная японская труппа разыгрывает современную пьесу абсурда, АЛЛА Ъ-ШЕНДЕРОВА задумалась, так ли уж правы те, кто прививает японскому театру европейские традиции.
Драматург Минору Бэцуяку начинал вместе с другим японским театральным гуру — Тадаси Судзуки. Еще в середине 60-х они пытались создать новый японский театр, скрестив архаику но и кабуки с европейскими театральными принципами и новой драматургией. В результате Минору Бэцуяку стал родоначальником современной японской драмы, на его счету более 200 пьес (некоторые из них ставились и в России), а Тадаси Судзуки — создателем уникальной актерской техники, обучиться которой теперь стремятся не только японцы, но актеры со всего мира.
Возможно, если бы "Места и воспоминания" поставил господин Судзуки, вышел бы очередной томительно-прекрасный шедевр, где каждый жест и звук отточен до совершенства, а сюжет не слишком важен. Однако пьесу поставил режиссер младшего поколения — 50-летний Осаму Мацумото, известный в Японии своими постановками Чехова и Беккета. Собственно, и сюжет пьесы "Места и воспоминания", персонажи которой ждут автобус на заброшенной остановке, очень напоминает сюжеты Сэмюэла Беккета.
Сперва на усыпанной песком сцене между накренившимся фонарным столбом и ржавым знаком остановки появляются двое, названные автором Мужчина 1 и Женщина 1, позже — Женщина 2. Тоскливый антураж и ностальгическая музыка подсказывают, что автобус сюда вряд ли заглянет, а значит все происходящее — некая метафора и метафизика. Однако обе дамы, везущие за собой резные красивые кофры на колесах, так деловито выуживают из них то термос с чаем, то яблоки, то платья, что легко побеждают любую метафизику. Сперва выясняется, что муж первой дамы умер от холеры, а ее трехлетний ребенок утонул. Потом оказывается, что от холеры умер как раз муж второй, а первая позаимствовала биографию подруги, чтобы было о чем потолковать с незнакомцем. Так или иначе, Мужчину 1 насильно угощают, переодевают в красный галстук и желтые носки, а когда он совсем изнемогает от любезностей, заставляют выбирать, кто из двоих ему больше мил.
Тут появляется Женщина 3 и Мужчина 2. Не нужно особых усилий, чтобы узнать в этом сюжете беккетовское "В ожидании Годо". Иногда даже кажется, что автор просто хорошенько "ояпонил" каждое явление, диалог и сюжетный поворот "Годо". Если у Беккета появляются навьюченный чемоданами Слуга и Господин, жующий курицу, то здесь — Женщина 3, везущая в кофре своего больного мужа. Вместо поедания курицы следует общее чаепитие, а вместо разговоров о приходе таинственного Годо — томительное ожидание автобуса, который должен отвезти главного героя к жене и детям. Однако Беккету и не снилось такого обилия бытовых подробностей и таких натуралистичных сцен ревности, как в пьесе господина Бэцуяку. Хватаясь за быт, как наивные любители в каком-нибудь драмкружке, актрисы суетливо перебирают свой скарб, постоянно прихорашиваясь, бурно рыдая и весело щебеча. Актеры более сдержанны, но и они играют без тени условности или подтекста.
Словом, различить в этом вязком, местами обаятельном, но скучном действе не затянутую жанровую сценку, а пьесу абсурда смогли лишь те немногие счастливцы, кто разглядел бледные титры перевода на портале Центра Мейерхольда или догадался купить перед началом брошюрку с текстом. Впрочем, и тем и другим пришлось ждать финала, в котором невесть откуда взявшийся Мужчина 3 подробно разъяснил вконец измученному Мужчине 1, что автобус здесь давно не ходит, а ржавый знак с иероглифами и покосившийся фонарный столб оставлены как памятник. А то бы мы не догадались.