«Я хочу, чтобы молодой игрок верил в "Зенит", а не приходил в наш клуб из-за денег»

Трудно представить «Зенит» последних десятилетий без Андрея Аршавина. Это касается и времен, когда он за него играл, выигрывал титулы, дарил радость болельщикам, это актуально и сейчас, когда Аршавин занимает должность заместителя председателя правления ФК «Зенит» по спортивному развитию. В этой роли он гораздо меньше известен, потому что продолжает оставаться публичным человеком, участвует в различных акциях и проектах, его имя на слуху, благодаря звездному статусу. В интервью, которое Андрей Аршавин дал корреспонденту «Ъ-СПб» Кириллу Легкову накануне столетия «Зенита», он рассказал о своей недавней поездке в США, работе в клубе и на телевидении, а также о том, почему легче не стать футболистом, чем стать, о том, как изменился футбол, по сравнению с теми временами, когда Аршавин играл в него сам.

«В Вашингтоне два главных человека: Трамп и Овечкин»

— Давайте начнем с вашего недавнего визита в США. Там вы наблюдали за тем, как Александр Овечкин побил рекорд Уэйна Гретцки в НХЛ, посетили несколько матчей в разных видах спорта. Что это была за поездка, какие у вас остались впечатления?

— Я представлял букмекерскую компанию, спонсора КХЛ. У них возникла идея отправить меня и моего коллегу в Америку, чтобы я взял интервью у Овечкина, после того, как он установит рекорд. Уже было понятно, что все к этому идет. Спросили: готов ли я поехать? У меня все документы были собраны. Сказал, что если визу поставят, то поеду. Все получилось быстро организовать. Там было не только интервью с Овечкиным, разные встречи, активности. Но это уже из-за того, как я понимаю, что партнерам нужно было сделать как можно больше контента для поездки, чтобы оправдать ее.

— Вы были знакомы с Овечкиным раньше?

— Он амбассадор компании, которая организовала поездку. Договоренности на этот счет с ним были. Мы, правда, не одни там были такие шустрые — желающие удостоиться встречи с Овечкиным. Он был занят, так как НХЛ по максимуму раскручивала историю с его рекордом. Но Саша нашел время для нас, спасибо ему за это.

— Каков он в общении?

— Мы встречались несколько раз еще в 2000-х на мероприятиях. Я не знаю, помнит ли он. Летом были на одном шоу. В принципе, он такой, каким его воспринимают: достаточно простой.

— Как вам атмосфера на матчах НХЛ? Это можно сравнить с КХЛ или там другая планета?

— В Вашингтоне в этом смысле — супер. Атмосфера, особенно когда мы были на первой игре, когда Овечкин две шайбы забил «Чикаго» и сравнялся с Гретцки по голам, там, конечно, не передать, что творилось, трудно описать. В Нью-Йорке на матче с «Айлендерс», когда он побил рекорд, тоже было классно, все в едином порыве аплодировали, кричали. Но все равно не так, как в Вашингтоне. Церемония чествования Александра и его рекорда прошла в середине встречи, потом уже сам хоккей мало кого интересовал. «Вашингтону», кроме достижения Ови, ничего не нужно было в этом матче. В целом атмосфера на этих матчах НХЛ понравилась.

Я еще был на игре НБА, и там, казалось, три четверти событий идут отдельно от баскетбола: еда, питье, конкурсы на трибунах. Игра как бы сама по себе. И только в четвертой четверти все поворачиваются к арене и начинают смотреть баскетбол.

На хоккее у зрителей больше концентрации на том, что происходит на льду. А то, что американцы умеют делать шоу, это не обсуждается.

— Есть шутка про баскетбол, что его надо смотреть в последние три минуты.

— Ну там почти так.

— Вам удалось понять, как Овечкин забрасывает свои шайбы?

— Я пытался выяснить. Если честно, хотел бы увидеть, как Овечкин их не забрасывает. Я был на раскатке «Вашингтона» перед одним из матчей. Он, по-моему, бросил по воротам пять раз, четыре из них — в «девятку». Не над щитком вратаря или еще как-то, а просто четыре раза в «девятку». Одну шайбу голкипер отбил. У Овечкина, как я понял, такая сила и точность броска, что дай ему три раза за матч бросить — а такую возможность он получит,— каждая шайба залетит в цель.

— Он целится каждый раз или бьет по разным точкам «на автомате»?

— Не знаю, у него надо спросить. Но у него шикарно поставлен бросок. В разговорах с другими хоккеистами, вратарями я пытался выяснить, в чем его отличительная особенность. Они отмечают два момента: Овечкин бросает очень быстро, его не успевают «накрыть», и он точно бьет по любой шайбе — не важно, подлетает она к нему или катится ровно по льду. Бьет и попадает. В этом особенность.

— Овечкин очень популярен в Америке? Вам это удалось понять?

— Я думаю, это понятно и без моего подтверждения. В Вашингтоне он просто свой. Как сказал кто-то из местных, в Вашингтоне два главных человека: Трамп и Овечкин. Так оно и есть. Все улицы, которые ведут к «Кэпитал Уан-Арене» в дни матчей, запружены болельщиками, на майках которых написано Ovechkin.

Видно, какое к нему отношение, это не показная любовь по случаю рекорда или какая-то мода.

Нет такого, что Ови — звезда, а болельщики где-то там в сторонке на него молятся. Овечкина в столице США реально любят, можно сказать, боготворят, потому что он приносит людям много радости. Он уже лет двадцать в Вашингтоне, если не ошибаюсь?

— Да, с 2005-го играет.

— Поэтому это естественно.

— Кажется, что Овечкин — образец идеального спортсмена: здоровье, талант, работоспособность, семья, любовь болельщиков. Как думаете?

— Он хорошая ролевая модель, я бы сказал.

— А если я вас спрошу, кто вам больше нравится из хоккеистов по манере игры, то это будет кто-то другой?

— Мне вообще нравился Макаров из великой пятерки ЦСКА и сборной СССР, а потом — Сергей Федоров.

— А Артемий Панарин, другая звезда НХЛ?

— Панара, потому что он играл в СКА. Мы тоже с ним несколько раз встречались, пока он был в Питере. Но после поколения Федорова я, честно говоря, не так пристально слежу за хоккеем, как раньше. Например, в НХЛ все хвалят Никиту Кучерова, считают его гением. А мне даже сказать про него нечего.

— В России почему лучше играют в хоккей, чем футбол? Климат, традиции, школы?

— Традиция, школы. Ну и не такая конкуренция в этом виде спорта, меньше стран в него вовлечено, чем в футболе.

«Деньгами не "перебиваем" никого»

— «Зенит» не ревнует вас, когда вы уезжаете брать у кого-то интервью, выступаете на «Матч ТВ» в роли эксперта или занимаетесь другой деятельностью, не связанной напрямую с клубом? Как это все совмещается?

— Для того чтобы уехать в Америку, я взял отпуск. Как раз много дней накопилось. Сказал в «Зените», для чего туда еду.

— Расскажите о вашей работе в «Зените». В представлении многих это такая синекура, если говорить о вас и о других бывших звездах. Их берут на должности заместителя или советника главы клуба, они дают советы руководству по поводу того, как развивать клуб, растить футболистов, смотрят матчи. Но я знаю, что вы курируете абсолютно всех юных футболистов системы «Зенита» и ставите подписи под документами, которые решают их судьбу.

— Судьба футболистов зависит больше от них самих. Я лишь констатирую какие-то факты, своей подписью их закрепляю. Слежу больше за ребятами старших возрастов академии: 2010-й, 2009-й, 2008-й, 2007-й. Со следующего года буду знать хорошо 2011 год. Смотрю тренировки, игры, анализирую, оцениваю. В мои обязанности входит шефство над скаутингом клуба. То есть, я принимаю окончательное решение, берем игрока в Академию «Зенита» или не берем. Глобально, что бы ни происходило здесь, я должен за это отвечать, и я за это отвечаю.

— Какова политика «Зенита» в отношении молодых игроков? Кого приглашает академия, кого отпускает в другие клубы, на каких условиях?

— Вообще хотелось бы, чтобы была наполненность команд сильными футболистами. То есть я, например, не хочу, чтобы у меня было три хороших игрока, и неважно при этом, как играет команда — главное, что мы готовим вот этих трех футболистов. Я бы хотел, чтобы на каждую позицию было по два человека, они бы сражались за место под солнцем. Пока такого нет. Что еще? В принципе, никого не покупаем за деньги. Если это и были какие-то выплаты, то компенсационные. Почему так? Если бы в главную команду у нас выходило по три-четыре человека, я бы по-другому себя вел. Скупал бы всех и боролся за ребят с другими клубами, которые платят деньги. Сейчас в этом нет смысла. Стараемся укомплектовать команды чем раньше, тем лучше, чтобы ребята пробыли у нас как минимум три года, стали нашими воспитанниками. Играли потом в «Зените-М», в «Зените-2» — эти команды должны «питаться» академией. Такой примерно курс.

— Самое трудное — перейти из этих команд в основной состав «Зенита», из юношеского футбола во взрослый.

— Эта проблема есть везде, в любой стране. Россия не исключение. Иногда смотришь на игрока и думаешь: ну как он может не заиграть? Способный, талантливый... Потом у кого-то случается травма, у кого-то бытовая проблема, кто-то думает не о футболе, а о чем-то еще, и таких причин много. К сожалению, очень трудно предугадать, кто из игроков раскроется во взрослом футболе. Я больше вижу тех, кто мог бы стать футболистом, но не стал, чем тех, кто, не имея шансов, пробился бы наверх. Таких я еще ни одного не видел. То есть хорошие ребята могут испортиться, а вот чтобы плохие стали хорошими, такого не было.

— Удивляет, что юноши «отворачиваются» от футбола, когда осталось сделать пару шагов до профессиональной карьеры и они потратили много лет на то, чтобы стать футболистами? Или у них в этом возрасте много других интересов?

— С одной стороны, когда игрок действительно провел у нас много времени и говорит, что решил учиться какой-то профессии — хотя у него, в принципе, были достаточно хорошие перспективы в плане футбола,— это иногда кажется странным. Есть ребята, которые даже в «Зените-2» успели поиграть, а потом говорят: «Нет, мы заканчиваем».

Мне кажется, важно определиться как можно раньше и понять: карьера в футболе короткая и может не сложиться.

А если ты хорошо учишься, кем-то хочешь стать в жизни еще, можешь развиваться в этом плане дальше. Это трудный выбор, но его нужно делать, даже если ты провел несколько лет в академии и потратил много времени на футбол.

— Есть футболисты, которых вы хотели бы видеть в системе «Зенита», а они ушли в другие клубы?

— Все, кого мы отпустили, слава богу, играют выше уровнем, чем мы могли им предоставить. Я только жалею, что Данила Козлов от нас ушел (в «Краснодар».— «Ъ-СПб»). Те игроки, которым мы обещали, что, если они не выиграют конкуренцию за возможность играть в основном составе, то смогут уйти,— ушли. Все договоренности мы выполняем.

— Когда игрок нужен «Зениту», стараетесь убедить его остаться, подписать долгосрочный контракт?

— Стараемся убедить. Контракт так или иначе все хотят подписать — без контракта никуда не перейти. Бьемся за ребят, приводим аргументы. Деньгами не «перебиваем» никого. С того момента, когда я стал отвечать за контракты, все они заключаются на одинаковых условиях. Так было в течение последних трех-четырех лет.

— Первые контракты у игроков Академии «Зенита» одинаковые, их величина фиксирована?

— Да. Потому что, во-первых, все может измениться — ребята молодые. Во-вторых, я бы хотел, чтобы молодой игрок верил, что он в «Зените» может развиваться, а не приходит к нам из-за того, что его «убили» деньгами. Хотим видеть самоотдачу от футболиста. Допустим, «Динамо» или «Краснодар» предлагают ему на 20–30 тыс. больше, а он идет в «Зенит», потому что у него не только финансовая мотивация.

— Как вы относитесь к ситуациям, когда юные игроки уходят из «Зенита», слушая больше агента, а не клуб? Потом они зачастую сидят в других командах на скамейке запасных, не получают игрового времени. К примеру — полузащитник Иван Ананьев, который ушел в ЦСКА.

— Конечно, неприятно, когда игроки по тем или иным причинам выбирают другой клуб. Но ситуации разные. Если мы касаемся Вани Ананьева, то, с одной стороны, он неплохой игрок. Ушел в ЦСКА, это команда РПЛ. Но не сыграл там, а потом и вовсе получил травму. Бывают и другие случаи. Например, мы хотели оставить в «Зените» ребят 2008 года рождения из одной петербургской команды. Но они выбрали «Динамо». Такое тоже случается.

— Тренерам академии полагается вознаграждение в том случае, если «Зенит» продает игрока?

— Стараемся поощрять их таким образом. Такой стандарт задал Александр Медведев (глава правления ФК «Зенит».— «Ъ-СПб»), мы ему следуем.

— Есть ли игроки, сформировавшиеся в «Зените», от которых вы ждете прорыва в футболе?

— Если мы возьмем 2004 год рождения, считаю, что Богдан Москвичев — очень сильный вратарь (играет на правах аренды за «Оренбург».— «Ъ-СПб»). Защитник Никита Лобов, конечно, уже перерос уровень «Зенита-2» и летом покинет нас, если не перейдет в основу «Зенита». Если брать 2006 год, то это защитник Кирилл Обонин и нападающий Максим Хохлов. Надеюсь также выздоровеет защитник Матвей Бардачев. Его лечение затягивается, но Барда — наверное, наш самый звездный игрок 2006 года. Из тех, кто родился в 2007-м, отмечу полузащитника Матвея Иванова. 2008 год — это целая группа ребят: Вадим Шилов, Даниил Кондаков, Богдан Левандовский, Максим Зайцев, Иван Терентьев. Наверное, вот этих выделю.

— Если кто-то из юных футболистов уйдет в другие клубы и там себя проявит, как в свое время сделали Далер Кузяев и Андрей Мостовой, «Зенит» сможет их обратно купить?

— Здесь уже не я решаю, а главный тренер «Зенита» и руководство, кого покупать, а кого нет.

— Вы же входите в правление ФК «Зенит».

— Да.

— Чувствуете себя большим боссом?

— Нет.

— Как часто заседает правление?

— Каждую неделю заседания.

«Месси там играл шагом»

— Я почему подробно спросил про вашу работу в «Зените», потому что многие чаще видят Аршавина в эфире «Матч ТВ» и думают, что он львиную долю времени пропадает там.

— Это нормально. Меня же не показывают по телевизору, когда я на тренировках или на матчах команд «Зенита».

— Настолько легко для вас быть экспертом «Матч ТВ»? Пришел в студию, сел, поговорил — и все?

— На самом деле, работа занимает много времени. Во-первых, потому что мне надо доехать до студии. Если бы я жил в Москве, все было бы намного проще. Сама работа дается мне легко, честно говоря. Бывает муторно с переездами и перелетами, но в целом я получаю от этой работы удовольствие.

Атмосфера на телевидении нравится. Почему-то принято хаять «Матч ТВ». Но мне телеканал дал многое, я там смог реализоваться.

И люди, мне кажется, на меня по-другому посмотрели. Очень благодарен Тине (Тина Канделаки — первый генеральный продюсер «Матч ТВ».— «Ъ-СПб») за то, что поверила в меня и дала возможность поработать на канале. Для меня это огромный плюс.

— Кого вы считаете комментаторами высокого уровня на «Матч ТВ»? Сейчас не те времена, когда мы знали всех наперечет: Озеров, Маслаченко, Перетурин, Орлов...

— Таких много, почти все. Кто-то мне нравится, кто-то — нет, но почти все ребята — профессионалы, 90% точно. Комментатор — такая профессия, что «докопаться» можно до любого.

— Вы всегда говорите на «Матч ТВ», что хотите? Или пытаетесь держаться в рамках дипломатии, потому что работаете в «Зените»?

— Всегда отдаю себе отчет, что работаю в «Зените». Но в целом никто мне на «Матч ТВ» или из «Зенита» не говорил, что вот, дескать, это говорить нельзя, а это можно.

— Обижаются футболисты, тренеры на ваши высказывания?

— Конечно.

— Тренеры, которые выступают в роли экспертов на «Матч ТВ», тоже всегда говорят, что думают?

— Это у них нужно спросить. Но в целом, мне кажется, там все органично смотрятся.

— Трудно представить, чтобы тренеры прошлых лет — Юрий Морозов, Олег Романцев или Курбан Бердыев — выступали на регулярной основе в студии ТВ. Мне кажется, их должна окружать какая-то тайна.

— Времена меняется. Вы могли раньше представить, что журналистов будут пускать в раздевалку команд после матчей? Медиапространство занимает большую часть жизни и времени тренеров, влияет на их судьбу. Даже иногда больше, чем профессиональная карьера.

— Работа экспертом на ТВ может помочь тренеру получить приглашение из клуба?

— Она и помогает.

— У вас не так давно появилась тренерская лицензия УЕФА категории А. Расскажите, как вы стали ее обладателем, какие вообще планы, в связи с этим, амбиции?

— Была возможность получить категорию А, перепрыгнув, так скажем, категорию В. РФС собрал бывших футболистов, за плечами который определенное количество матчей за сборную. В моей группе были Олег Шатов, Игорь Денисов, Дмитрий Сычев, Александр Мостовой. Два раза в месяц собирались на учебу, проходили сессии по три-четыре дня. В них входили теория и занятия на поле. В принципе, думаю, это стандартное обучение УЕФА. Просто у нас была возможность сразу А и В закрыть, подумал, что грех ею не воспользоваться. А что касается амбиций, то их почти нет. Пока все на такой стадии.

— Вы отложили бы ради работы тренером все остальные свои дела? Она вам сильно интересна или пока еще непонятно?

— Я думаю, все зависело бы от уровня предложения — кто бы предложил и куда. Если позвали бы тренировать во Вторую лигу, конечно, не пошел бы. Если бы на роль помощника команды РПЛ, может, задумался бы.

— Пока нет предложений?

— Нет.

— Может, не все знают, что есть такой молодой тренер, как Андрей Аршавин, у которого есть лицензия и который ждет предложений?

— Я не жду предложений, но лицензия есть.

— У Александра Кержакова, бомбардира «Зенита» и всего российского футбола, карьера тренера не задалась. Вас его пример не настораживает?

— Я думаю, карьера Кержакова, которую он провел в России, была нормальная. «Томь» спас от вылета, когда та играла в Первой лиге. «Нижний Новгород» остался в РПЛ. То, что у него произошло за границей, во-первых, я не видел и даже не знаю, как называются команды, которые он там сначала тренировал....

— Кипрская «Кармиотисса», сербский «Спартак»...

— «Кайрат», когда Кержаков в нем работал, шел на первом месте в чемпионате Казахстана. Почему с Сашей расстались, надо у него спросить. Я ему желаю только добра. На мое решение, работать тренером или нет, карьера Кержакова никак повлияет. Я либо хочу быть тренером, либо не хочу, либо стану им, либо нет.

— Я почему спрашиваю: Аршавин и Кержаков — яркие звезды. А звездам работать тренерами непросто. Из-за этой самой звездности.

— Валерий Карпин как-то работает, Зинедин Зидан работает, Пеп Гвардиола... На этот счет много стереотипов. Вот чтобы стать детским тренером, говорят, надо лет десять проработать. Про взрослых не знаю. Может, в этом есть доля правды.

— Когда вы только пришли в Академию «Зенита», то учили ребят играть в футбол, выходя с ними на поле. Это можно назвать первым тренерским опытом?

— Естественно, я им помогал, хотя не был главным. Мне достался хороший наставник — Дмитрий Поляков. Хотя так сложились обстоятельства, что отчасти из-за конфликта со мной он потом ушел из команды. Но в целом Поляков — большой профессионал, показал, как нужно работать с детьми. Если я когда-нибудь стану главным тренером детской команды, может, какие-то игровые идеи и концепции другие выберу, но буду опираться на тот фундамент, который дал мне Поляков.

— Мне кажется, у вас больше качеств и умений, которые пригодились бы для управления взрослой командой.

— Я хотел бы, если бы у меня был выбор, тренировать взрослую команду, профессиональную. Потому что тренировать детей — ну это специфика. Нужно быть намного спокойнее, чем я. Мне кажется, я слишком невыдержанный.

— Задача детского тренера — ждать? И порой очень долго?

— Я не люблю ждать. Я, когда взял юношескую команду «Зенита», сразу сказал: вот этого надо заменить, вот этого тоже... Хочу тренировать сильных и талантливых. Они все равно плюс-минус будут хорошо играть. Может, им «физики» не будет хватать, умения вести единоборства, еще чего-то, но талант это все перекроет.

— Вы играли под руководством выдающихся тренеров — Юрий Морозов, Дик Адвокат, Гус Хиддинк, Фабио Капелло, Арсен Венгер. Кто из них переворачивал ваше представления о футболе, работал так, что вам хотелось бежать на тренировку, ловить каждое слово в раздевалке, узнавать что-то новое?

— Я не скажу, чтобы прямо какой-то из тренеров радикально поменял мое видение футбола, отношение к нему. Мне в этом плане повезло. У всех тренеров я чему-то учился, начиная со своего первого наставника — Виктора Виноградова, у которого я начинал в школе «Смена», и заканчивая тренером «Кайрата». Кто-то больше психологически на меня влиял, раскрепостил, кто-то, наоборот, научил каким-то тактическим нюансам, техническим приемам. В целом, чтобы кто-то глобально что-то перевернул в моем видении и понимании футбола, такого нет, не было в моей карьере.

Что касается бежать на тренировку… Меня не нужно было заставлять играть в футбол, тренироваться. Я и так это все любил.

Понятно, что были периоды, когда я уставал, когда-то, может, не хотелось идти на тренировку. Но потом это желание возвращалось. Поэтому я в этом плане счастливый человек: занимался любимым делом, которое еще и доход приносило.

— Вам сложно было перемахнуть из жизни футболиста в другую, новую жизнь? Долго думали, чем заниматься, искали себя? Особенно интересно, что вы чувствовали, когда завершали карьеру, играя за «Кубань»», «Кайрат», когда стало меньше внимания, ажиотажа вокруг вашей персоны?

— В «Кубани» мне приходилось тяжело только из-за того, что я полгода, считайте, не играл. В «Кайрате» вообще кайфовал. Три года, проведенные в Алма-Ате, с большим удовольствием вспоминаю. Хотя меня там узнавали не меньше, чем в Петербурге. Ребята в команде хорошо приняли, когда я туда пришел, там еще Толя Тимощук был. Если говорить о завершении карьеры и переходе в другую жизнь, как вы сказали, то я тут тоже счастливчик.

Мой контракт с «Кайратом» еще не истек, а Тина Канделаки уже предложила мне работать на «Матч ТВ». Потом Сергей Александрович Фурсенко, президент «Зенита», пригласил на должность его советника.

Быстро состоялись две встречи, все счастливо сложилось, у меня не было переживаний по поводу своего будущего. А вот, пока еще шла карьера, на позднем этапе, я думал, конечно, что будет дальше. И, честно говоря, было страшно. Почти все футболисты рано или поздно с этим сталкиваются. И на самом деле сценарий у большинства, мне кажется, не самый лучший: финансовая составляющая падает, там полный провал, житейские проблемы, круг общения сразу сужается. Это тяжелый момент для любого профессионального спортсмена. У меня все протекло легко и само собой.

— Я помню, вы еще говорили: «Безработным я еще не был».

— Все верно, да.

— Чемпионат Казахстана — это, наверное, такая МЛС на восточный манер? Заслуженная и почетная пенсия для звезды футбола (MLS — Североамериканская лига, где выступают, в том числе, звезды европейского футбола на склоне лет)?

— Знаете, когда я был сейчас в Америке, то смотрел несколько матчей МЛС. Скажу, что некоторые игры в чемпионате Казахстана повеселее были.

— В МЛС играют шагом?

— Месси там играл шагом, да. Он играет там так, как я за ветеранов: когда мяч уже в нашей штрафной, я еще на чужой половине поля из «вне игры» выхожу.

— А если не брать МЛС, футбол сильно изменился с тех пор, как вы закончили в него играть на высоком уровне? Ну, скажем, за последние семь-восемь лет? Если да, то в какую сторону?

— Быстрее стал, сильнее. Он, в принципе, на протяжении последних 30–40 лет и развивается в эту сторону. Игроки мощные, думать надо быстрее, бежать, в целом быть сильнее, чтобы противостоять габаритным и физически развитым соперникам.

— Роль звезд в таком футболе уменьшается или увеличивается?

— Звезды всегда были и будут. Они настолько индивидуально сильны, чтоб могут себя проявлять в любом футболе. Тот же Ямаль из «Барселоны» бежит, обыгрывает, на ногах хорошо стоит, Мбаппе — такой же быстрый, крепкий, владеющий обводкой, только более мощный. Звезды сейчас другие, чем в прежние времена, более атлетичные, но их роль на поле по-прежнему велика.

«Я вообще против ВАР»

— А что происходит сегодня с судейством? Вам нравится, что за любое касание, толчок, контакт мяча с рукой могут поставить пенальти? Как оцениваете прочие новшества, которые сильно влияют на игру?

— Я вообще против ВАР, даже несмотря на то, что он столько действует и вроде как служит справедливости. Справедливости в футболе больше не стало — скорее наоборот. Если мяч попал в руку игрока от его тела, за это пенальти не дают. Хотя это технический брак. Зачем мы тогда учим футболистов с детства правильно обрабатывать мяч? Когда мяч попадает в руку случайно, за это ставят «на точку». Я против таких трактовок.

— Согласны с тем, что арбитр в поле смотрит один футбол, а его ассистенты, которые сидят за мониторами,— другой, и их взгляды порой не пересекаются?

— Так тоже можно сказать. Когда на мониторе делают стоп-кадр, там видят совсем другую картину, чем та, что на поле. Она, наверное, страшная, для фильма ужасов: голова перекошена, вмятина на лице и все такое. Потому что увеличенное и статичное изображение.

На поле все по-другому: вратарь опередил форварда в борьбе за мяч, врезался в него. И что? Это футбол. За такое сейчас ставят пенальти. Я всегда говорю, что надо смотреть суть эпизода, есть дух игры. В правилах все не пропишешь, как и в любом другом законе.

Раньше судьи решали спорные ситуации, касающиеся офсайда, в пользу атакующей команды. Мяч попал в руку — нет пенальти, сыграл игрок рукой — пенальти. Все было проще и понятнее. Если арбитр не был предвзят, это замечательно работало. Но, видите, это не наша проблема. Нововведения пришли с Запада. Мы их копируем, порой не лучшим образом.

— Вы про длинные паузы?

— У нас в России паузы длятся дольше, чем в заграничном футболе. Порой по пять минут судьи не могут решение вынести. Как так можно? Если игра разобьется на кусочки, мы придем к тому, что понадобится другой тип футболистов — не те, которые способны держать 90 минут высокий темп, а те, кто может работать короткими отрезками, как в хоккее.

— И те, кто противостоит форвардам в штрафной, сложив руки за спиной?

— Для меня это тоже дико, потому что такая манера нарушает законы динамики, координации, естественных движений. Я, честно, говорю юным футболистам: «Играйте, как вы играли. Если мяч попадет в руку, скажете, что Аршавин так научил». Нельзя убирать из футбола его суть.

— А как относитесь к тому, что УЕФА, ФИФА постоянно «раздувают штаты» в футболе, увеличивают количество участников турниров. Вы смотрите, например, матчи Лиги чемпионов в новом формате?

— Вообще почти перестал смотреть, только последние стадии. Даже таблицу ни разу не смотрел, в которой теперь 36 команд. И не из-за того, что Лига чемпионов ушла с «Матч ТВ» на другую платформу. Нам, когда обучались на тренерскую лицензию, объясняли, зачем поменяли формулу турнира, увеличили количество команд. Так у них сохраняется больше шансов пройти в следующую стадию на первом этапе, можно заработать больше денег. Я просто не успеваю смотреть.

— В России интерес к Лиге чемпионов снизился — об том президент РФС Александр Дюков говорил.

— Я думаю, если бы российская команда участвовала в турнире, все было бы по-другому. То, что мы отрезаны от еврокубков, влияет на интерес.

— Когда наши команды вернут на международную арену, не знаете? Вы много кого видите, много с кем разговариваете.

— Я думаю, здесь ответ простой: когда конфликт будет разрешен, тогда можно будет говорить о возвращении.

— Как российский футбол развивается в эпоху изоляции, вам нравится? Или можно что-то подкорректировать? Валерий Газзаев считает, что в РПЛ много легионеров среднего качества.

— Значит, все мы, кто ответственен за подготовку игроков, плохо их растим, раз клубы приглашают иностранцев. Для меня с точки зрения бизнеса тот лимит, который сейчас есть в РПЛ, правильный (в заявке на сезон 13 иностранцев, на поле — не более восьми.— «Ъ-СПб»).

То, что Кубок России проводят в новом формате,— плюс. Хотя я бы сделал немного по-другому. Но все равно турнир смотрят, он интересен, приносит клубам деньги. Это здорово.

В остальном нужно продолжать работать, тренироваться и, если есть возможность, встречаться с иностранными командами.

— И все будет хорошо?

— Как показали наши пловцы в прошлом году, можно ехать на международные соревнования и побеждать там. Даже после паузы в выступлениях. Все зависит от уровня твоей готовности, не важно, изолирован ты или нет. Я уверен, если наши художественные гимнастки выступят сейчас где-то на международных соревнованиях, тоже всех «разбомбят».

— Российские футбольные команды будут конкурентоспособны, когда вернутся на международную арену?

— Это мы узнаем, когда они встретятся с зарубежными в официальных соревнованиях, но представители других видов спорта показывают, что все возможно.

— Мы говорим накануне столетия «Зенита». И помним, как одерживала победы в России и в Европе команда, цвета которой защищали Вячеслав Малафеев, Игорь Денисов, Владимир Быстров, Владислав Радимов, Александр Кержаков, Андрей Аршавин и другие. Есть страницы в истории «Зенита», которые вам особенно дороги, интересны, помимо той поры, когда вы сами за него играли? Как это повлияло на вашу жизнь?

— Мне повезло, что я участвовал телевизионной программе, в которой комментатор Федор Погорелов вместе с историком Львом Лурье рассказывали о разных эпохах «Зенита», о том, как команда зародилась, меняла названия (ЛМЗ — с 1925 года, «Сталинец» — с 1936-го.— «Ъ-СПб»), о ее игроках, тренерах, достижениях. Это был цикл телепередач. Я уже плохо помню события и даты, но могу все это пересмотреть, если захочу. Чтобы меня интересовал конкретный футболист из истории «Зенита», такого, наверное, нет. Но мой первый тренер команды, когда я в нее пришел, был Лев Бурчалкин, знаменитый бомбардир «Зенита» (провел за клуб 423 матча, забил 82 гола в 1960-х.— «Ъ-СПб»). Я тренировался под его руководством в дубле в конце 1990-х. Может, хотел бы крутануть «машину времени» и посмотреть, какие голы Бурчалкин забивал. Потому что он мой первый тренер, который ассоциируется именно с «Зенитом». В остальном я об истории клуба что-то слышал, что-то знаю. Папа привел меня на один из матчей в 1984 году, когда «Зенит» стал чемпионом. Это было в СКК. Наверное, это на меня как-то повлияло.