выставка артефакты
Одновременно с 52-й Биеннале современного искусства в Венеции открылась выставка "Artempo. Как время становится искусством". Несмотря на то что среди представленных на ней художников есть и звезды нынешней и предыдущих биеннале, и ключевые фигуры искусства ХХ-ХХI веков — от Пабло Пикассо до Энди Уорхола, выставка в палаццо Фортуни отрицает саму идею современности в искусстве. В чем и убедилась ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Наверное, многих из стесненных во времени посетителей Венецианской биеннале преследует искушение: а не пожертвовать ли подробным осмотром павильонов биеннале ради прогулки по самому городу? В Венеции старинное и современное искусство встречаются, как на дуэли, борясь за внимание зрителей. "Венеция, единственный современный город, избежавший присутствия такого эмблематического сокровища современной цивилизации, как автомобиль, является идеальным местом для выставки о времени",— пишет куратор выставки, Жан-Юбер Мартен. Он был директором Центра Помпиду, Парижского музея искусства Африки и Океании, курировал первые выставки "Москва--Берлин" и "Москва--Париж" конца 1970-х годов, знаменитую выставку 1989 года "Маги земли". Еще одним автором Artempo является Аксель Вервоордт — известный бельгийский антиквар, коллекционер и декоратор интерьеров. А одним из вдохновителей проекта стал некогда бывший хозяином палаццо Марио Фортуни, один из примечательных персонажей европейского модерна. Друг Гофмансталя и Д`Аннунцио, Марио Фортуни был живописцем, фотографом, театральным художником, работавшим в том числе с Сарой Бернар, модельером, придумавшим особый способ плиссировать ткани, который он нашел, работая над воссозданием античного костюма. То есть был заворожен прошлым и будущим, в равной степени вымышленными и стилизованными.
Выставка в палаццо Фортуни напоминает не столько привычную экспозицию современного искусства, сколько фантастический музей сразу всех наук, искусств и ремесел — каким, собственно, и должен быть музей, исследующий природу времени. В этом лабиринте, где стерильные белые комнаты чередуются с темными залами, убранными старинными тканями, произведения современных художников не сразу отличишь от антикварных диковинок, предметов экзотических культур и просто элементов аутентичного интерьера. Artempo опровергает распространенное мнение, что только время покажет подлинную ценность того или иного произведения и отделит искусство от неискусства. Здесь, напротив, это различие стирается, делая равно удивительными все экспонаты, будь это скульптура Пикассо или африканский идол, напоминающая средневековое забрало кольчужная маска танкиста первой мировой или кубистическая голова, изваянная Джакометти. Объект Марселя Дюшана "Вид маятника сбоку" кажется мудреным прибором наподобие старинных компасов и астролябий. Тысячелетний деревянный китайский Будда медитирует на полотна концептуалиста Романа Опалки, сплошь покрытые едва различимыми рядами цифр: записывая ими холсты, художник непрерывно отсчитывает время с 1965 года.
Зритель улавливает свои искаженные отражения то в мутных старинных зеркалах, то в искривленной металлической стене современного скульптора Аниша Капура. "Живопись действия", например полотна японского художника Кадзуо Ширага, в 1960 годах "писавшего" собственным телом, соперничает с абстрактными композициями, в которые превратились под действием времени облупившиеся стены старинного дворца.
Исследование времени сквозь различные эпохи и роды человеческой деятельности строится вокруг нескольких вечных тем: "Суета сует", "Вневременное", "Разрушение-созидание", "Трансформация", "Числа и звезды". Но Artempo прежде всего о том, как с течением времени менялось само время, и не только его единицы измерения или символы, но сама его текстура, его вес, запах и вкус. Вечность оказывается столь же изменчивой, что и мгновение, а современность столь же относительной, что и старина. И хотя выставка в палаццо Фортуни проходит вне рамок биеннале, ее сюжет более чем уместен для выставки современного искусства, проходящей уже сто с лишним лет.