фестиваль опера
Суперзвезда мировой оперной сцены Анна Нетребко приняла участие в фестивале Валерия Гергиева "Звезды белых ночей", исполнив партию Донны Анны в рядовом мариинском спектакле "Дон Жуан", отчего он сразу стал нерядовым. Звездные калибры сортирует ЕКАТЕРИНА Ъ-БИРЮКОВА.
Звезды — люди занятые, и зазвать их на новую постановку с полноценным циклом репетиций практически невозможно. Но Мариинский театр освоил другой метод — разовое участие заезжей звезды в каком-нибудь спектакле из репертуара (где некоторые из местных к тому же уже пели, когда еще не были такими звездами, как сейчас,— это и Ольга Бородина, и Николай Путилин, и Василий Герелло, и Владимир Галузин).
Метод этот не всегда безупречно работает. Недавно, например, знаменитый немецкий бас Рене Папе исполнил здесь короля Филиппа в древней, пыльной и плохо отрепетированной постановке вердиевского "Дон Карлоса", что производило скорее комическое впечатление. Анне Нетребко повезло гораздо больше — ее коронная роль Донны Анны из моцартовского "Дон Жуана" здесь существует во вполне цивилизованном спектакле немецкого классика Йоханнеса Шаафа, поставленном в 1999 году и дожившем до нашего времени в очень приличном состоянии. И, собственно, в нем незадолго до своего зальцбургского триумфа в "Дон Жуане" Мартина Кушея и Николауса Арнонкура, с которого пять лет назад началась ее головокружительная карьера, Нетребко спела свою первую Донну Анну.
Сейчас Нетребко — звезда невероятной яркости, блеск которой до Москвы доходит уже почти в попсовых формах: билборды, наряды, неприличные цены на билеты, три арии, море цветов и до свидания. Мариинка — другое дело. Это все-таки дом родной, начало начал, а, кто знает, может, и еще более успешное будущее — по крайней мере, объявленное незадолго до олимпийских выборов совместное решение Анны Нетребко и Валерия Гергиева организовать в Сочи международный музыкальный фестиваль наталкивает именно на такие мысли.
Короче говоря, Мариинка является единственным местом в России, где российскую знаменитость можно увидеть и услышать в нормальном профессиональном обличье и понять, за что ее любит мировая оперная элита. Даже под неожиданной копной блондинистых волос, с которыми кубанская красавица появилась в мариинском "Дон Жуане" в роли воспитанной скромницы Донны Анны, прячущей страсть в дальний угол, она узнается с первого звука. Ее голос как точная, острая иголочка, которая безо всякого форсирования пронизывает пространство зала. Каждая нота слышна и сделана, пиано необыкновенно выразительное, форте — необыкновенно благородное, без крика и надрыва.
По большому счету у нее почти нет совпадений с фирменным репертуаром Мариинки и Валерия Гергиева: она не вагнеровская певица, а Мариинка — не моцартовский театр. Даже самая "гергиевская" из моцартовских опер — "Дон Жуан" — выглядит скорее реверансом маэстро в сторону своей любимицы. Надо признать, очень обходительным реверансом.
Гергиев провел этот важный для фестивального имиджа спектакль предельно корректно и аккуратно, даже слишком для себя спокойно и тихо. А уж каждую Аннину ноту он ловил с особой внимательностью, благодаря чему переполненному залу были подарены несколько ее сольных шедевров. Впрочем, ее сопрано обладает и бесценной способностью украшать ансамбль, как бы подвешивая весь аккорд на упругую, надежную верхнюю ноту. И таким украшением спектакля стало трио масок, где вместе с guest star пели Дмитрий Воропаев в роли ее жениха Оттавио и Татьяна Павловская в роли еще одной жертвы Дон Жуана Эльвиры.
При всем при том невозможно не заметить, что практически все остальные голоса в спектакле, особенно на фоне голоса госпожи Нетребко, оказались слишком размазанными и несфокусированными. Это касалось и Оттавио, и — едва ли не больше всех — Эльвиры. Почти не слышен был Илья Банник в такой, казалось бы, выигрышной партии, как Лепорелло. Поувереннее выглядел Вадим Кравец, исполнявший ревнивца Мазетто. Приятным исключением была Ирина Матаева в роли простушки Церлины. И, как всегда, стабильно выглядел Геннадий Беззубенков в виде Командора. Что же касается заглавного героя, которого играл Евгений Уланов, то, без сомнения, многое в спектакле держалось на его уверенном мужском обаянии, но все же, как ни обидно, главные свои музыкальные победы он одерживал скорее в речитативах, чем в ариях.