классическая музыка
В выходные на Летней эстраде Мариинского парка в рамках Х Международного фестиваля "Киевские летние музыкальные вечера" выступили лауреаты международных фортепианных конкурсов. Из-за погоды участники оказались в неравных условиях: Арсению Аристову и Александру Пироженко пришлось выступать под проливным дождем для спрятавшихся под зонтиками слушателей, а Алексею Чернову и Артему Ясинскому — в солнечную погоду при аншлаге.
Программа Х Международного фестиваля "Киевские летние музыкальные вечера" преодолела свой кульминационный пункт — два концерта победителей Международного конкурса молодых пианистов памяти Владимира Горовица. Впрочем, в выборе четверых молодых и совсем юных пианистов, выступавших на Летней эстраде Мариинского парка в субботу и воскресенье, есть нюансы. Арсений Аристов и Артем Ясинский — лауреаты конкурса этого года (II и VI премии в средней группе). На IV Международном конкурсе памяти Владимира Горовица вторую премию взял самый старший участник нынешних концертов — петербургский музыкант Александр Пироженко. А вот замечательный московский пианист Алексей Чернов, по достоинству оцененный публикой и жюри около десяти других международных конкурсов, в соревновании этого года даже не прошел в финал. И здесь стоит снять шляпу перед дирекцией Международного благотворительного фонда конкурса Горовица, которая не только уважает решение профессионального жюри, но и не брезгует мнением широкого круга киевских любителей музыки, благодаря чему Алексей Чернов оказался в программе "Киевских вечеров...".
Впрочем, главными героями субботнего концерта стали все же не солисты, а артисты Национального симфонического оркестра. Дирижер Владимир Сиренко собрал музыкантов на Летней эстраде для репетиций еще в три часа дня, и до семи вечера оркестр в полной мере испытал на себе прелести летней киевской погоды: холод, непрекращающийся ливень и сильный ветер, задувающий дождь на сцену. Настроение дирижера не смог улучшить ни рассказ импресарио фестиваля Ирины Полстянкиной о том, что даже Мстиславу Ростроповичу приходилось руководить оркестром в дождь под открытым небом, натянув на голову спортивную шапочку, ни заполненные плотными рядами зонтов скамейки перед сценой. Но, несмотря на непогоду, концерт все же начали (в первые годы фестиваля в подобных случаях концерты переносили в Колонный зал филармонии, теперь же решили играть при любой погоде).
Владимир Сиренко показал начало Второго концерта для фортепиано с оркестром Мориса Равеля (того, который был написан для одной левой руки и посвящен травмированному во вторую мировую войну пианисту Паулю Витгенштейну), однако со сцены полились не "волшебные звуки музыки", а некий нечленораздельный басовый гул — усилители звука на низких частотах, как оказалось, также не могли совладать с сильным ветром. По-эстрадному громкое вступление Арсения Аристова стало поворотной точкой вечера: оно не только "вызвало на дуэль" оркестр, но и дало начало азартному сопротивлению стихии. Концерт Равеля прозвучал несколько форсированно и чуть резковато — но того требовали обстоятельства. В аналогичных условиях Александру Пироженко пришлось исполнять Второй концерт Шопена. И хотя у него рояль также был без подогрева, пианисту каким-то образом хватило деликатности и мужества не исказить шопеновскую лирику до неузнаваемости.
В относительно солнечное воскресенье свободных мест не было уже до начала концерта, хотя на Летней эстраде, в отличие от филармонии, нет никаких ограничений: слушатели свободно приходят и уходят, листают журналы, пьют пиво с мороженым и тихонько разговаривают по телефону. Публика со свободными от зонтов руками не жалела аплодисментов, встречая и провожая Алексея Чернова и Артема Ясинского. Четвертый концерт для фортепиано с оркестром Бетховена в исполнении господина Чернова и Национального симфонического оркестра был лучшим в эти дни — с безупречно тонким туше солиста, идеальным попаданием в скупую бетховенскую лирику второй части и уж слишком хорошим ансамблем пианиста с оркестром. Финал двух дней — Первый концерт Чайковского в исполнении Артема Ясинского — тоже оказался идеальным попаданием, но только в народную память о I конкурсе Чайковского и американском пианисте Ване Клиберне, победившем тогда именно с этим концертом. Поэтому финальные овации здесь были явлением одновременно непосредственно-искренним и исторически-подсознательным.