Вот те газ

Стали известны доводы арбитража при ICC (International Chamber of Commerce), взыскавшего с «Газпром экспорта» (ГЭ) в пользу чешской CEZ €57,7 млн компенсации в связи с недопоставкой газа в 2022 году. Арбитры не признали ситуацию трехлетней давности форс-мажором и сочли, что ГЭ должен был продолжить поставки газа по альтернативным каналам. Юристы отмечают, что в России это решение исполнено не будет. Так же как в ходе разбирательства стороны проигнорировали антиисковые запреты судиться в определенных юрисдикциях.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Решение арбитража ICC было вынесено в феврале, но подробности тяжбы и выводы арбитров стали известны только сейчас. В частности, детали этого громкого дела опубликовало издание iareporter. Арбитры удовлетворили иск CEZ, присудив ей компенсацию в размере €57,7 млн и проценты на эту сумму. В CEZ и «Газпроме» не ответили на запросы “Ъ”.

В феврале 2023 года CEZ в соответствии с арбитражной оговоркой в контракте инициировала арбитраж в ICC, потребовав компенсации убытков из-за недопоставок газа. Не принимая в этом процессе участия, ГЭ решил «заблокировать» его со ссылкой на «закон Лугового», позволяющий перенести спор в российскую юрисдикцию. 24 мая Арбитражный суд Санкт-Петербурга запретил CEZ продолжать разбирательство с ГЭ за рубежом под угрозой денежного штрафа. Но за день до этого CEZ добилась в арбитраже ICC запрета для ГЭ продолжать с ней судебные разбирательства в РФ.

Требуя признать обстоятельства 2022 года форс-мажорными, ГЭ упоминал, например, закрытие газоизмерительной станции «Сохрановка» на Западном коридоре Украины, санкции России и Польши против оператора трубопровода Ямал—Европа, неисправности газотурбинных двигателей на компрессорной станции «Портовая» на трубопроводе «Северный поток». CEZ эти доводы отвергала, заявляя, что ГЭ мог выполнить свои обязательства, используя альтернативные маршруты поставок или закупая газ на европейском рынке. Позиция CEZ в арбитраже основывалась на том, что ГЭ сократил большую часть поставок газа в Европу, что привело к росту цен в 20 раз по сравнению с контрактными.

В итоге арбитраж посчитал, что ответчик нарушил контракт и неправомерно не поставлял газ.

По мнению арбитров, ни одно из указанных ГЭ событий не отвечало критериям форс-мажора, предусмотренным контрактом. Не подпадали они и под нормы применимого немецкого права или принципы международного права. Обстоятельства, на которые ссылался ответчик, были расценены арбитрами как административные акты российского государства, имевшие целью освободить ГЭ от ответственности за недопоставку газа странам, признанным недружественными в России. Помимо выплаты компенсации арбитраж возложил на ГЭ судебные издержки истца в размере €2,8 млн, а также будущие убытки, которые может понести CEZ, если российская компания добьется принудительного взыскания с нее штрафа за нарушение запрета судиться за рубежом.

Форс-мажор в строгом определении

Опрошенные “Ъ” юристы считают одним из наиболее интересных аспектов решения ICC детальный анализ вопроса о форс-мажорных обстоятельствах. При разрешении спора арбитры учитывают всю совокупность материалов дела, включая переписку сторон, поясняет управляющий партнер АБ «Гребельский и партнеры» Александр Гребельский. Вместе с тем управляющий партнер АБ Nordic Star в России Анна Заброцкая полагает, что трибунал применил строгий критерий, требующий наличия сразу нескольких условий для признания форс-мажора. Впрочем, по мнению партнера АБ NSP Ильи Рачкова, в российской практике даже более строгий подход к форс-мажору, к которому суды не относили «ни COVID-19, ни военные действия».

Специальный советник КА Pen & Paper Роман Кузьмин отмечает применение арбитрами правового принципа «Bockstiegel Rules», который презюмирует, что государство не действует против интересов своих госпредприятий, поэтому последние должны доказать, что издаваемые государством акты приняты не для того, чтобы ссылаться на форс-мажор. Изучив акты Ростехнадзора, указы президента РФ и российский запрет на экспорт турбинных двигателей, арбитраж пришел к выводу, что все они были приняты с целью «вмешательства в исполнение договора ГЭ», уточняет господин Кузьмин.

Взыскание взаимно запрещено

Нетипичным для коммерческого арбитража господин Гребельский находит предоставление истцу права взыскать с ответчика убытки в виде штрафа за нарушение антиискового запрета, наложенного российским судом. Аналогичных случаев он не встречал. По словам юристов, практика вынесения двусторонних антиисковых запретов (и для истца, и для ответчика) становится все более распространенной в делах с участием российских компаний. В современных реалиях антиисковые запреты превратились из средства борьбы с параллельными разбирательствами в инструмент для борьбы с исполнением решений, констатирует Александр Гребельский, так как решение, вынесенное вопреки запрету суда какой-то юрисдикции, не будет иметь шансов на исполнение в этой юрисдикции.

Таким образом, заключают юристы, в России решение арбитража ICC исполнено не будет, а в других странах ГЭ, скорее всего, будет требовать отказа в исполнении, ссылаясь на свое неучастие в арбитражном разбирательстве. На случай такого аргумента ответчика, указывает Анна Заброцкая, «трибунал в своем решении специально отметил, что у ГЭ не было объективных препятствий для участия в процессе». Процедура отмены решения арбитража возможна только в госсудах Швейцарии и по очень ограниченному перечню оснований, поэтому шансов на это немного, поясняет Илья Рачков.

В свою очередь, CEZ может обратиться за исполнением решения в 172 страны, подписавшие Нью-Йоркскую конвенцию 1958 года, если обнаружит там имущество ГЭ, которое можно взыскать, говорит Илья Рачков. Впрочем, наиболее значимые из бывших активов «Газпрома» в ЕС (Gazprom Germania, доля в польской Europol gas) уже находятся под внешним управлением.

Диана Лисунова, Анна Занина, Татьяна Дятел