выставка живопись
В парижском музее Орсэ открылась выставка "От Сезанна до Пикассо. Шедевры галереи Воллара". Шедевры Сезанна, Пикассо, а также Ренуара, Дега, Ван Гога, Гогена, Боннара, Матисса, Майоля, Руо, прошедшие через руки великого французского маршана, чтобы разойтись по музеям и коллекциям Старого и Нового Света, рассматривала АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
В России Амбруаза Воллара хорошо знают. И по имени: у него много покупали Сергей Щукин с Иваном Морозовым. И в лицо: лучшая в ГМИИ имени Пушкина картина Пабло Пикассо — это как раз портрет Воллара, кубистический, распадающийся на частички, как в пазле. Его москвичи на выставку не отдали, хотя в Орсэ собран целый зал волларовских портретов со всего мира.
Воллар с бульдожьей физиономией, в коричневых тонах, графичный — Феликс Валлотон. Воллар в костюме тореро и Воллар в красной пиратской повязке на голове, нежно-пастельный, как девичьи головки,— Огюст Ренуар. Воллар, весь ушедший в себя, с книгой в руке, слившийся с окружающим пространством в единое атмосферное целое, как курильщики или купальщики,— Поль Сезанн. Ему самому больше всего нравился портрет Пьера Боннара — грузный лысоватый бородач с вечной кошкой на коленях, нелюдимый, неразговорчивый, смотрит сычом. Диву даешься, как это он, с такими душевными данными, умел найти подход к каждому из своих подопечных.
При входе повесили известную картину-манифест Мориса Дени "Дань почтения Сезанну": группа символистов в благоговейном почтении застыла перед сезанновским натюрмортом. Место действия — галерея Воллара на улице Лафит, сам хозяин спрятался за мольбертом, на котором выставлен натюрморт, играя роль этакого опорного столба, поддерживающего и картину Сезанна, и всю композицию в целом. На плечах этого человека и правда во многом держалось французское искусство героического периода, от постимпрессионистов до кубистов.
Воллару шел 21-й год, когда он приехал в Париж из дальней французской колонии, с острова Реюньон, изучать право. Вместо права увлекся левым, еще мало кем признанным искусством. В 1893 году он открыл свою первую галерею (вернее, просто лавку) на улице Лафит. Галереей она станет через два года, когда в ней пройдут две эпохальные выставки — первая посмертная Винсента Ван Гога и первая персональная Поля Сезанна. Поначалу Сезанна встретили без энтузиазма: картины пришлось даже убирать с витрины, чтобы витрину не побили. Но через пять лет благодаря упорству Воллара цены на Сезанна (а это был его любимый художник, про него маршан-эстет потом напишет свою лучшую книгу) вырастут в несколько раз.
Вообще, в отношении Воллара слово "первый" в Орсэ употребляется до бесконечности. Он сделал первую выставку Анри Матисса в 1904 году, через него познакомился с остальными художниками из тех, к кому через год прицепится насмешливое прозвище "дикие", фовисты,— Андре Дереном, Морисом де Вламинком, Жоржем Руо. Он сделал первую выставку Пабло Пикассо в 1901 году. Надо видеть эту его подражательную мазню образца 1901 года, чтобы оценить глаз Воллара, разглядевший в 19-летнем испанском юнце, только что приехавшем в Париж, будущего гения.
"Купальщиков" Сезанна и "Подсолнухи" Ван Гога Воллар купил у папаши Танги, всем сердцем готового поддерживать новых художников, да толком не знавшего, как это сделать. В отличие от простака Танги или удачливого бизнесмена Поля Дюран-Рюэля, наладившего международную торговлю импрессионистами, Воллар был не просто маршаном, он был настоящим куратором нового искусства в современном смысле слова.
Остро чувствовал дух эпохи, знал и в чем истинный талант каждого художника, и что будет хорошо продаваться. Например, вазы и тарелки с росписями великих. Расцветом художественной керамики (Дени, Матисс, Дерен, Вламинк, Пикассо) Франция обязана Воллару. Он заставлял живописцев заниматься скульптурой — Боннара, Пикассо, Матисса, Ренуара. Последнего в медицинских целях: страдавший на старости артритом, тот с помощью лепки разрабатывал руки. Кстати, это благодаря Воллару из посредственного живописца Аристида Майоля получился великий скульптор.
Нельзя сказать, чтобы Воллар никогда не ошибался. Он порядком обидел Поля Гогена, только что вернувшегося с Таити. Таитянские картины Воллару не приглянулись, он заинтересовался ранним, понт-авенским Гогеном, а еще больше имевшимися у художника холстами Ван Гога и Сезанна. Правда, потом Воллар одумался, заключил с Гогеном контракт на все таитянские работы, и впоследствии Гоген жил в своем полинезийском раю за Волларов счет. Или, скажем, Воллар без конца посылал Андре Дерена в Лондон, думая, что лондонские туманы повлияют на его колорит так же благотворно, как на Клода Моне. А наверное, экспрессиониста Дерена надо было бы отправить в Германию.
Однако чаще он оказывался прав, например, когда советовал Одилону Редону добавить цвета в его монохромную графику. Это вообще был его конек: Воллар чуть ли не единственный из маршанов тех времен не пренебрегал такой дешевкой, как тиражная графика. Он заказывал своим избранникам и отдельные гравюры, и серии, и целые "книги художника". Это издательству Воллара мы обязаны восхитительными эстампами символистов группы "Наби", книгами Жоржа Руо с "витражными" акватинтами, циклом офортов о Минотавре ("Сюита Воллара") Пабло Пикассо и многими другими шедеврами.
В последнем зале крутят фильм. К какому-то старичку — козлиная бородка, артистический берет, кресло-каталка — приходит Воллар. Показывает картину. Старичок что-то быстро-быстро говорит, машет руками, берет кисть, машет кистью, смеется. Потом они закуривают. Две минуты. 1919 год. Старичок — Огюст Ренуар. Он умрет через пару месяцев. Воллар опять же был первым, кто догадался прийти к последнему из великих импрессионистов с кинооператором. Знал ведь, что работает на историю.