«Если мы не начнем делать свое, то останемся на обочине истории»

Главными барьерами развития инженерного бизнеса сегодня являются разрушенная производственная база и дефицит отраслевых специалистов, заявил генеральный директор ООО «Глобалтехэкспорт» Филипп Тупоносов. Стране не хватает современных отечественных станков, предприятия закупают литейные заготовки в Китае. Значительную часть рынка кадров перетянул на себя военно-промышленный комплекс (ВПК) — инженеров гражданской промышленности приходится учить проектированию и расчетам «буквально с нуля». Каким путем Россия может обеспечить инженерную независимость, рассказывает господин Тупоносов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— С какими отраслевыми сталкивается инженерный бизнес в России сегодня?

— Главный барьер — это разрушенная производственная база. Литье в стране — практически отсутствует. Современных отечественных станков мало. Кадров не хватает. Старые предприятия работают по технологиям советского времени, без учета новых материалов, программ, расчетов. Нам приходится закупать поковки и заготовки в Китае, потому что в России просто нет литейных мощностей нужного качества.

С 2014 года, особенно после введения санкций в 2022-м, стало очевидно, что нужно развивать собственное производство. Сначала это был вынужденный шаг, но потом стало ясно: если мы не начнем делать свое, мы останемся на обочине истории. Поэтому это не спонтанный выбор, а эволюция через необходимость и осознанную стратегию. Нам должно быть стыдно, что в стране до сих пор не производятся или производится по устаревшим технологиям базовое оборудование — запорно-регулирующая арматура, насосы, компрессоры, турбины, литейное производство в упадке. И сейчас постепенно мы все это восстанавливаем.

— В каких направлениях задействованы ресурсы вашей компании?

— Мы ориентируемся на самые «провальные» места, где существует технологическая дыра. Там, где раньше были иностранные производители, а сейчас никого нет, но спрос объективный и постоянный — туда мы и идем. Это машиностроение, производство насосов и компрессоров, это нашпрофиль. Мы не боимся учиться у других, в том числе у китайцев, которые в свое время сами многое заимствовали у западных компаний. В период поставок западного оборудования мы многое что подсмотрели у них. Сейчас мы изучаем, как это сделано в Китае, и стараемся догнать и перегнать. Мы работаем по шагам: обновляем станочный парк, растим инженеров, запускаем научно-технический отдел.

— Каково соотношение между импортными и отечественными решениями в ваших проектах сегодня?

— Чтобы получить статус отечественного производителя по 719-му постановлению правительства РФ от 17 июля 2015 года, необходимо подтвердить, что продукция соответствует установленным критериям локализации. Одно из ключевых условий — определенная доля российских компонентов, но это не всегда строго 80%, зависит от конкретного вида продукции.

В нашем случае, при сборке компрессора, мы максимально используем российские компоненты. Импортными пока остаются только станки, инструменты и часть литья, которое закупаем в Китае. Но постепенно идем к полной независимости.

— Оцените динамику спроса на инжиниринг и проектную экспертизу в России. Что меняется — и как быстро?

— Спрос резко вырос. Особенно после 2022 года. Импорт исчез, а внутренние потребности остались. Причем ВПК сейчас забирает на себя весь рынок кадров, а гражданская промышленность ощущает острый дефицит. Люди есть, но специалистов по сложным областям — нет. Те, кто был, ушли в IT или просто не использовали знания. Мы сейчас буквально с нуля заново учим людей проектировать, рассчитывать, собирать. А еще — отсутствие площадки, где бизнес мог бы оперативно найти инженеров или научную поддержку. Я лично сталкивался с этим, когда хотел разработать компрессор. В итоге пришлось собрать собственный научный отдел в компании. Именно поэтому мы сейчас развиваем идею инженерного хаба.

— Есть ли у вас собственные научно-исследовательские инициативы?

— Да, у нас есть полноценный научный отдел. Сейчас там работает 6–7 человек, и они занимаются, например, разработкой нового компрессорного агрегата. Мы вкладываем в науку, в расчетные модели, в экспериментальные установки.

— Как вы решаете проблему дефицита кадров?

— Мы просто платим больше. Хороший инженер у нас получает 250–400 тыс. стабильно. Некоторые, особенно уникальные специалисты, доходят до 700 тыс. Мы создаем условия, которые раньше были только у айтишников: комфортные офисы, современное оборудование, премии, бонусы. Плюс, мы стараемся растить кадры внутри. Но это медленно. Проблема в том, что даже если инженер есть, он не всегда имеет нужную специализацию. Например, специалистов по компрессорам практически не осталось, и нам приходится почти с нуля переучивать людей.

Мы стараемся достичь так называемой инженерная независимости — ситуации, когда ты сам способен создать сложную систему, не дожидаясь импорта. Мы хотим создать условия труда для инженеров такие, как когда-то были созданы для IT специалистов. Это как с «Яндексом»: взяли наших ребят, дали им денег и свободу для маневров и идей — они сделали мировой сервис. Вот и нам нужно дать инженерам задачи, ресурсы и уважение — и они сделают лучшие технологическое оборудование мирового уровня.

— Какие меры могли бы сделать специальность инженера более привлекательной для тех, кто только выбирает свой карьерный путь?

— Прежде всего, нужно вернуть уважение. Было время, когда инженеры считались элитой. Потом их перестали ценить, и они все ушли в коммерцию, в IT, в экономику. Мы хотим сломать этот стереотип.

В частности, мы запустили бренд одежды «Павильон 25», чтобы подчеркнуть: инженер — это круто. Это как с мерчем у байкеров или серферов: ты носишь его не просто потому что удобно, а потому что это часть твоей идентичности. Характер изобретателя отличается от характера любого другого человека. Его жизнь наполнена постоянными вызовами, и душа требует соответствующей одежды. Мы хотим, чтобы инженер снова стал героем, чтобы молодежь гордилась тем, что они разрабатывают, создают, внедряют.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Инженерный хаб «Дело» и бренд одежды «Павильон 25» — непромышленные бизнесы. Что вдохновило вас пойти в эти отрасли?

— Одежда — это, по сути, наш способ коммуникации. Мы хотим, чтобы инженеры снова чувствовали свою значимость. Это не просто футболка — это символ. Что касается хаба — мы хотим создать инженерную платформу, где люди смогут обмениваться идеями, проектами, искать друг друга, объединяться. Сейчас таких площадок нет. Форумы умерли, конференции не охватывают всю страну. Мы хотим, чтобы любой парень из Усть-Илимска, если он что-то изобрел, мог найти себе команду, заказчика, инвестора. Это будет и база, и маркетплейс, и научная сеть, и кадровый резерв в одном.

— Что вы привносите в культуру компаний как инженер по образованию?

— Инженерное мышление — это умение разложить задачу на подзадачи. Наука — это доказательная база и умение работать с неопределенностью. Я стараюсь строить компании, где важно не просто подчинение, а смысл.

Один случай запомнился особенно. На научной конференции я случайно разговорился с молодым парнем в футболке, который представился старшим научным сотрудником из МГУ. Меня поразил не столько его титул, сколько то, с какой гордостью и уверенностью он это произнес. Это не была бравада — это было чувство достоинства, чувство значимости своей работы. Он не жаловался на зарплату, он гордился своей миссией. Это выбивалось из привычного образа заунылого научника, и стало для меня примером. Я хочу, чтобы такое отношение к делу появилось и у моих сотрудников.

— В каких нишах вы чувствуете, что российский бизнес уже опережает мировых игроков?

— В IT — однозначно. Наши банковские приложения — лучшие в мире. «Яндекс» — не уступает Google. И это сделано нашими разработчиками. В оборонке — гиперзвуковые ракеты. Их нет ни у Европы, ни у США. А сделали это ребята в растянутых футболках. Потому что у нас есть научная база, у нас есть гении. Его просто надо направить. Если дать таким ребятам деньги и задачу — они сделают все, что угодно. Главное — создать экосистему, где инженер может реализоваться, а не уезжать или уходить в другие отрасли.