Сегодня состоится первое после публичного размещения акций собрание акционеров Сбербанка, в ходе которого новыми акционерами банка стали 30 055 физических лиц и 188 юридических лиц. О том, кто будет присутствовать на собрании и что стало с 230 млрд руб., привлеченными в ходе размещения, президент Сбербанка АНДРЕЙ КАЗЬМИН рассказал в интервью Ъ.
— О чем вы будете отчитываться перед акционерами в первую очередь?
— О хороших результатах 2006 года. Это будет классический отчет собранию акционеров о проделанной работе. В 2006 году мы приняли решение об увеличении капитала, поэтому на собрании будет логично доложить и о завершении эмиссии.
— То есть для вас это дежурное мероприятие?
— Собрание акционеров никогда не бывает дежурным, особенно в компании, где количество акционеров составляет более 230 тыс. Несмотря на то что много акционеров владеет небольшими пакетами или даже всего одной акцией, они по-разному реализуют свое акционерное право. Кто-то приезжает на собрание, кто-то пишет мне на домашний адрес, присылает телеграммы, доверенности — подсчет идет практически до утра перед собранием.
— Ожидаете увидеть новых людей после допэмиссии?
— Конечно. Они уже приходят, слушают, задают вопросы — не всегда благостные, то есть идет диалог. Крупные акционеры присутствуют, как правило, через доверенных лиц. За исключением, конечно, главного акционера — ЦБ. Иностранные инвестфонды, купившие достаточно крупные пакеты, обычно участвуют в собрании через свои представительства. Часть из них, я знаю, выпустили доверенность на менеджмент. А крупных российских миноритарных акционеров мы знаем, конечно, в лицо, но они достаточно редко бывают на собраниях.
— Больше 1% у кого-то из новых акционеров есть?
— Заявки в ходе размещения удовлетворялись прежде всего в порядке реализации преимущественного права — это составило примерно 60% допэмиссии. Кто-то из них приобретал и сверх преимущественного права, но владельцев крупных пакетов — более 1% — среди 30 тыс. новых акционеров нет.
— Было ли в прошлом году что-то такое, что вам не удалось реализовать?
— Вы меня на самокритику выводите? Конечно, есть проблемы и задачи, которые не были решены. Мы надеялись, конечно, что сделаем больше. Да, мы много успели в 2006 году, но говорить, что работа выполнена полностью, не можем. Качество обслуживания физических лиц — это, конечно, задача задач, но она, безусловно, будет стоять перед нами не один год. Потому что чем больше филиальная сеть банка, тем труднее эти стандарты качества поддерживать. У нас очень высокая нагрузка на операционный аппарат. По сравнению с Восточной Европой раз в семь больше, а с Западной Европой — раз в десять. У них на одну точку от 1-3 тыс. клиентов, а у нас — 30-40 тыс. Перегрузка оборачивается проблемой мотивации сотрудников при работе в "боевых" условиях. Так, мы сознательно не педалировали темпы внедрения кредитных карт. И мы знаем, как работают некоторые банки — максимально активно, с рассылкой по почте, доставкой. Если бы задача стояла выдать быстро миллион кредитных карт — мы сделали бы это. Но у нас иная задача: чтобы весь блок обеспечения этого продукта был отстроен правильно. Был запущен пилотный проект — 10 тыс. карт, держатели которых в основном сотрудники компаний, давно сотрудничающих с банком. Обкатка проекта закончится к осени. Следующий год будет годом кредитных карт Сбербанка.
— Вы только в прошлом году начали осторожно продвигаться на рынки СНГ. Какие сделки будут реализованы?
— В 2007 году мы завершили приобретение казахского банка — это первый наш дочерний зарубежный банк. Сейчас заканчиваем его трансформацию. Я думаю, следующий год покажет, насколько правильным было это приобретение. Но в прошлом году нам не удалось завершить сделку по приобретению украинского банка.
— Говорят, Нацбанк Украины этому препятствовал?
— Не слышал официальных отказов Нацбанка, мы не чувствовали негативного отношения. Но некоторые политические фигуры делали публичные заявления, которые были направлены непосредственно против нас. Чем мы так всех испугали, я не понимаю до сих пор. В результате цена сделки увеличилась до $150 млн.
— Какие еще государства вам интересны в плане работы?
— Интерес сопряжен со спецификой бизнеса наших клиентов.
— Насколько крупным должен быть клиент или его бизнес, чтобы вы пошли в страну, где у вас ничего нет?
— Здесь нет какой-то планки. Мы просто должны видеть по своим банковским счетам, например, товарооборот, который проходит через банк, кредитные проекты. То есть критическая масса должна накапливаться. А такого, что, мол, если у вас меньше 1 млрд, мы с вами не разговариваем — нет.
— Согласно отчетности Сбербанка за первый квартал, рост прибыли банка составил 29%, что выше среднерыночных показателей. Сможете обеспечить 100 млрд к концу года?
— Посмотрим. У нас выполнение бизнес-плана разбивается на этапы. Каждый квартал в банковской системе России обладает ярко выраженными сезонными колебаниями. Сейчас мы проходим полугодовую точку с рекордными результатами и с очень хорошим ростом, поэтому можно говорить о том, что по году объем чистой прибыли будет в районе 100 млрд руб.
— Вы не раз встречались с Владимиром Путиным — лично и на Госсовете. Между тем поручение президента в части доступа банков к дополнительным финансовым ресурсам осталось невыполненным.
— Заметных движений в эту сторону нет — по-прежнему считается, что иностранные риски на эти средства более приемлемы для российского правительства, чем отечественные. Пока мы видим, что эти средства размещаются не с помощью российских банков и не в российские активы. На мой взгляд, это, мягко говоря, не оптимально. Инвестиционные же компании правительств целого ряда стран с консервативной оценкой рисков, насколько я знаю, относятся к акциям Сбербанка и других крупных российских эмитентов, с куда большим интересом, чем российские власти.
— Президент ставил банкирам задачу снижения ставок. Сбербанк в мае снизил ставки по кредитам. Сколько политики было в этом решении?
— Поручения снижать ставки не было. Речь шла о том, чтобы кредиты стали более доступными для заемщиков. Логика изменения наших ставок продиктована чистой экономикой — последовательное снижение темпов инфляции, ставки рефинансирования, банковской маржи. Мы провели анализ конкурентоспособности разных продуктов банка. Там, где параметры наших продуктов оказались хуже рынка, а у нас была возможность скорректировать свою позицию, мы сделали это.
— Есть результаты?
— Полтора месяца — не слишком заметный срок. Однако уже динамика кредитного портфеля показывает нам существенное оживление по продуктам, ставки по которым были снижены.
— Сбербанк обычно ругают за то, что вы долго выдаете кредиты и принимаете решения.
— По целому ряду кредитов, например, экспресс-кредитам, кредитам малому бизнесу, сроки рассмотрения совсем невелики. Самые трудоемкие по времени — кредиты на недвижимость. На проверку всех документов застройщиков уходит много времени, чтобы наши клиенты потом не оказались в числе бастующих на улицах.
— С 1 июля банки обязаны раскрывать эффективные ставки по кредитам. Что вы будете предъявлять?
— У нас перед другими банками преимущество — нет скрытых комиссий. Многие банки намерены снизить ставки с 1 июля, чтобы не вызвать сильного оттока кредитующейся клиентуры. Мы проводили сравнительный анализ наших условий, и выяснилось, что банк находится на одной из самых низких позиций по уровню эффективных ставок на рынке, поэтому неприятных сюрпризов для клиентов не будет. Само по себе требование по раскрытию реальных ставок сделает конкуренцию между банками более честной.
— Вы заявляли, что средства, привлеченные Сбербанком в ходе размещения акций, пойдут на кредитование. Сколько денег уже потрачено?
— После 1 июля надо будет сопоставить данные за полугодие с данными на 1 апреля. Думаю, что значительная часть этих средств уже освоена. Судя по вопросам, которые рассматривает наш кредитный комитет, одобряется все больше и больше крупных "долгоиграющих" проектов. Вообще, главная цель, ради которой проводилось размещение,— обеспечить динамичное развитие в части кредитования корпоративного бизнеса и физических лиц при соблюдении всех нормативов. На три года привлеченных средств вполне хватит. Хватит и на развитие сети. Мы наращиваем филиальную сеть, несмотря на то что, по банковской статистике, общая сеть наших филиалов сокращается.
— Многие жалуются, что норматив достаточности банковской системы за счет размещений Сбербанка и ВТБ вырос, но не решил проблему некапитализированности всей банковской системы. Вы чувствуете здесь свое конкурентное преимущество?
— Это проблема всегда была, и для каждого банка она очень острая. Следствие этого процесса — приобретение наших банков иностранными финансовыми институтами. Это один из вариантов решения проблемы. Однако наше размещение показало, что по российскому банковскому законодательству вполне можно делать и IPO, и SPO. Интерес к банковским акциям есть, и банк с хорошим послужным списком и динамикой может собрать дополнительный капитал на российском рынке. Преимущество наших акций в том, что они не связаны с нефтяным сектором и в некоторые периоды уже использовались как укрытие на фондовом рынке. В конкурентном же смысле после размещения мы получили преимущество — после увеличения капитала объем выдачи "в одни руки" увеличился до $6 млрд, и мы можем конкурировать с крупнейшими западными банками, которые ранее превосходили нас в объемах кредитования.
— У вас есть заемщики на $6 млрд?
— Есть.
— Сегодня будет решен вопрос о проведении сплита акций Сбербанка. Какой эффект вы рассчитываете получить?
— Не думаю, что эффект будет большим: рынок уже отыграл эту новость. Сроки проведения дробления зависят от регуляторов. Мы будем максимально жестко вести график, чтобы к осени получить все разрешения и закончить технические процедуры в сентябре-октябре. Для относительно небольших акционеров это означает, что их акции станут более торгуемыми и удобными. Когда сплит будет завершен, мы выведем акции на Лондонскую биржу, с тем чтобы объем торгов по бумагам был больше и не было бы отличий, где эти акции торгуются.
— Вы сказали, что привлеченных средств хватит на три года, а потом — опять на биржу?
— Через три года и посмотрим.