Мюнхенская речь получила искусственное продолжение

в кинематографе

Вчера президент России Владимир Путин встретился с членами жюри Московского кинофестиваля и выслушал от них признания во всенародной любви к президенту в странах, которые члены жюри представляют. С подробностями из Ново-Огарева — специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.

У президента России в разгаре была встреча с лидерами партии "Единая Россия" (см. стр. 3), когда ко входу в резиденцию подъехал микроавтобус с очередной группой гостей Владимира Путина. Выход их из автобуса и проход в помещение трудно было, конечно, сравнивать с выходом из лимузинов и проходом по красной дорожке Канна, но все-таки и тут было на что посмотреть. Так, в какой-то момент раздался девичий вскрик, за которым последовали глубокие страдальческие охи. Это Рената Литвинова оступилась, выходя из автобуса, и теперь, прикрыв глаза рукой и не собираясь проявлять больше никогда уже никакой инициативы, возлежала на плече одного из членов жюри, который легкомысленно бросился ей помочь.

Стол, который накрыли кинематографистам, был украшен вазочками с конфетами и пирожными. Это бросалось в глаза после ослепительно пустого делового стола, за которым Владимир Путин встречался с руководством партии власти. Очевидно, что организаторы правильно понимали разницу между искусством и политикой.

Кроме вазочек на столе возле Эмира Кустурицы лежали диски с его фильмами и роскошный фотоальбом "Косово", который, без сомнения, был прекрасным подарком президенту, болеющему за проблемы этого края как за свои собственные.

Владимир Путин проинформировал собравшихся, что российское кино возрождается на глазах и что происходит это не только благодаря активной поддержке государства, но даже и стараниями самих кинематографистов.

— Мы обсуждали с Никитой Сергеевичем (с господином Михалковым, председателем Российского союза кинематографистов.— А.К.), что если бы его "Сибирский цирюльник" вышел сейчас, то финансовая отдача от этого продукта была бы гораздо выше.

Остается только догадываться о том, с какой болью Никита Михалков говорил об этом президенту.

Примерно, я думаю, с такой же, с какой он через несколько минут говорил Владимиру Путину про его президентский график:

— Хотел бы поблагодарить вас за эту встречу, зная наш невероятный, невероятный график...

Никита Михалков рассказал, что в кино сегодня ходит в три раза больше людей, чем даже год назад.

— При этом количество кинематографических тусовок уменьшилось,— добавил он.

Владимир Путин недоуменно посмотрел на него.

— Мне послышалось?..— переспросил он.

— Ну да, тусовок, — виновато потупился Никита Михалков.— Кинематографических... Простите, что такой сленг проскочил...

— А я думал, мне послышалось,— разочарованно сказал господин Путин.

— Я очень несчастливый человек,— сказал президенту Эмир Кустурица на русском языке.— Я не могу говорить по-русски.

И он с сожалением перешел на английский.

— Мы вернемся к золотым временам,— сказал он.— К тем, когда я вырос, глядя на Россию. У славянской культуры большой потенциал в мире. Если говорить о завтрашнем дне, надо подумать, кто унаследует Чехова, Лермонтова, Никиту Михалкова...

На лице Никиты Михалкова не дрогнул ни один мускул. Правда, заерзала на своем месте Рената Литвинова.

— Таких имен больше нет на карте мира, и это надо возродить! — сказал он.

Теперь уже заерзал, кажется, Никита Михалков.

— Насколько я понял вашу мюнхенскую речь, вы подняли вопрос о политике принципов равенства... Это дает большую поддержку миру искусства... Все мы должны бороться за искусство в кинематографе... Искусство не должно быть ориентировано только на рынок.

Господин Кустурица говорил довольно бессвязно, но очень горячо и, по-моему, искренне.

— Спасибо вам за вашу позицию по сербскому вопросу,— продолжил всемирно известный серб,— где суть и сердцевина разрушения в Косово была связана с культурным наследием, поскольку мы именно боролись за то, чтобы сохранить культуру Косово и его народа.

Я думаю, он отдает себе отчет в том, что не удалось ни то, ни другое.

Господин Михалков показал президенту на польского артиста и режиссера Даниэля Ольбрыхского и рассказал, что тот получает на этом кинофестивале специальный приз имени Константина Станиславского "Я верю!", который уже вручали Джеку Николсону и Харви Кейтелю (чем именно не в последнюю очередь и заманивали их на Московский кинофестиваль).

Господин Ольбрыхский произнес несколько трогательных слов. Во-первых, он признался, что является хозяином одного польского телеканала, на котором является, в свою очередь, хозяином одной телепередачи. (Она называется "Война и мир" и рассказывает о знаменитых советских фильмах, а также показывает их.)

Неизвестно, какая из этих двух новостей взволновала Владимира Путина больше.

— Моя юность,— сказал господин Ольбрыхский,— это песни Окуджавы и Высоцкого... И я скажу словами Окуджавы: "Пока еще хватает веры и огня, дай же ты всем понемногу и не забудь про меня!"

Про него — судя по тому, что он получил приз и приехал в гости к президенту России,— и в самом деле не забыли.

Никита Михалков рассказал, какая сложная судьба была у Даниэля Ольбрыхского, когда тот был одним из лидеров польской "Солидарности" и когда его не пускали не только в Советский Союз, но и в Канн, на кинофестиваль. Никиту Михалкова тоже туда не пускали ни под каким видом, и тогда он вместе с господином Ольбрыхским добрался до приема, на который его не пускали, по воде, а их вещи привезли в Канн на такси.

Трудно сказать, почему Никита Михалков вспомнил этот не самый, наверное, приятный период в своей жизни, когда его никуда не пускали. Вряд ли только для того, чтобы дать повод президенту ответить:

— Уверен, что вам не потребуется, как героям "Тамани" Лермонтова, как контрабандистам, или, как рассказал Никита Сергеевич, пробираться как тать в ночи на кинофестиваль. Для вас всегда будут открыты двери Московского кинофестиваля.

Никита Михалков хотел дать слово члену жюри Вере Сторожевой, но вместо нее неожиданно заговорила Рената Литвинова. Видимо, она уже больше совсем не могла молчать.

— Да, это такое событие, такое...— Этой фразе соответствовал длинный плавный взмах руки.— Мы готовились... Ну, мы красились с девушками, и не только...

— Что, и с мальчиками? — удивился господин Путин, посмотрев почему-то не на Эмира Кустурицу, а на Никиту Михалкова.

После встречи президент попросил одного из гостей задержаться. Может быть, президенту России хотелось, чтобы тот поподробнее рассказал, как ему понравилась мюнхенская речь Владимира Путина.

А может, он хотел опробовать на Эмире Кустурице ее продолжение.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...