фестиваль опера
В Риге проходит X Оперный фестиваль. Главными его событиями в этом году стали премьера вагнеровской "Валькирии" и гастроли новой постановки "Человеческого голоса" Франсиса Пуленка из Лионской оперы с британской звездой Фелисити Лотт. Впечатлениями делится ЕКАТЕРИНА Ъ-БИРЮКОВА.
Умиление от того, как оперный театр из бывшей советской республики оправляется от потрясений и встает на ноги, осталось далеко позади. Сейчас Латвийская национальная опера, возглавляемая актером, ресторатором и режиссером Андрейсом Жагарсом (Москва в этом сезоне узнала его в последнем качестве — он поставил "Набукко" Верди в "Новой опере"), это такая маленькая, окраинная, неплохо говорящая по-русски, но все же Европа. И Рижский оперный фестиваль — это, как ни крути, ближайший к нам европейский фестиваль, где ставят своей целью соответствовать европейским модам, амбициям и правилам. Чего стоит вкладыш в программке с полным расписанием уже следующего июня (куда входят, в частности, гастроли новых "Евгения Онегина" и "Бориса Годунова" из Большого театра).
В программе нынешнего фестиваля почетное место занимают три постановки директора Жагарса — это "Пиковая дама", "Леди Макбет Мценского уезда", ставшая год назад чем-то вроде сенсации, и совсем свежая "Травиата". Но есть нечто более серьезное. Все-таки, чтобы чувствовать себя совсем взрослым, оперному театру нужен Вагнер. Тем более в Риге, где он почти свой: начинающий композитор когда-то здесь зарабатывал деньги дирижированием. Так что суперпроект 2006-2009 годов — это постановка всего цикла "Кольца нибелунга", в год по опере. Каждую ставит новая команда, эта идея позаимствована у знаменитого штутгартского "Кольца". Единственное, что объединяет постановщиков, это балтийские корни.
Первым был норвежский насмешник Штефан Херхайм, который в прошлом году выпустил очень ироничное "Золото Рейна". Теперь очередь дошла до "Валькирии", получившейся гораздо более серьезной, привычной и не без затянутостей. Главным спасителем в ее постановочной команде стал местный классик-сценограф Илмарс Блумбергс. Он придумал два легко сменяющих друг друга контрастных пространства. Над обоими горделивым шрифтом древнеримских времен выложена жизнерадостная надпись Willkommen im Tod — "Добро пожаловать в смерть".
Одно пространство — облупленная, депрессивная, но все-таки человеческая каморка со следами пожара и былого величия в виде полусохранившихся колонн. Здесь ютится по-звериному перепуганная Зиглинда со своим мужем Хундингом, отсюда она убегает с Зигмундом, сюда пытается поместить отбывать наказание свою любимую дочь Брунгильду разгневанный Вотан, но потом все-таки передумывает и оставляет ее спать и ждать своего героя во втором пространстве. Оно совершенно уже безжизненный кусок римского амфитеатра с мертвенным светом стадионных прожекторов, арена для семейных разборок богов, людских битв и игр валькирий с телами убитых.
Эти разбросанные по ступеням амфитеатра голые тела-муляжи во время главного хита — "Полета валькирий" — и не менее муляжного вида их живые еще обладатели, наблюдающие, будто футбольные болельщики, в предыдущей сцене за поединком Зигмунда с Хундингом,— вот самые запоминающиеся моменты в работе рижского режиссера Вистурса Кайриса. Кроме того, видны характеры и чувствуются эмоции на пределе, особенно пробирает работа шведки Элизабет Штрид в роли Зиглинды. Но все это не спасает постановку от традиционных вагнеровских проблем: долгие разжевывания чувств и эмоций то и дело останавливают действие.
Другая традиционная проблема — как всю эту махину озвучить. В театре такого количества вагнеровских голосов нет и большинство солистов приглашенные. В частности, из Мариинского театра рекрутирована команда валькирий во главе с надежной Ольгой Сергеевой в роли Брунгильды. С оркестром, которым руководит молодой главный дирижер Андрис Нельсонс, увы, больше проблем. Нет вагнеровского саунда, нет мощи, медь то и дело не справляется, и если в отдельные драматические моменты оркестр собирается в кучку и оказывается очень выразительным, то тут же рассыпается в запутанном переплетении лейтмотивов.
Эта ситуация оказалась тем более проигрышной на фоне следующего кульминационного пункта фестивальной программы — 40-минутной монооперы Франсиса Пуленка "Человеческий голос" по пьесе Жана Кокто. Спектакль в постановке Лорана Пелли был привезен из Лионской оперы, где премьера состоялась в апреле. Элегантные декорации Шанталь Тома показывают виды ночных парижских крыш и куски прекрасной, уютной, совершенно реалистичной и в то же время нереальной, подходящей к концу жизни героини оперы — ее прихожую, гардеробную, гостиную с камином, спальню с отрезанной половиной двухспальной кровати.
Привезли все, кроме оркестра,— воспользовались услугами местного, но не оперного, а Латвийского национального симфонического, который оказался на высоте. Отдельного внимания заслуживает дирижер, радовавший четкостью и яркостью. Это совсем молодой словак Юрай Валчуха, учившийся в Париже и успевший постажироваться у легендарного Ильи Мусина в Питере. Сейчас у него складывается вполне завидная карьера. А в следующем московском сезоне он обещан в абонементе Национального филармонического оркестра, который без лишней скромности называется "Дирижерская элита XXI века".
Но главным козырем все же была фирменная исполнительница единственной партии — знаменитая англичанка Фелисити Лотт. Эта партия невероятно сложна, даже не столько вокально, сколько психологически. Героиня всю оперу говорит по телефону с оставившим ее возлюбленным, а также с прерывающими разговор телефонистками, проходя все стадии обиды, надежды, ужаса, унижения и отчаяния. В свое время госпожа Лотт прославилась в Моцарте и Рихарде Штраусе. Сейчас ее звезда уже угасает. Но в опере Пуленка, в которой она выступает уже лет тридцать, она по-прежнему производит очень сильное впечатление. Женщина, которая по-настоящему не боится выглядеть жалкой,— это дорогого стоит.