Пейзаж после битвы

Фестиваль документального кино Beat Film Festival показывает полнометражную ленту классика немецкого кино Вима Вендерса о классике немецкого искусства Ансельме Кифере. Фильм «Ансельм. Шум времени» был снят в 2022–2023 годах, впервые показан на Каннском фестивале 2023-го, прокатился по миру и доехал до Москвы, не растеряв своих лучших качеств — красоты, неназидательности, медлительности и актуальности. О том, как один гений снимает другого гения, рассказывает художественный обозреватель “Ъ” Кира Долинина.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Кифер и Вендерс — ровесники. Они родились в 1945 году: первый за два месяца до окончания войны, второй — через три месяца после; первый на берегу Дуная в маленьком городе Донауэшинген в Шварцвальде, второй — на берегу Рейна в огромном промышленном Дюссельдорфе; первый — там, где Германия соседствует с разноязыкими странами, второй — в сердце только что павшего Третьего рейха. Для обоих детство — это жизнь в полу- или совсем разрушенных городах, руины им встречались куда чаще идиллических пейзажей, а молчание людей вокруг о только что закончившейся войне и ее причинах было драматическим фоном их взросления. Эти биографические параллели лежат в основе сюжета фильма, но они тут скорее его база, чем двигатель. Это принципиально не фильм-биография, это фильм — история сложения изобразительного языка, который для них обоих оказался родным,— языка борьбы за немолчание.

Это было непросто. Первый успех накрыл Кифера не на родине, а в США, где начиная с 1980-х его персональные выставки прошли практически во всех главных музеях страны. В Германии его перформансы с зигованием на фоне разных достопримечательностей казались провокацией. В стране, где, по словам самого Кифера, «молчали об этом», легче было обвинить художника в симпатиях к нацизму, чем ответить на призыв к обсуждению непроговариваемого. Повторяемое от работы к работе использование героев германской мифологии и культуры, от Парсифаля до Гёльдерлина, сам Кифер видел как протест против их апроприации нацизмом, критики же чаще всего обвиняли его в реакционизме. В фильме есть замечательный фрагмент из оригинального интервью Кифера 1970-х годов, в котором он (на английском) отвечает на вопрос, как он себя чувствует, когда люди говорят, что он «неофашист»: «Конечно, мне обидно. Но я не собираюсь вставать перед своими работами и говорить, что "на самом деле я антифашист" <…> Это было бы оскорблением многих настоящих антифашистов, живших в то время».

Насколько Кифер малословен в разговоре, настолько он многословен в своих произведениях. Многометровые композиции делают его первым из монументалистов своего времени, но суть не в табели о рангах. 5–10–15 квадратных метров живописи с вкраплениями страннейших субстанций, от расплавленного свинца и обожженной соломы до фрагментов самолетов или кровати, нужны ему для создания тотальных пейзажей. Пейзаж — это главный жанр Кифера, но и наиболее болезненный. «Вы не можете просто продолжать рисовать поля после того, как по ним проехали танки»,— говорит он в фильме, и каждый его показанный после этого холст читается именно в этом ключе. Поля Кифера распаханы не плугом, войной. И преступлением будет попытка их загладить, как преступлением было желание германского общества после окончания Второй мировой забыть ее и свое в ней участие.

Среди нескольких часто присутствующих в искусстве Кифера имен Вендерс делает акцент на Пауле Целане и Мартине Хайдеггере. И это не встреча поэзии и философии. Это одна реальная встреча и тотальная невозможность общения между чудом спасшимся еврейским мальчиком, потерявшим родителей в холокосте, и бывшим членом НСДАП, нераскаявшемся и не объяснившем свою очарованность идеями Гитлера университетским профессором. Стихи Целана в этом фильме — конструктивная рамка и важнейший для разговора о Кифере набор символов («золотые косы твои Маргарита / пепельные твои Суламифь»; «Мы роем могилу в воздухе, где не тесно»). Они же задают самый важный для художника вопрос — как могут немцы молчать о преступлении и одновременно создавать искусство: «Мама, там жили убийцы <…> Мама, они пишут стихи <…> Мама, они молчат…».

Вендерса есть за что критиковать. Для документального кино вставки с играющими Кифера-ребенка и юношу внуком и сыном художника натужны по сравнению с хроникой и медлительным «танцем» самого героя фильма по огромным залам фабрик-мастерских. Критики-марксисты недовольны громадностью этих мастерских и «эксплуатацией» наемных рабочих (Кифер и правда один из самых богатых художников в мире). Многим кажется, что с темой потери исторической памяти Кифер переборщил, сколько можно. Однако и Вендерс, и его герой — из тех художников, которые ударяют точно и в место, и во время. Поля в разных концах мира снова разбиты танками.

Кира Долинина