Вчера в муниципальной галерее "L" открылась выставка "Visio beatifica" (что значит — видение, дарующее блаженство). Ее участники, московские художники Мария Овчинникова и Лаврентий Бруни, попытались посредством неокитчевых объектов и живописных полотен убедить зрителей, что понятия "красота" и "ремесло" не окончательно исчезли из современного искусства. С этой позицией солидаризируется и художественный директор галереи — Елена Романова, продолжающая нынешней выставкой свою экспозиционную программу "в поисках новых пластических ценностей", начатую несколько лет назад выставкой "Новеченто".
Марии Овчинниковой 35 лет. Она окончила училище 1905 года и Московский полиграфический институт. Выставлялась на молодежных выставках и художественных ярмарках АРТ-МИФ, на польской Interart (1989), на выставке "A Mosca...a Mosca" в Болонье (1992). Внимание критиков обратила на себя, когда участвовала в выставках "Новеченто" (ЦДХ, 1991) и "РИНАКО. Коллекция современного искусства" (Москва--Париж, 1993).
Тридцатидвухлетний Лаврентий Бруни происходит из рода известных российских живописцев. С 1983 по 1984 гг. учился в Художественном институте им. Сурикова. Экспонировался в московских галереях "Велта" (1992), "На Остожье" (1991), а также на выставках "Дворянское собрание. Произведения художников — потомков российского дворянства" (ЦДЛ, 1992) и выставке-конкурсе "Золотая кисть" (ЦДХ, 1992).
Иронизировать по поводу китча — модное и комфортное занятие. И к тому же беспроигрышное, поскольку у автора всегда есть возможность удовлетворить своим опусом требованиям любой аудитории: профессионалы понимающе усмехнутся, окинув взглядом произведение — пародию на масскультуру, профаны же примут его за чистую монету, ценя вложенные в него кропотливый труд и обилие художественных материалов — красок, бронзы, вышивок. Неокитчевая работа подобна портрету генсека в золотой раме из известного советского анекдота, ее конвертируемость — универсальна.
С правилами этой игры, несомненно, знакомы и нынешние экспоненты галереи "L", Мария Овчинникова и Лаврентий Бруни. Двусмысленность выставки, состоящей из гигантских бутафорских яиц a la Faberge и размашисто написанных "букетов" a la Кончаловский--Герасимов тем более очевидна, что проходит она в пасхальную неделю, сопровождающуюся известными ритуалами. И если приобретатель еще может остановиться в нерешительности перед произведениями неизвестной ему фирмы-поставщика Ovchinnikoff, то, без сомнения, он не удержится от покупки холста с магической сигнатурой Bruni, знакомой ему по альбомам из истории русского искусства.
МИХАИЛ Ъ-БОДЕ