фестиваль танец
В рамках Чеховского фестиваля, проходящего при поддержке Федерального агентства по культуре и кинематографии и Экспобанка, в Театре имени Моссовета канадская компания Мари Шуинар показала свою вторую программу — "Хорал" и "24 прелюдии Шопена". Комическая интерпретация женских фобий примирила с хореографом ТАТЬЯНУ Ъ-КУЗНЕЦОВУ.
После того как Мари Шуинар предъявила Москве свои версии "Весны священной" и "Послеполуденного отдыха фавна" (см. Ъ от 21 июня), трудно было ждать от нее сюрпризов. Слишком уж прямолинейно и исчерпывающе изложила она свою главную мысль: жаль, что природа так обделила женщин, ведь тупые самцы все равно не знают, что им делать с собственным богатством. Мощь музыки Стравинского и немощь прозрачных звуков Дебюсси придали теме грозный феминистский пафос, звучащий несколько комично в данных обстоятельствах. В новой программе доминирующая тема Мари Шуинар обрела оттенок самоиронии, что явно пошло на пользу этой фаллоцентричной мужененавистнической хореографии.
В бессюжетном "Хорале" обоеполые босые танцовщики двигаются под собственное дыхание, дополняющее звукопись композитора Луи Дюфора. Вернее сказать, это ритмически организованное дыхание — то мерно-спортивное, то тягучее, а то задышливо-ускоренное, переходящее во вздохи-стоны и финальную задохнувшуюся паузу — и определяет содержание каждого номера. Лейтмотив, начинающий и завершающий "Хорал",— тоскливый вой, который испускает одна из героинь, глядя на закулисный фонарь. И как ей, бедной женщине, не выть, если мужчины только и делают, что самодовольно качают мускулы, оберегая себя от контактов с противоположным полом?
В серии забавных зарисовок Мари Шуинар рассказывает о нелегкой доле впечатлительной и сексуально открытой женщины. Вот она проживает все стадии полового акта, возбудившись от одного прикосновения к ладони равнодушного мужчины. Вот великолепно сложенный истукан стоит в тупой неподвижности, а пылкая женщина обцеловывает-обкусывает-обползает его с ног до головы, самостоятельно добывая необходимую сексуальную пищу. Поладить друг с другом могут лишь два отщепенца — в мини-дуэте мужчина и женщина с явными признаками эпилепсии мирно идут рука об руку, отвлекаясь лишь на очередной припадок. А вот понять женщину, окутать ее нежностью и заботой может только подруга по несчастью. И лесбийские дуэты (в отличие от гетеросексуальных) поставлены без шаржирования и без физиологических подробностей — так, легкие почмокивания, повизгивания, поглаживания.
Тем удивительнее полное отсутствие проблем пола в "24 прелюдиях Шопена" — уж этого романтика балетные люди испокон века употребляют для выражения чувств. Мари Шуинар использовала музыку Шопена как подсобный метрический материал, весьма находчиво обратив в достоинства собственные недостатки. У хореографини небогатая лексика — отлично: каждая из прелюдий строится на одном доминирующем па, что придает номеру минималистическое благородство. Госпожа Шуинар плохо выражает музыку — превосходно: в этом балете она делает зримой ее поверхностную, ритмическую структуру, откликаясь движением чуть не на каждую ноту. Оттанцованные с такой дебильной конкретностью, прелюдии окончательно лишаются первоначального смысла и пафоса, что придает и без того незатейливым номерам дополнительный комизм.
Танцовщики по-детски скачут мячиками взад-вперед, производя руками пассы, словно играя на невидимых роялях. Артистки с дредами на голове крутят шеями так, что каждая волосяная колбаска исполняет собственный буйно-техничный пассаж. В лирических эпизодах танцовщицы медленно разворачивают ладони этакими распускающимися лепестками. Или пускают по телу волны. Или изгибаются в контражуре — и позы их отсылают к чернофигурным греческим вазам.
Все эти находки и нехитрые приколы выглядят как-то наивно, словно Мари Шуинар заново открывает мир человеческого тела и окружающей природы. Можно представить себе, что примерно с таким же энтузиазмом в конце XIX века делились своими танцевальными откровениями фанатичные американки вроде Айседоры Дункан, подсевшей на Древнюю Грецию, или любительницы восточной экзотики Рут Сен-Дени. Однако к Мари Шуинар не приклеить ярлык постпостмодернистки — ее хореография слишком бесхитростна. Есть в ней какое-то обаяние ребенка, решившегося доверить миру главную обиду взрослой тетеньки на то, что все мужчины, в сущности, сволочи.