тоталитарное искусство
В галерее RA открыли выставку, приуроченную к 90-летию со дня рождения киевского фотографа Ирины Пап. Правду эпохи в портретах Хрущева, Брежнева и Чернобыльской АЭС искала ЕЛЕНА Ъ-РЫБАКОВА.
Фотограф Ирина Пап родилась в 1917 году, в 1956-м возглавила украинский корпункт "Известий", еще через 15 лет организовала в Киеве Институт журналистского мастерства со специальным факультетом для начинающих фотокорреспондентов. В начале 1960-х, когда ее снимок "Дозиметристы" — фигуры в белых халатах склонились над приборами возле реактора — появился на первых полосах десятка зарубежных изданий, в мире всерьез заговорили о том, что СССР готовится к атомной войне. Потом были "Сельская свадьба", "Солнечный круг", "Завтрак в недружественной обстановке" — и стопки дипломов конкурса "Интерпресс-фото", международные выставки, приглашения на крупнейшие фотофорумы в разных частях планеты. В 1964 году, когда карьера Ирины Пап была на пике, немецкий справочник по истории фотографии назвал ее одной из двадцати самых известных женщин-фоторепортеров мира.
На родине, как водится, все сложнее. История украинской журналистики ХХ века не изучена, изданием справочников никто не занимается, идея создать в Киеве музей фотографии за много лет не сдвинулась с мертвой точки. Правда, с Ириной Пап случай особый. Она не очень ценила себя как фотографа именно потому, что десятки лет работала и дружила с самыми великими — Халдеем, Бальтерманцем, Суткусом, Гольдштейном (эта дружба помогла потом создать в институте уникальную атмосферу — по просьбе Ирины Пап на встречу со студентами ее друзья из всех концов СССР ехали безотказно). А еще ее вполне устраивало быть в тени своего знаменитого мужа — организовывать уникальные съемки (например, получить в распоряжение на полдня военный вертолет), чтобы Борис Градов мог сделать один уникальный фирменный кадр.
К собственному фотоархиву 50-60-х годов Ирина Пап относилась крайне небрежно. До такой степени, что сменивший ее в киевском корпункте "Известий" Валерий Милосердов обнаружил однажды сотни негативов своей предшественницы прямо на свалке. Из тех, что удалось восстановить (эта часть и составила юбилейную экспозицию), ясно как минимум, что Ирина Пап умела быть очень разной. Белозубые метростроевцы, колхозники на демонстрации, студенты из братской Африки на лестницах Киевского университета — классика тоталитарного фото, которую полагалось метрами перегонять в редакцию почти ежедневно. Хрущев на трибуне, Фидель Кастро на параде, Брежнев под знаменами — там, где снимать было нечего, собственно, и начиналось мастерство перекраивания композиции и обыгрывания деталей (поблескивающие брежневские ордена рифмуются с лысинами в президиуме, кулак Хрущева выглядит вечной цитатой из речи в ООН, уходящая по диагонали шеренга почетного караула перечеркивает фигуру кубинского команданте). Есть и совсем другая Ирина Пап, пытающаяся просто снимать жизнь на киевских улицах — мам с колясками, старушек на лавочках, блестящие лужи под каштанами.
У нее получалось все, но самыми любимыми кадрами оставались все-таки те, для рождения которых требовался экстрим — без него Ирина Пап, фотокор военной закалки, плохо представляла свою профессию. Видимых причин, чтобы облетать Крещатик на вертолете, спускаться в шахту или приближаться к строящейся Чернобыльской АЭС, не было. Неочевидную, но вполне понятную подсказывала сама эпоха — там, где обычные ощущения и эмоции выглядели фальшивыми, нужно было искать необычные, и они скорее всего оказывались искренними. Сейчас это, кстати, заметнее, чем пятьдесят лет назад — просто потому, что воздух эпохи на старом снимке подделать невозможно. Так что, кажется, и этому тоже через много лет после смерти Ирина Пап успела научить свои учеников.