Промышленность ПО-русски

Весной 2022 года, когда западные компании начали массово сворачивать деятельность в России, на рынке промышленного программного обеспечения (ПО) под угрозой оказались инженерные и конструкторские процессы в отраслях с многомиллиардными оборотами, от нефтехимии до судостроения. Остановка поставок обновлений, разрыв договоров сопровождения и невозможность легального продления лицензий показали необходимость перехода на отечественное ПО. Технологическая зависимость российской промышленности от иностранных вендоров больше не могла быть системной.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Как писал “Ъ”, в 2023 году в черный список программ для инфраструктурного обеспечения попали десятки наименований инженерного ПО, включая PLM-, CAD- и CAE-системы, ранее являвшиеся отраслевыми стандартами. Проблема осложнилась тем, что, в отличие от офисного софта, промышленные платформы глубоко интегрированы в технологические цепочки, а их замена требует месяцев, а порой и лет перенастройки бизнес-процессов. За сжатые сроки на рынок было выведено несколько десятков новых отечественных решений, началась масштабная модернизация старых продуктов, а регуляторы, в том числе Минцифры, ФСТЭК и Минпромторг, фактически задали новый цифровой контур для критической инфраструктуры.

Однако, несмотря на значительные успехи, процесс импортозамещения остается неоднородным: одни отрасли демонстрируют высокие темпы перехода на отечественные решения, другие продолжают опираться на западные технологии.

Темпы импортозамещения

29 апреля 2025 года на стратсессии, посвященной промышленному ПО тяжелого класса, глава правительства Михаил Мишустин отметил, что за последние пять лет совокупный среднегодовой темп российской IT-индустрии составил почти 28%, а сам вклад в ВВП увеличился вдвое. Спрос на отечественные корпоративные решения вырос в два-три раза за пять лет, продажи отдельных категорий увеличились более чем в десять раз — в первую очередь систем управления базами данных для облачной инфраструктуры.

В то же время экспертные оценки компаний отличаются. Например, писал ComNews, 22% компаний достигли высокого уровня замещения, а 78% — заместили менее 70% всего программного обеспечения на отечественное среди 97 опрошенных компаний в сфере промышленности. «Ведомости» писали, что около половины российских компаний не против использования пиратского софта, а доля компаний, не использующих отечественное ПО, составляет 15,2% среди 310 промышленных компаний.

Оценивать импортозамещение ПО можно в нескольких разрезах, считает директор по стратегическому маркетингу в машиностроении АСКОН Павел Щербинин: в закупках и изделиях. По его мнению, сама по себе промышленность инерционна: какое ПО использовали раньше, такое и продолжают, даже если речь идет о западном ПО. Ряд предприятий, говорит он, начали процесс перехода на российское ПО, но делают это осторожно: переводят на отечественное ПО разработку только новых изделий или замещают на отдельных этапах жизненного цикла изделия. Есть предприятия, напомнил господин Щербинин, которые полностью переводят процессы на отечественное ПО, однако массовым в промышленности это не назовешь.

Вектор сверху

Павел Щербинин напоминает, что в регуляторике обозначен явный вектор на импортозамещение ПО и это в жесткой форме зафиксировано в указе президента №166 об объектах критической информационной инфраструктуры (КИИ). Помимо этого, говорит он, все больше «нормативки» нацелено на то, чтобы создать предприятиям благоприятные налоговые условия, упростить вывод на рынок продукции при условии применения отечественных компонентов и технологий.

“Ъ” в 2024 году писал, что, согласно указу президента РФ, госорганам и госкомпаниям с 1 января 2025 года запрещено использовать иностранные ОС и ПО на объектах критической информационной инфраструктуры. Для систем управления базами данных установлен другой срок — 1 января 2026 года. При этом в Минцифры сообщали “Ъ”, что уже часть компаний перешла на отечественное ПО.

Мнение об эффективности государственной поддержки разделяет и Гимиран Утенов, генеральный директор ООО «Геомикс». Он говорит, что все меры поддержки IT-компаний, такие как налоговые льготы, отсрочки сотрудников от армии и IT-ипотека, пользуются спросом, а государство выделяет значительные средства в виде грантов на внедрение российских IT-решений. Павел Щербинин отмечает, что дополнительных мер поддержки и не нужно, зато может потребоваться дополнительное финансирование. «Сейчас идет импортозамещение в части технологий и оборудования — это в разы, а то и на порядки более дорогостоящие проекты, чем замена ПО. IT-проекты обычно финансируются из бюджетов развития, а не из бюджетов основных затрат, поэтому вопрос финансирования цифровизации был всегда открыт для промышленности — и до импортозамещения, и во время»,— отмечает он.

Технологические успехи и проблемы

Несмотря на скепсис вокруг импортозамещения, эксперты сходятся во мнениях, что российское ПО добилось определенного успеха уже сейчас. Например, говорит старший менеджер по развитию продуктов InfoWatch ARMA Михаил Яблоков, импортозамещение идет более активно в тех отраслях, где есть государственное участие и/или которые являются объектами КИИ, а это нефтегазовая, химическая, энергетическая, атомная, металлургическая отрасли, ВПК.

Сами же российские компании-разработчики, отмечает эксперт, за последние три-четыре года значительно выросли в плане пользовательского сервиса: техническая поддержка, обучение, информационно-справочная литература. «Если ранее этому направлению не всегда уделялось должное внимание, то сейчас качество и уровень сервиса растут, это повышает интерес новых пользователей и лояльность существующих»,— подчеркнул господин Яблоков.

Станислав Павловский, директор по продажам «Атомик Софт», отмечает, что основное замещение идет в сфере АСУ ТП. Замещается «верхний уровень» систем АСУ ТП, идет замена на российскую связку ПЛК и SCADA, говорит он. В электрогенерации, например, уже на 80% заменены системы АСУ ТП, в нефтегазовом сегменте «замена идет полным ходом», добавляет господин Павловский.

Павел Щербинин говорит, что за последние три года появились IT-решения, которых в принципе раньше не было в стране, а они, в свою очередь критически важны для развития промышленности. «Апологеты западного ПО», рассуждает он, любят сравнивать программные продукты «по галочкам»: есть в продукте та или иная функция или нет. Но, по мнению эксперта, следует исходить из того, способно ли ПО ответить на запрос промышленности. Задача российских разработчиков — дать промышленности ровно столько, сколько и требуется для того, чтобы спроектировать современную конкурентоспособную технику, и хотя разрыв между западным и российским ПО все еще сохраняется, но он заметно сократился за последние три года, подчеркнул он.

В то же время в интеграции и распространении отечественного ПО остается ряд ключевых проблем. Например, говорит Гимиран Утенов, ключевым барьером, мешающим достижению целевых значений по импортозамещению, является относительно свободное использование промышленными компаниями иностранного софта, включая оставшиеся лицензии ушедших вендоров без доступа к технической поддержке и обновлениям, параллельный импорт и серые нелицензионные программные продукты.

Павел Щербинин отмечает, что проблема в отсутствии «массовости» — по-прежнему многие промышленные компании находятся в состоянии ожидания и не принимают решительных действий по импортозамещению: «Закупок иностранного ПО нет, но и массового импортозамещения тоже нет». Проблемой, по его мнению, также остается то, что перейти на простые решения можно, а сохранить переход везде — накладно и затратно.

Михаил Яблоков считает, что проблемы сохраняются с более узкоспециализированным ПО: на производствах существует множество уникальных программных продуктов и программно-аппаратных комплексов, заменить которые сложно ввиду их уникальности. Многие крупные промышленные холдинги создают дочерние общества или отделы внутри IT-блоков, которые занимаются разработкой ПО для импортозамещения конкретных систем на производствах, рассказал он. А такое ПО закроет нужды только конкретного производства, в то время как самостоятельные продукты внутренних разработок на рынок выходят редко, считает эксперт. Например, крупная металлургическая компания может нанять 100 программистов и написать качественную и эффективную систему управления производством (MES) для себя, но этот продукт не подойдет другим отраслям, замечает господин Яблоков.

Светлое будущее российского ПО

Один из ключевых вопросов сейчас, говорит Михаил Яблоков, это совместимость и интегрируемость решений, разработчикам важно уделять внимание тому, как их продукты «дружат» друг с другом. На производстве множество задач, которые не решаются одним производителем, и это нормально. Именно поэтому, считает эксперт, приходится совмещать ПО разных вендоров, и крайне важно, чтобы способы объединения этих систем были просты, понятны и хорошо описаны, то есть задокументированы.

В остальном направления развития примерно совпадают с общими тенденциями в мире, подчеркнул Михаил Яблоков, например, внедрение искусственного интеллекта и машинного обучения для работы с однотипными задачами и монотонной работы. С ним согласен и Павел Щербинин: «Время подводит нас к тому, чтобы прорабатывать темы, связанные с применением ИИ и новых производственных технологий, таких как аддитивные технологии, реверс-инжиниринг. Это — точка прорыва, которая, возможно, позволит сделать шаг вперед в принципах проектирования».

Он также отмечает, что в приоритете все еще остается перевод промышленного ПО на отечественные операционные системы. Однако теперь это задача не столько для разработчиков ПО, сколько для предприятий — потребителей, которые должны перевести все свои информационные системы и инфраструктуру, с сопутствующим «железом» и сетями, на отечественные платформы.

Эксперты соглашаются: импортозамещение промышленного ПО в России не завершено — оно вошло в фазу устойчивого, но все еще неравномерного развития. Государственные компании «импортозамещают» активнее, частный сектор — осторожен и экономически прагматичен. В то же время цель, казавшаяся утопией еще в 2022 году — перейти практически полностью на российское ПО к 2030 году,— сейчас кажется вполне достижимой.

Вероника Читанава