фестиваль кино
Конкурсная программа XXIX Московского международного фестиваля радует пестротой: здесь можно встретить и психоделический арт-хаус, и коммерческий детектив. В этом году конкурс начался с мощной инъекции русскоязычного кино, которое засверкало причудливыми гранями в руках украинских и грузинских кинематографистов — их успехам радовалась ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Первый из увиденных мною фильмов конкурса, украинская геронтологическая драма "У реки", действительно порадовал преданностью, с которой режиссер Ева Нейман воспроизводит почерк Киры Муратовой. Претендентками на приз за лучшую женскую роль можно смело считать Марину Полицеймако и Нину Русланову, которые в "У реки" играют престарелых мать и дочь на грани старческого маразма, изводящих друг друга мучительной любовью, закамуфлированной под хроническое раздражение. Даже не зная, что Ева Нейман работала у Киры Муратовой ассистенткой, но едва лишь увидев натюрморт с голой куриной тушкой, которую всячески теребят, щупают, вертят в руках, подносят к лицу и вообще превращают в символ беззащитности и кротости, мгновенно настраиваешься на муратовскую волну и рассматривать "У реки" как произведение, имеющее самостоятельную художественную ценность, уже не можешь. В этой человечной муратовщине все необходимые атрибуты вроде бы на месте: и веник вовремя выпадает из угла, и дурацкое слово "барсетка" зарифмовано с левреткой, и энергичное камео Натальи Бузько появляется как нельзя более кстати, но чего-то принципиального все равно не хватает — не исключено, что элементарной мизантропии или той ненормальности, из-за которой добрые люди говорят про Киру Муратову, что хорошо бы ее сдать в сумасшедший дом.
Несколько недостает желчи и фильму, на который возлагались надежды как на самый смешной фильм конкурса,— "Мой фюрер, или Самая правдивая правда об Адольфе Гитлере" немецкого швейцарца Дани Леви. Одиозный исторический персонаж раскрывается в фильме с той стороны, которая советскому зрителю в общем-то уже известна по работам Кукрыниксов,— играющий заглавную роль актер с помощью нелепого гротескового грима превращен в карикатуру, так что слово "правда" в названии следует понимать в сугубо издевательском смысле. Сюжет картины построен на взаимоотношениях неврастеника Гитлера и его еврейского психоаналитика: рейхсканцлер немного однообразно жалуется на своего деспотичного отца, самоутверждавшегося за счет беззащитного ребенка и вырастившего в результате чудовище. Хотя на самом деле очевидно, что авторы картины никаким монстром Гитлера не считают, любят его и жалеют, маскируя под беззлобными насмешками свое сочувствие к бесноватому фюреру.
Тема бесов проходит неуклюжим лейтмотивом сквозь детектив "Русский треугольник" грузинского режиссера Алеко Цабадзе, который странновато смотрится в конкурсе международного кинофестиваля в силу полного отсутствия каких-либо творческих амбиций. Возможно, присутствие "Русского треугольника" в конкурсной программе можно оправдать чеченской тематикой, которая подается на экране с максимальным надрывом. Желание совместить публицистическое высказывание и коммерческий продукт приводит к тому, что занятые в фильме звезды усугубляют общее ощущение лицемерия. Из Артема Ткаченко такой же начинающий следователь, распутывающий заказное убийство, как из Константина Хабенского — ветеран Чечни. Довольно трудно отвлечься от подсознательного ожидания, что из руки у следователя при полной луне вырастет что-нибудь колюще-режущее, как в "Меченосце", а чеченский ветеран периодически натурально уходит в сумрак, почти как Антон Городецкий; особенную виртуозность Константин Хабенский демонстрирует в сцене кабацкой драки, когда его герой, зажав в руке "розочку", начинает нервно дергать головой.
Но тем, кто хочет увидеть настоящих психопатов, лучше посмотреть психиатрическую драму "Опиум" венгерского режиссера Яноша Саса, довольно эффектно участвовавшего в конкурсе ММКФ в 1997 году с фильмом "Мальчики Витман" про двух малолетних, но уже абсолютно отмороженных братьев. За прошедшие годы более жизнерадостным автором Янош Сас не сделался, но вкус к изысканному изображению сохранил. Любителям патологической эстетики, к тому же изрядно эротизированной, доставит немало удовольствия история о психиатре-морфинисте и его молодой пациентке, достаточно гибкой, чтобы принимать на кровати причудливые позы под предлогом психического припадка. Порой даже кажется, что медицина тут бессильна и, может быть, стоило бы позвать служителей культа и осуществить акт экзорцизма, но когда у сумасшедшей открывается писательский талант, авторы решают оставить все как есть и направить энергию безумия в продуктивное русло.