Недостающее звено

Недостающее звено между обезьяной и человеком военврач Эжен Дюбуа открыл по-цезариански: veni, effodi, describi — пришел, откопал, описал. Но потом еще четверть века ему пришлось отбиваться от нападок коллег-ученых на его питекантропа. А современные коллеги Дюбуа из Университета Амстердама в приступе раскаяния за свое колонизаторское прошлое уже пятый год настаивают на «репатриации» найденных им костей питекантропа на их родину в Индонезию.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Эжен Дюбуа родился в 1858 году в городке Эйсден близ бельгийской границы, где его отец, главный и единственный в городе дипломированный городской аптекарь, был мэром. В 19 лет Эжен поступил в Амстердамский университет и спустя пять лет получил степень доктора медицины. Еще студентом он стал ассистентом профессора анатомии Макса Фюрбрингера, который хоть и учил студентов человеческой анатомии, но скорее был сравнительным анатомом. Во всяком случае, темой диссертации Фюрбрингера на соискание им докторской степени была «Die Knochen und Muskeln der Extremitaten bei den schlangenahnlichen Sauriern» (иногда это переводят как «Кости и мышцы змееподобных динозавров», но это зря: речь там шла о змееподобных ящерицах типа тишайшего желтопузика).

Геккеля начитался

Доктор Эжен Дюбуа тоже не на шутку увлекся сравнительной анатомией, выдвинув собственную гипотезу эволюции гортани у позвоночных. Казалось, все шло к тому, что верный ученик и помощник профессора Фюрбрингера со временем сменит его на кафедре анатомии Амстердамского университета. Но в какой-то момент доктор Дюбуа отказался от удачно складывавшейся академической карьеры, уволился из университета, завербовался офицером-медиком второго класса в Королевскую армию Голландской Ост-Индии и 28 октября 1887 года в возрасте 29 лет отправился с молодой женой в Голландскую Ост-Индию (ныне Индонезию) искать там предков человека. Почему эта мысль пришла ему в голову, сам Дюбуа никогда не говорил, за него говорили историки науки, почти в один голос утверждая: «Геккеля начитался!»

Как ни смешно это выглядит сейчас, резон в этом есть. Сходство Homo sapiens с обезьяной во все времена бросалось в глаза и ученым, и неученому народу. Во II веке н. э. Гален писал: «Из всех живых существ больше всего похожа на человека обезьяна по внутренностям, мышцам, артериям, нервам, так же как и по форме костей. В силу этого она ходит на двух ногах и употребляет передние конечности как руки». В Новое время Линней в своей ««Системе природы» поставил их рядом. На ту же тему рассуждали в своих работах Бюффон и Ламарк. Последний даже допускал, что человек произошел от шимпанзе. Ну а в своей книге «Происхождение человека и половой отбор» (1871) Дарвин прямо писал: «Едва ли можно сомневаться, что человек произошел от обезьян Старого Света <…> сколько бы ни восставала наша гордость против подобного вывода».

Для окончательного доказательства этого тезиса оставался лишь один шаг: найти в живом или ископаемом виде и предъявить миру переходное звено между обезьяной и человеком. О нем, об этом «недостающем звене» (missing link, fehlende Verbindung), много рассуждали и писали ученые еще до выхода в свет дарвиновского «Происхождения человека». Особенно усердствовали в этом плане Томас Гексли, прозванный в Англии «бульдогом Дарвина», Карл Фохт и Эрнст Геккель, пропагандировавшие дарвинизм в Германии.

Но истинный масштаб одержимости ученых того времени поиском «недостающего звена» продемонстрировала в 2020 году в своем блоге студентка бакалавриата Калифорнийского университета в Беркли Дженнифер Линн Керр, которая, в отличие от профессиональных историков науки, долго не рассуждала, а просто взяла и прогуглила все оцифрованные научные публикации с 1800 по 1900 год и составила график встречаемости в них «недостающего звена» (в данном контексте) по годам.

Желающие могут сами посмотреть этот график, он свободно доступен в интернете. А если совсем коротко, то если в самом начале XIX века «недостающее звено» встречалось в 0,000002% научных публикаций (вероятно, это были работы Бюффона и Ламарка и их обсуждение), то примерно с 1810 года «недостающее звено» вообще исчезает из научных работ. В 1840-х годах оно снова появляется, и его упоминания растут, достигнув в 1860-м уровня 1800 года. А затем начинается их экспоненциальный рост с пиком в 0,00026% в 1880-м. Иными словами, после публикации дарвиновского «Происхождения видов» в 1859 году число работ с обсуждением «недостающего звена» за 20 лет подскочило в 100 с лишним раз. Речь идет, напомним, только об оцифрованных на сегодня научных публикациях XIX века, а оцифрованы далеко не все из них.

Так что историки науки действительно, похоже, правы: начитался Эжен Дюбуа Геккеля и прочих. Только Геккель и прочие знали о «недостающем звене» все, кроме одного: где его искать. А Дюбуа это точно знал: там, где и зимой тепло и джунгли погуще. Правда, выбора у него практически не было. Из всех колоний у Нидерландов к этому времени осталось несколько островков в Карибском море, кусочек Суринама на северо-востоке Южной Америки и довольно обширная территория Голландской Ост-Индии. Остальное у голландцев давно отняли другие колонизаторы.

Пришел, откопал, описал

Супруги Дюбуа прибыли в город Паданг на Суматре в декабре 1887 года, и первые полгода капитан Дюбуа был занят работой в местной больнице. В мае следующего года он перевелся в госпиталь, расположенный в глубине острова, где у него было больше шансов найти «недостающее звено». Только для этого ему нужны были рабочие, чтобы копать, и помощники, чтобы погонять рабочих. И Дюбуа написал статью «О целесообразности изучения доисторической фауны Голландской Ост-Индии, особенно на Суматре», которая в том же 1888 году была опубликована в уважаемом здесь естественно-научном журнале Naturkundig tijdschrift voor Nederlandsch-Indie, который был приложением к местному «Горнорудному бюллетеню» и издавался здесь почти 100 лет, с 1850 по 1946 год. Этой статьей Дюбуа надеялся убедить правительство Голландской Ост-Индии позволить ему сосредоточиться на палеонтологических исследованиях, и это ему удалось.

В марте 1889 года его перевели в местное Управление образования, религии и промышленности, и он получил разрешение на проведение палеонтологических исследований на Суматре и Яве. На Суматре Дюбуа ничего заслуживавшего его внимания не нашел, к тому же там, в джунглях, шла вялотекущая партизанская война с мусульманскими сепаратистами, и в апреле 1890 года Дюбуа перенес свои раскопки на соседнюю Яву. В подчинении у него были два капрала и 50 местных рабочих, «ленивых, как лягушки», как неполиткорректно он о них отзывался. Тем не менее в ноябре того же 1890 года они откопали фрагмент нижней челюсти, на вид явно более древний, чем все предыдущие находки. Дюбуа тогда не придал ей значения, решив, что это челюсть обезьяны. Только в 1924 году при повторном анализе удалось установить, что она принадлежала питекантропу.

Более продуктивными оказались его раскопки в отложениях вдоль реки Соло близ туземной деревни Триниль. Здесь в высохшем русле реки в сентябре 1891 года Дюбуа нашел верхний коренной зуб вполне человеческого вида. Месяц спустя там же, в нескольких метрах от места, где был найден зуб, обнаружился свод (крышка) черепа, в который, даже по самым грубым подсчетам, вмещался мозг объемом около 900 куб. см (у нас с вами, напомню, размер головного мозга от 1000 до 1850 куб. см). Но при этом в найденном черепе явно разумного существа присутствовала мощная надбровная дуга, да и сам череп был уплощенным и вытянутым вперед, как у обезьян.

Потом начался сезон дождей, а после его окончания во вновь обсохшем русле реки примерно в 15 м от находки черепа была найдена левая бедренная кость, очень похожая на человеческую. Во всяком случае, по строению ее суставов она могла принадлежать «существу, которое стояло прямо и использовало ноги исключительно для передвижения», написал Дюбуа в своем очередном отчете за сезон 1892 года в том же журнале Naturkundig tijdschrift voor Nederlandsch-Indie. На следующий год в нем он опубликовал обобщающую статью по трем главным своим находкам на Яве — о зубе, крышке черепа и бедренной кости, которые, по его мнению, принадлежали одному и тому же существу, то есть, выражаясь научно, голотипу. И по этому голотипу описал новый биологический вид приматов — Anthropopithecus erectus (Dubois, 1893).

А еще год спустя в более подробной статье о своем открытии опять-таки в журнале Naturkundig tijdschrift voor Nederlandsch-Indie Дюбуа переименовал его в Pithecanthropus erectus. Переставил местами он корни слова в родовом названии вида (питекос — обезьяна, а антропос — человек по-древнегречески), вероятно, не просто так. Это был своего рода реверанс в сторону Эрнста Геккеля. В 1868 году в своей книге «Естественная история творения» Эрнст Геккель «недостающее звено» трижды назвал «питекантропом», и потом это название часто фигурировало в теоретических рассуждениях ученых того времени, среди которых Геккель, образно говоря, относился к звездам первой величины.

Людская неблагодарность

Свое дело Эжен Дюбуа сделал. Он отправился за тысячи километров искать «недостающее звено» и нашел его. Пришло время пожинать лавры. В июне 1895 года семья Дюбуа покинула Батавию на судне, шедшем в Амстердам через Марсель. В том же 1895 году он представил свои открытия на III Международном зоологическом конгрессе в Лейдене, выступал с докладами о питекантропе в Бельгийском обществе геологии в Брюсселе, Школе антропологии в Париже и в Королевском Дублинском обществе.

После дублинской презентации питекантропа появилась небольшая заметка в журнале Nature под заголовком «Думает, что он нашел “недостающее звено”» с подзаголовком «Интересное открытие доктора Эжена Дюбуа на Яве». В ней очень кратко была описана история находок Дюбуа на Яве, которая закачивалась фразой: «Доктор Дюбуа уверен, что все они относятся к одному животному, и мы согласны с этой точкой зрения». Кто «мы» из заметки в Nature, не ясно, потому что она подписана инициалами, то есть фактически анонимная.

Понятно, что Дюбуа ждал иного приема его открытия в Европе. Он еще два года не сдавался, отвечал на критику своих оппонентов и демонстрировал им свои находки. Эти два года он жил в Гааге. Но когда в 1897 году он был назначен хранителем палеонтологического и минералогического кабинета в музее Тейлора в Гарлеме и переехал с семьей туда, он спрятал свои яванские находки там в сейфе хранилища, больше никому их не показывал и в научные дискуссии насчет них не вступал. Потом он перенес их в Лейденский музей антропологии, там они тоже лежали в сейфе, ключ от которого был у Дюбуа.

В 1897 году ему, как говорится, подсластили пилюлю, избрав почетным профессором Амстердамского университета, а в 1899 году он стал там профессором кристаллографии, минералогии, геологии и палеонтологии и занимался в основном гидрологией. Только в 1923 году, когда в Китае нашли синантропа, он разрешил доступ коллегам-ученым к своим окаменелостям для сравнения. А в 1939 году Густав фон Кенигсвальд привез с Явы довольно хорошо сохранившийся скелет питекантропа и, сравнив его со скелетом синантропа, пришел к выводу, что это один вид обезьяночеловека, только синантроп жил позже. В 1920–1930-е годы Дюбуа опубликовал еще несколько статей о своем «недостающем звене». Умер он в 1940 году, когда было найдено и описано уже несколько разных «недостающих звеньев», а ныне их как минимум дюжина.

Возвращение питекантропа на родину

В заключение следует сказать о том, что ждет питекантропа Дюбуа в ближайшем будущем. Как уже сказано выше, в конце XIX века Эжен Дюбуа отдал найденные им кости питекантропа в Лейденский музей антропологии, позже переименованный в Национальный музей древностей. А в январе 2020 года весь архив Дюбуа, включая эти кости, переехал в Национальный музей естественной истории (Naturalis) в том же Лейдене. И в том же 2020 году начались разговоры о возвращении питекантропа Дюбуа на его родину в Индонезию.

Точнее, сначала об этом заговорил профессор Лейденского университета и по совместительству заведующий отделом коллекций Национального музея древностей Питер Керс. «Мы не должны отрицать тот факт, что некоторые экспонаты действительно являются крадеными. Мы должны открыто говорить об этом и делиться этой информацией… Главное, если есть претензия, мы должны отнестись к ней серьезно»,— заявил он в 2019 году. Его предшественник на этой должности профессор Йон де Вос сильно удивился. По его словам, Индонезия никогда не проявляла интереса к репатриации яванских окаменелостей. «У меня был коллега в Индонезии и много контактов на высоких постах в учреждениях и университетах, но это никогда не обсуждалось»,— писал он в статье в том же 2019 году.

Был лишь один-единственный прецедент десятью годами раньше. В 1832 году король Ганы Баду Бонсу II восстал против голландских колонизаторов и убил двух голландских посланников, а их головы подвесил на веревочках к своему трону для красоты. Восстание было быстро подавлено, короля сначала повесили, а потом аккуратно, хирургическим путем отрезали ему голову и отправили ее в Нидерланды, где она в формалине хранилась в Анатомическом музее Лейденского университета. По просьбе короля Ганы Боссо Адамтея I ее вернули на родину в 2009 году. Вообще-то «королем Ганы» он был бутафорским, самозваным. Гана давно не монархия. Кингсли Флетчер действительно родился в Гане, но давно жил в основном в Северной Каролине, где проповедовал, а по совместительству был канцлером Университета профессиональных исследований в Аккре, где ганским студентам преподавали основы бухгалтерского учета и менеджмента. Но его просьбы было достаточно, чтобы экспонат голландского музея в виде головы мятежного ганского монарха XIX века вернули на родину.

Вопрос о возвращении культурных и исторических ценностей бывшим колониям стоял давно, но дальше разговоров на эту тему дело не шло. Не помогла даже Декларация ООН 2007 года с призывом к бывшим метрополиям возвращать «культурные, интеллектуальные, религиозные и духовные ценности», изъятые у аборигенов без их «свободного, предварительного и осознанного согласия или в нарушение их законов, традиций и обычаев». Изменилось все после того, когда президент Франции Эмманюэль Макрон, избранный в 2017 году, тогда же на встрече со студентами из Буркина-Фасо заявил: «Африканское наследие должно быть выставлено в Африке. Я не могу согласиться с тем, что большая часть культурного наследия нескольких африканских стран остается во Франции». И пообещал, что в течение пяти лет решит вопрос «окончательного восстановления африканского наследия в Африке».

Через пять лет Франция вернула Бенину и Сенегалу 26 предметов из более чем 90 тыс., которые по-прежнему остаются во французских государственных музеях. Но процесс, как говорится, пошел. Что касается останков питекантропа, то доктор юриспруденции из Лейденского университета Эвелин Кампфенс, которая и стала-то доктором юриспруденции (кандидатом по-нашему), защитив диссертацию «о похищенных колонизаторами произведениях искусства», в 2020 году писала: «Стыдно! Человеческие останки, попавшие в коллекции в период колониализма,— это как красная тряпка, это самая срочная категория на репатриацию».

В итоге уже пятый год идут переговоры между руководством Национального музея естественной истории Нидерландов и индонезийской комиссией по репатриации окаменелостей из коллекции Дюбуа о том, как наилучшим образом обеспечить их сохранность в Индонезии. И если они закончатся репатриацией на родину коренного зуба, крышки черепа и бедренной кости питекантропа Дюбуа, то это будет не только искуплением вины за колонизаторское прошлое, но и, по логике доктора юриспруденции Лейденского университета Эвелин Кампфенс, официальным признанием его, питекантропа, человеком.

Ася Петухова