«Почему мы должны уезжать? Это наш дом»

Федор Валько, житель хутора Прикубанский, был избит в отделении полиции. Его жена Юлия стала невольной свидетельницей того, как сотрудники полиции Самонов и Таценко вторглись в их дом без ордера и забрали мужа. А потом его подвергли его пыткам. Против полицейских возбуждено уголовное дело, а семья Валько пытается вернуть не только справедливость, но и покой.

Текст: Ольга Алленова

«Прижимает его к забору и душит»

Утро 16 августа 2023 года в семье Валько начиналось как обычно. Это был нерабочий день, и Федор находился дома с женой и тремя детьми. Несколько лет назад семья переехала в Краснодарский край из другого региона (Астрахань), купила дом на хуторе Прикубанский, завела домашнее хозяйство, огород. Федор работал трактористом в холдинге «Агрокомплекс», а после того как повредил ногу и не смог больше водить трактор, перешел сторожем на кирпичный завод, принадлежавший тому же агрохолдингу. Юлия следила за хозяйством и занималась детьми.

Еще 15 августа начальник охраны завода сообщил о пропаже тяжелой металлической транспортерной цепи длиной около 300 м и элементов механизма для перемещения кирпичей. Смена, в том числе Валько, о пропаже знала, но, как признает сам Федор, не донесла: «Каждый надеялся, что скажет не он, а кто-то другой».

В полдень 16 августа Федору позвонил начальник охраны кирпичного завода и попросил срочно приехать. На заводе уже находились полицейские — участковый Самонов и оперативник Таценко.

«Они сразу начали говорить, что кража не могла пройти без участия моего мужа,— рассказывает жена Федора Юлия.— Он сказал, что без проблем готов проехать в участок и ответить на вопросы, только съездит домой за паспортом. Телефон у него сразу забрали, и он поехал домой».

Взяв дома паспорт, Федор сел на велосипед и направился в полицию, но на подъезде к дому его перехватила «Лада Приора», в которой сидели приехавшие с завода полицейские. Они заявили, что хотят провести осмотр жилых помещений и сараев. Федор отказался пускать их без ордера; к тому же Самонов, по словам Федора, был пьян. Юлия также утверждает, что от участкового «несло перегаром».

Федор закрыл калитку перед полицией и пошел звать жену с огорода. Когда он вернулся, полицейские уже находились во дворе.

«Когда я вышла с огорода во двор, то увидела, что (Самонов) прижимает его (Федора.— “Ъ”) к забору и душит,— рассказывает Юлия.— Федор не сопротивлялся, стоял с опущенными руками. Знал, что в таких случаях любое движение будет расценено как противодействие полиции. Я закричала и встала между ними, это его остановило».

Федор забежал в дом, взял телефон жены и включил видеозапись. С этого момента, по словам Юлии, полицейские «стали вести себя осторожнее», но, по ее мнению, именно видеозапись их и разозлила. Пообещав и Юлии, и Федору, что «ничего противоправного не случится» и Федора скоро отпустят домой, полицейские посадили его в машину и увезли в отдел полиции в станицу Новомышастовскую.

Больше в тот день Юлия его не видела. Она приезжала к отделу полиции, но ей сказали, что Федора уже увезли. «Если бы я знала, что его там бьют, я бы оттуда не уехала»,— говорит Юлия.

В тот же день после задержания Федора в его доме прошел обыск. Юлия увела детей к соседям. При этом, по ее словам, Самонов требовал, чтобы дети оставались в доме. «Ордер на безотлагательный обыск они мне предъявили,— вспоминает Юлия.— Они громили все: опрокидывали шкафы, швыряли вещи на пол, требовали документы на все инструменты и технику. Снесли крышку от унитаза, топтали детские вещи». В сарае нашли цепь от трактора, изъяли ее, а позже потребовали документы на трактор. «Эта цепь совсем другая,— объясняет Федор,— она меньше, короче. То, что они искали, невозможно спрятать в доме — там 300 метров огромной цепи».

Связь с Федором пропала сразу после того, как он сел в машину полиции. Только ближе к обеду следующего дня Юлия нашла его на улице Жлобы — он позвонил ей со своего телефона, который ему вернули в полиции. Федор едва стоял на ногах. «Я увидела, что он сильно хромает,— вспоминает Юлия.— Он был весь побитый. На голове гематомы, запекшаяся кровь, сломанный нос, запястья распухшие, лодыжка раздроблена, ухо не слышит, шея — с синяками от удушения. Футболка вся в крови. Даже кроссовки его были порваны сверху — так его тягали по полу». Федора тошнило.

«Били ногами, руками, стулом»

Федор Валько вспоминает, что, пока ехал в участок, нашел номер горячей линии краевого управления МВД и сказал полицейским, что позвонит туда. Тогда они отобрали у него и второй телефон. Он отказался заходить в здание отдела, требуя вернуть телефон. Как следует из обвинительного заключения, Самонов надел на Валько наручники, а Таценко применил в отношении задержанного удушающий прием. «Я потерял сознание,— рассказывает Федор.— Когда очнулся, лежал перед отделом на земле лицом вниз, в наручниках. Потом меня завели в отдел полиции, посадили на стул, били руками, ногами, металлическим стулом. По голове, лицу, спине. Я снова терял сознание. Они требовали признаться в краже цепи. И говорили, что это за то, что я снимал видео».

Первое избиение длилось около десяти минут, затем полицейские оставили его на стуле в коридоре и ушли. Вернувшись, снова били. «Когда меня били головой о стену, я думал, что это уже конец, и молился, чтобы хоть как-то подготовиться перед Господом предстать»,— говорит Федор.

Но он не умер. К вечеру он понял, что перестал чувствовать пальцы на руках — наручники сидели на запястьях слишком туго, кисти посинели. Он попросил одного из сотрудников полиции ослабить наручники. Тот обратился к Самонову и Таценко, сказав, что задержанный останется без рук. Они сняли один наручник, но второй был поврежден во время избиения Валько и не расстегивался. Чтобы его снять, пришлось идти в ближайший автосервис. «Там при других людях с меня болгаркой срезали наручник»,— говорит Федор.

Вечером полицейские доставили Федора в районную больницу станицы Полтавская, чтобы получить разрешение на размещение задержанного до суда в камере для административно-задержанных лиц. В больнице он сказал, что получил травмы бытовым путем. По словам Федора, «если бы сказал правду, было бы хуже».

На следующий день в суде он также сообщил, что травмы получил в результате падения. Суд оштрафовал его на 1 тыс. руб. за сопротивление полиции. Ему вернули телефоны и отпустили домой. Он вышел на свободу и позвонил жене. Она велела ему выйти на улицу Жлобы и ждать там.

«Из личной неприязни и ложно понятых интересов службы»

Забрав мужа, Юлия сразу повезла его в районную больницу города Славянск-на-Кубани, но в судебно-медицинской экспертизе им там отказали, потому что обратились они не по месту регистрации. Потом они поехали в травмпункт. Первый врач, узнав, что Федор только что из полицейского участка, по словам Юлии, «не захотел связываться», но второй осмотрел Федора и диагностировал переломы отростков трех позвонков, черепно-мозговую травму, сломанный нос, кровоизлияния в глаза и множественные гематомы. «Он лежал на каталке,— вспоминает Юлия.— Сидеть не мог».

Повреждения, выявленные у Федора в травмпункте Славянска-на-Кубани,— закрытая черепно-мозговая травма, ссадины и гематомы,— подтверждены впоследствии другой медицинской документацией, ставшей частью уголовного дела.

В тот же день в Славянске-на-Кубани они обратились в местный межрайонный следственный отдел Следственного комитета РФ. Федор написал заявление о пытках, после чего вместе со следователем, криминалистом и Юлией выехал в Новомышастовскую. В отделе полиции их не ждали. В помещении, где били Федора, на стене виднелись брызги крови. На изъятых следствием записях с камер наблюдения видно, как Федор входит в отдел полиции здоровым, а выходит оттуда с заметными телесными повреждениями. В коридоре, где его били, камеры не было. Странным образом камера, установленная на входе в отдел полиции, снимала только расположенное рядом дерево, а не весь двор, к тому же обзору мешали другие деревья, поэтому незаконные методы задержания, примененные к Валько перед зданием, также не попали на камеру.

Проведенная впоследствии ситуационная экспертиза подтвердила, что повреждения нанесены Федору Валько именно в тот период и при тех обстоятельствах, которые он указал при обращении в Следственный комитет. Экспертиза следов крови на стене показала, что она могла принадлежать Валько.

В отношении Евгения Самонова и Ивана Таценко было возбуждено уголовное дело по ч. 4 ст. 286 УК РФ — «превышение должностных полномочий с применением пытки». По этой статье предусмотрено наказание в виде лишения свободы. Оба обвиняемых находятся под подпиской о невыезде и в ближайшее время ждут приговора суда.

В своих показаниях они изложили другую версию событий. Так, Самонов говорил, что «Когда они подъехали к дому Валько Ф.П., то, находясь на улице перед его двором, увидели, что он в срочном порядке бегает по своему двору и что-то прячет, при этом в руках у него находилась и какие-то металлические предметы. У них возникло убеждение, что в данный момент происходит сокрытие похищенного имущества».

По поводу насилия перед входом в участок Самонов пояснил, что «Валько Ф.П. после объяснения ему прав и возможной ответственности отказался в категорической форме пройти в участок полиции, стал пятиться назад и побежал в прочь от отдела полиции. Самонов Е.А. и Таценко И.С. побежали за ним. Он догнал Валько Ф.П. схватил его за руку и выполнил боевой прием борьбы «задняя подсечка», отчего Валько Ф.П. не удержался на ногах и упал на асфальтное покрытие улицы на спину. В этот момент к ним подбежал Таценко И.С. и Валько Ф.П. стал оказывать активное сопротивление ему и Таценко И.С., попытался подняться на ноги. А именно, он их отталкивал, хватал за форменное обмундирование и пытался вырваться от удержания. В процессе оказания им активного сопротивления он переворачивался с бока на бок, катаясь по асфальтному покрытию».

Также Самонов настаивал, что «в ходе проведения обыска в теплице домовладения Валько Ф.П. был обнаружен и изъят куст растения конопли, в месте, где он обнаружен, также были обнаружены следы культивирования и следы удаленных растений, однако растений конопли не было…»

В распоряжении редакции есть копия протокола о прекращении дела об административном правонарушении в отношении Валько. Из него следует, что речь шла об обвинении в неприменении «мер к уничтожению дикорастущего растения, содержащего наркотические вещества». И дело прекращено «в связи с отсутствие состава преступления». На нем подпись начальника отдела полиции станицы Новомышастовская Терзымана Ю.Ю.

Еще один свидетель по делу, работавший на том же заводе, что и Валько, показал, что прибыл в отделение полиции по требованию правоохранителей как раз в период, когда, согласно видеокамерам, там находился Валько. Его не пустили внутрь, попросив подождать снаружи, и когда «кто-то из сотрудников полиции открыл входную дверь, он услышал как из здания раздавались крики и кто-то выражался грубой нецензурной лексикой».

Из обвинительного заключения следует, что Самонов и Таценко, «находясь при исполнении служебных обязанностей, из личной неприязни и ложно понятых интересов службы применили к гражданину Валько Ф. П. насилие, включая удары руками, ногами и металлическим стулом, с целью понуждения его к признанию». Действия обвиняемых нарушили права Валько Ф. П. на свободу и личную неприкосновенность, закрепленные Конституцией РФ, а также статьями Конвенции против пыток, считает обвинение.

Также там говорится, что «преступление сопровождалось действиями, унижающими человеческое достоинство, и нанесением физического и морального вреда, что подрывает авторитет органов внутренних дел и доверие к государству».

«Мы сами не справились бы»

«Когда обыск в нашем доме закончился, я села на краешек дивана — единственное место, где можно было сидеть,— и просидела там всю ночь,— рассказывает Юлия.— Мы несколько недель не могли жить дома. Я не могла видеть все эти растоптанные вещи. Как будто дом стал чужим. Мы жили у родственников. Потом я пришла домой, собрала все вещи — все, к чему они (полицейские.— “Ъ”) прикасались,— и отнесла на помойку».

Пережитое не прошло для них бесследно. У Юлии вскоре случился микроинсульт: «У меня закружилась голова, я не могла нормально говорить, рука онемела. Мне поставили ишемическую атаку. Врачи сказали, что это от стресса». Федор долго лечился и до сих пор испытывает боли в позвоночнике.

Семья всерьез думала перебраться из хутора куда-то. «Я долгое время не могла выходить из дома,— говорит Юлия.— Не могла смотреть на забор, на улицу, где его били. Мы хотели уехать хоть куда-нибудь. Но потом мы решили остаться. Мы ведь не зря этот дом выбрали, этот хутор. Мы долго искали это место. Почему мы должны уезжать? Это наш дом».

Юлии и Федору Валько помогал благотворительный фонд «Комитет против пыток» (https://bf-pytkam.net), который оказывает юридическую и психологическую помощь жертвам пыток (создан в 2019 году на базе одноименной организации «Комитет против пыток», которая была признана иноагентом и ликвидирована).

После того как Федора отпустили, семья обратилась за помощью в комитет. Юрист фонда взял официальные объяснения у Валько, помог составить и подать заявление в Следственный комитет. По словам Юлии, благодаря помощи юриста и активности следователя Следственного комитета было возбуждено уголовное дело, проведены осмотр места происшествия, изъяты видеозаписи и зафиксированы вещественные доказательства, в том числе и следы крови на стене. В тексте обвинительного заключения указано, что дело было возбуждено после подачи заявления, составленного с участием правозащитников.

«Они объяснили, куда идти, как писать заявления,— рассказывает Юлия.— Они добились, чтобы дело вообще начали рассматривать. Как только у нас появился юрист, отношение к нам со стороны правоохранительных структур сильно изменилось».

С семьей работал и психолог, нанятый фондом. Кроме этого, «Комитет против пыток» (создан в 2019 году на базе одноименной организации «Комитет против пыток», которая была признана иноагентом и ликвидирована) помогал оплачивать лечение Федора — тот больше не мог работать, Юлия болела, им пришлось распродать домашнюю живность. «У нас дети: младший — инвалид, старшие — школьники,— говорит Юлия.— Мы сами не справились бы».

«Подавлены, дезориентированы и не понимают, как дальше жить»

Директор благотворительного фонда «Комитет против пыток» (создан в 2019 году на базе одноименной организации «Комитет против пыток», которая была признана иноагентом и ликвидирована) Юлия Фролова рассказала “Ъ”, что люди, пострадавшие от полицейского произвола, обычно «подавлены, дезориентированы и не понимают, как дальше жить». Нет ни одной государственной организации, которая могла бы им помочь в такой ситуации.

При этом наличие такой проблемы признают и в Совете по правам человека при президенте РФ (СПЧ).«Какие-то конкретные случаи, связанные и с тем же образованием, здравоохранением, нарушением прав людей во время следствия, ФСИН в нашем поле зрения находится, мы посещаем места лишения свободны, заключенные тоже имеют права, у нас в Конституции записано – пытки запрещены, и все-таки находятся идиоты, которые используют пытки, надо с этим бороться», — сказал председатель СПЧ Валерий Фадеев в интервью телеканалу «Звезда» 15 ноября 2023 года.

«Второй важный момент связан с пытками. Эта проблема услышана (Президентом РФ Владимиром Путиным.— “Ъ”) и, возможно, дела по пыткам будут переданы в Центральный аппарат Следственного Комитета РФ. Может, там будет создана специальная группа, которая будет выезжать в регионы и не даст возможности покрыть эти пытки», — поясняла 17 января 20024 года член СПЧ Ева Меркачева.

А сенатор Людмила Нарусова еще 25 ноября 2021 года, говоря о проекте закона по ужесточению ответственности должностных лиц за применение пыток, отмечала: «Могу лишь сказать, что наконец почувствовалась политическая воля искоренить эти пытки, хотя бы в системе ФСИН. Они есть и в системе МВД, и в системе ФСБ».

«Комитет против пыток» (создан в 2019 году на базе одноименной организации «Комитет против пыток», которая была признана иноагентом и ликвидирована) уже несколько лет оказывает содействие людям, в отношении которых сотрудники полиции необоснованно применили силу. До правозащитников доходят лишь некоторые случаи насилия, говорит Юлия Фролова: большинство пострадавших никуда не обращаются, боясь мести со стороны правоохранителей.

В декабре 2022 года Александра Шарфутова из города Выкса задержали на улице в нетрезвом виде и оставили на ночь в отделе полиции. Он попросил одеяло из-за холода, вошедший к нему в камеру полицейский стал бить его электрошокером по телу и лицу. В апреле 2024-го полицейскому Александру Гутову дали четыре года колонии, но по статье о превышении полномочий (ч. 3 ст. 286 УК РФ), а не по статье о пытках (ч. 4 ст. 286 УК РФ). Через несколько месяцев приговор отменили и вернули дело на новое рассмотрение, а полицейского из СИЗО перевели под домашний арест. В конце марта этого года прокурор запросила восемь лет колонии по статье о пытках, а в апреле вынесли приговор — четыре года шесть месяцев колонии.

26 декабря 2024 года москвич Алексей Артемьев поздно ночью вышел на пробежку и бежал по улице с голым торсом. Патрульная служба остановила его и избила. По словам потерпевшего, полицейские решили, что он — наркозависимый. Артемьев получил тяжелый перелом руки со смещением, делали операцию. Две недели (все новогодние праздники) он пролежал в больнице. В эти дни умерла его мать, а он не мог даже вставать с кровати.

В больницу к нему приходили полицейские, избившие его, предлагали 20 тыс. руб., если напишет, что сам упал и получил повреждения. «Комитет против пыток» (создан в 2019 году на базе одноименной организации «Комитет против пыток», которая была признана иноагентом и ликвидирована) нанял для Алексея психолога. «Смерть матери и пережитое насилие стали для него сильным потрясением, он не мог с этим справиться,— говорит Юлия Фролова.— Юристы подали заявление о преступлении в отношении Алексея, ждем результатов проверки».

Москвич Даниил Девяткин в ночь на 26 декабря 2024 года был на концерте в столичном «Бла-бла-баре», потерял номерок от гардероба, сотрудники отказались выдать ему куртку, и он обратился в полицию. Когда полиция приехала, он добровольно поехал со стражами порядка в отдел писать заявление. Но там его повалили на пол, надели на руки наручники, ноги замотали скотчем. Его стали избивать ногами, а потом отвели в камеру и два часа игнорировали просьбу вызвать скорую помощь. Позже в больнице ему диагностировали перелом пальца и множественные ссадины по всему телу. Уголовное дело пока не возбуждено, так как, по версии полицейских, Даниил подрался в баре. Однако, судя по камерам видеонаблюдения, до посещения отдела полиции на Данииле Девяткине не было травм.