В воскресенье на XVII Международном фестивале документального, короткометражного игрового и анимационного кино "Послание к человеку" в программе национального конкурса "Окно в Россию" был показан фильм Тофика Шахвердиева "Он ругается матом", посвященный одному из неофициальных символов Санкт-Петербурга — лидеру группировки "Ленинград" Сергею Шнурову (Шнуру). Посетивший просмотр МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ решил, что у него проблемы со слухом, поскольку обещанного мата не услышал.
Классик американской литературы О'Генри объяснял название своего романа "Короли и капуста" тем, что в книге говорится о чем угодно, только не о королях и капусте. Очевидно, таким же принципом руководствовался и известный документалист Тофик Шахвердиев, назвав свой фильм "Он ругается матом". На протяжении 45 минут то писатель Аркадий Инин с сыном, то режиссер Глеб Панфилов, то анонимные выразители гласа народного обсуждают — на примере творчества "Ленинграда" — допустимость публичного матерного высказывания. Вспоминают Виктора Черномырдина, рваную структуру речи которого якобы придавало отсутствие привычных матерных связок. Признаются в том, что и сами порой могут не сдержаться. Но с какой стати они вообще высказываются на эту тему, остается тотальной загадкой.
Дело в том, что их соображения иллюстрируют тщательно отобранные, цензурированные, в том числе с помощью шумов, накладывающихся на тексты песен, фрагменты концертных выступлений "Ленинграда", в которых с экрана не звучит ни единого матерного слова. Так что зрителю, с поэзией Шнура не знакомому, понять, из-за чего весь сыр-бор, нелегко. Это как если бы под названием "Он завтракает младенцами" показали фильм о проповеднике вегетарианства. Еще труднее понять, почему фильм, снятый чуть ли не два года назад по заказу компании НТВ, на телеэкраны так и не вышел и только сейчас дополз до конкурса "Послания к человеку", главного смотра документального кино в России.
Шокирует не Шнур без мата. Шокирует господин Шахвердиев, прославившийся в перестроечные годы документальными работами как раз на грани фола, с привкусом провокации. Так, в фильме "Сталин с нами?" (1989) подсадная утка провоцировала участников ветеранского хора на дискуссию о генералиссимусе, чуть не доводила одного старикана до апоплексического удара, якобы опознав в нем виновника своих лагерных страданий. По сравнению с таким киноприемом экспрессивная лексика господина Шнурова — образец эстетического целомудрия.
Хотя на самом-то деле в фильме чувствуется что-то хорошо знакомое, пусть и быстро позабытое. Пафос фильма: мы так боялись этого страшного Шнура, а при личном знакомстве он оказался таким интеллигентным, так хорошо воспитанным. Кто бы спорил: доказывать, что художник ни в коем случае не равен своему лирическому герою, — архаизм, унаследованный от советской эпохи, когда Андрея Синявского, скажем, судили за реплики героев его повестей. А то, что герои рок-н-ролла младенцами не завтракают, с упорством, достойным лучшего применения, доказывали перестроечный кинематограф и пресса. Андрей Вознесенский с придыханием писал в "Огоньке" о Борисе Гребенщикове: "Культура Северной Пальмиры стоит за его спиной". Алексей Учитель доверчиво внимал в фильме "Рок" рассказам Антона Адасинского о том, что он чуть ли не в ГУЛАГе родился. Уже тогда это было пошлостью, но пошлостью простимой, попыткой вписать рожденных свободными художников в контекст несвободной культуры. Только вот контекст лопнул быстрее, чем переварил новых героев.
Тофик Шахвердиев делает ровным счетом то же самое, когда на песню "Мне бы в небо" накладывает кадры с парящими в ленинградском небе птицами. Да, птички под слова "я вот бухаю, а кто-то колется" создают сильный эстетический эффект. Еще один анахронизм — уверенность авторов фильма в том, что Шнур протестует своими песнями против своего советского детства: на экране — развод караула у Мавзолея, октябрята читают стишки про партию. Ну конечно протестует. Только вот Мавзолей и КПСС вряд ли занимают в списке того, что Шнуру отвратительно, главное место.