концерт рок
Выступление нью-йоркского квартета прервало череду аншлаговых вечеров на самой крупной клубной площадке города. На концерте побывал БОРИС Ъ-БАРАБАНОВ.
Заполненный менее чем наполовину зал клуба "Б1.Maximum" на концерте группы The Rapture было бы логично объяснить тем, что на актуальных артистов в этот зал ходит примерно одна и та же публика и после общего сбора на классиках Sonic Youth и почти классиках Air она несколько подустала. Но есть и другие причины. The Rapture, несмотря на шум, сопровождавший выход ее дисков "Echoes" (2003) и "Pieces of the People We Love" (2006), все же для российского слушателя группа новая, ни одна из их песен еще не стала народной, а два фронтмена — Люк Дженнер и Мэтт Сейфер — не успели заработать статус героев. И честно говоря, вряд ли им это грозит.
Танцевальный рок The Rapture отлично звучит в записи. В этом большая заслуга саундпродюсеров. Над "Echoes" работали Джеймс Мерфи и Тим Голдсуорси, известные как DFA. Именно их усилиями довольно стандартная нью-йоркская инди-группа выдвинулась на первые позиции в набиравшей силу волне модного диско-панка. К "Pieces of the People We Love" приложил руку Danger Mouse, ответственный также за успех альбомов-бестселлеров Gorillaz и Gnarls Barkley. Благодаря студийным умельцам каждый из треков The Rapture представляется мощной адреналиновой инъекцией. Оставаться без движения, когда звучит эта музыка, невозможно. Однако того, что хорошо для дискотеки, мало для такого объемного помещения, как "Б1.Maximum".
Наверное, The Rapture отлично смотрелась бы в клубе Ikra или в "Б2", комфортнее всего их было бы слушать в зале человек на пятьсот. На трехтысячной арене "Б1" группа практически потерялась, даже несмотря на видеопроекцию на четыре больших экрана. В том, что The Rapture делает на сцене, все же очень много от вечеринки. В этом квартете попеременно поют гитарист Люк Дженнер и бас-гитарист Мэтт Сейфер, барабанщик Вито Роккофорте обеспечивает бесперебойный ритм, а главным по части шоу является Габриэль Андруцци — саксофонист, отвечающий также за перкуссию. Пожалуй, именно в заслугу господину Андруцци можно поставить то, что The Rapture все же не выглядела совсем студенческой группой, пусть и очень заводной. С первых аккордов первой песни "Out of the Races" музыкант вел свою отдельную игру. Его потешные танцы на полусогнутых шли вразрез со стандартным стилем поведения основных участников группы, но, как ни парадоксально, именно благодаря дуракавалянию саксофониста группа выглядела взрослой.
Вызвать у публики хоть сколько-нибудь явные эмоции группе удалось не сразу. В звуке The Rapture поначалу преобладал пронзительный вокал господина Дженнера. Аудиторию раскачал только главный хит прошлогоднего альбома "Get Myself into It". Начиная с этой песни постпанк The Rapture принимал все более дискотечные очертания, вперед выдвинулась бас-гитара, что не замедлило сказаться на энтузиазме зрителей. Под "Whoo! Alright — Yeah... Uh Huh" в партер спустились танцевать немногочисленные обладатели билетов в дорогую VIP-зону. Даже те из меломанов, кто в начале вечера морщил нос и предпочитал подпирать барную стойку, на финише не могли не оценить способность группы очаровать и завести любого. На бис The Rapture звали все триста или четыреста глоток, присутствовавших в зале. Наградой им были прошлогодние хиты "Don Gon Do It" и "First Gear", а точку группа поставила, сыграв песню "Olio" с самого первого диска "Mirror", вышедшего в 1999 году, когда никто еще не мог представить, что танцы под электрогитары могут снова оказаться на пике музыкальной моды.