"Конечно, я абсолютный и чистый демократ"

ВЛАДИМИР ПУТИН: Добрый вечер, уважаемые дамы и господа! Я вас сердечно приветствую... Я вас слушаю. Давайте начнем работать.

SPIEGEL: Господин президент, похоже, что Россия больше не слишком-то любит Запад. У нас отношения несколько ухудшились. И можно говорить об ухудшении отношений с Америкой. Мы опять приближаемся к холодной войне?

— В международных делах и в отношениях между государствами вряд ли можно употреблять терминологию, которая была бы уместна в характеристике отношений между людьми, особенно в медовый месяц, либо перед тем, как мужчина и женщина собираются отправиться в ЗАГС...

Сегодня одна из главных сложностей заключается в том, что некоторые участники международного общения полагают, что их мнение является истиной в конечной инстанции. Это, конечно, не способствует созданию атмосферы доверия, что, на мой взгляд, является ключевым для того, чтобы искать не только взаимоприемлемые, но и оптимальные решения. Вместе с тем мы не считаем, что нужно драматизировать события. Если мы высказываем свое мнение откровенно, честно и принципиально, то это не значит, что мы ищем конфронтации...

WALL STREET JOURNAL: В продолжение предыдущего вопроса. Одна из наиболее острых проблем между Вашингтоном и Москвой в последнее время — это американские планы установить элементы ПРО в Европе. Поскольку Россия очень жестко высказывает свои соображения против этой системы, а Белый дом утверждает, что все равно будет устанавливать, и жестче становится противостояние...

— Это, кстати, ответ на предыдущий вопрос. Извините, пожалуйста, продолжайте.

WALL STREET JOURNAL: ...больше появляется стран, желающих, чтобы система у них была установлена. Чего Россия добивается тем, что она так сильно выступает против? Вы надеетесь, что Вашингтон в конце концов откажется от своих планов установить ПРО или у вас какие-то другие цели, поскольку Вашингтон уже сказал, что не даст России вето на эту программу?

— Я бы все-таки начал с Договора об ограничении обычных вооружений в Европе. Мы ведь не просто заявили о том, что готовы выполнять этот договор, так же, как и некоторые другие. Мы его реально выполняем... Но что мы увидели в ответ? Восточная Европа наполняется новыми вооружениями, создаются две новые военные базы — в Румынии и в Болгарии, и два позиционных района — локатор в Чехии и ракетные системы в Польше. И мы задаемся вопросом: что происходит? Происходит одностороннее разоружение России. Но если мы односторонне разоружаемся, то мы хотели бы видеть хотя бы готовность наших партнеров делать то же самое в Европе. Вместо этого происходит накачка Восточной Европы новыми системами оружия. И это, конечно, нас не может не беспокоить.

Что же нам делать в этих условиях? Конечно, мы заявили о моратории.

Что касается системы противоракетной обороны. Это не просто система противоракетной обороны сама по себе. Ведь, если она будет создана, она будет работать в автоматическом режиме со всем ядерным потенциалом Соединенных Штатов. Это будет неотъемлемой частью ядерного потенциала США. Обращаю ваше внимание и внимание всех ваших читателей на то, что впервые в истории, хочу это подчеркнуть, на европейском континенте появляются элементы ядерного потенциала Соединенных Штатов Америки. Это просто меняет всю конфигурацию международной безопасности. Это второе.

...Мы раньше слышали от наших партнеров: "Ничего страшного, мы же не враги, мы против друг друга работать не будем". Мы напоминаем, мы посылаем ответную шайбу: "Мы вас предупреждали, мы об этом говорили, вы нам отвечали вот так. Так мы и делаем, как говорили".

Ну и, наконец, последнее. И опять не хотелось бы, чтобы возникала иллюзия, что мы кого-то разлюбили. Но иногда лично у меня возникает такая мысль: я думаю, зачем же все-таки это делается, зачем так настойчиво наши американские партнеры пытаются претворить в жизнь планы по размещению противоракетной обороны в Европе, если они, совершенно очевидно, не нужны против защиты от иранских или тем более северокорейских ракет. Известно ведь, где Северная Корея находится? И какая должна быть дальность у этих ракет, чтобы достичь Европы? Ясно, что это не против них, и ясно, что не против нас, потому что для всех очевидно, что Россия не собирается ни на кого нападать. Но зачем же тогда? А может быть, специально для того, чтобы мы совершили вот эти ответные шаги? И для того, чтобы не допустить дальнейшего сближения России с Европой? Если это так (я не утверждаю, что это так, это одна из версий), то я полагаю, что это еще одна ошибка, потому что таким образом мы международную безопасность и международный мир не улучшим...

TIMES: Британские СМИ в настоящее время рассматривают в основном два вопроса о России. Во-первых, это дело Литвиненко. А второе — это опыт BP и Shell в России. Я хотела задать вам два вопроса. Во-первых, есть ли обстоятельства, при которых Россия могла бы согласиться на требование Британии об экстрадиции Лугового? И второй вопрос. Учитывая опыт BP и Shell, должны ли британские компании инвестировать в Россию?

— Есть ли условия, при которых Россия могла бы выдать Лугового? Есть. Для этого нужно изменить Конституцию Российской Федерации. Это первое.

Второе. Для этого нужны, конечно, веские основания, даже если Конституция будет изменена. По той информации, которую я получил от Генеральной прокуратуры, таких оснований британская сторона пока нам не представила. Есть запрос о выдаче господина Лугового, но нет материалов, на основании чего мы должны это сделать. То есть, как говорят дипломаты, субстанции в этом запросе не содержится, не содержится самой сути тех материалов, на основании которых британские коллеги направили нам запрос о выдаче Лугового.

Наконец, третье. Как вы знаете, у нас проводится уголовное расследование по поводу гибели Литвиненко в Великобритании. И если наши правоохранительные органы соберут достаточно материалов для придания кого бы то ни было суду, если в отношении любого гражданина Российской Федерации будет собрано достаточно материалов, чтобы передать эти материалы в суд, то это, безусловно, будет сделано. И я очень рассчитываю на то, что мы получим эффективную помощь и от наших британских коллег. Не просто нужно требовать выдачи Лугового, а прислать достаточно материалов, чтобы мы могли дело направить в суд. Мы сделаем это в самой России, и будет осужден любой человек, которого посчитают виновным в гибели Литвиненко.

Теперь по самому факту запроса. У меня очень смешанные чувства по поводу этого запроса. Если те люди, которые направили нам этот запрос, не знали, что по Конституции России запрещена выдача российских граждан в иностранные государства, то, конечно, под вопрос ставится уровень их компетенции. В принципе руководители правоохранительных органов такого ранга должны это знать. Если они этого не знают, то их место не в правоохранительных органах, а где-то в другом месте. Например, в парламенте или в газете. Потому что в противном случае, если они это знали, но сделали так, то, значит, это просто пиаровский политический шаг. То есть с какой стороны ни посмотри на проблему — только одна глупость. Я не вижу ни одной позитивной составляющей из того, что было сделано. Если не знали — низкая компетенция, и тогда у нас сомнения вообще, чего они там делали. А если знали и сделали,— чистая политика. А вообще-то, с какой стороны ни посмотри на проблему,— одна дурь. И то и то плохо, со всех сторон одна глупость.

И последнее замечание. Я думаю, что после того, как британские власти позволили собраться на своей территории значительному количеству проходимцев, жуликов и террористов, они создали условия, в рамках которых подвергаются опасности жизнь и здоровье самих подданных Великобритании, и вся ответственность за это лежит на британской стороне.

SHELL: Я бы хотел уточнить вопрос. Что вас интересует в отношении Shell и BP? Shell — видимо, это Сахалин, да?

TIMES: Да, это вопрос о Сахалине, о лицензии BP. Придется ли отказаться от этой лицензии или они все-таки могут рассчитывать на то, что она останется у них?

— Вы сами видели этот договор первоначальный? Вы когда-нибудь его читали?

TIMES: Да.

— Вам нравится, что было написано? Вы знаете, это колониальный договор, не имеющий абсолютно ничего общего с интересами Российской Федерации. Мне остается только сожалеть, что в начале 90-х годов российские чиновники позволяли себе такие выходки, за которые их вообще-то нужно было бы посадить в тюрьму. Исполнение этого договора вело к тому, что Россия в течение длительного периода времени позволяла эксплуатировать свои природные ресурсы и ничего не получала взамен. Просто практически ноль. Но если бы наши партнеры еще и исполняли свои обязательства должным образом, то тогда, конечно, у нас не было бы никаких шансов исправить это положение. Но они сами виноваты в том, что нарушили экологическое законодательство, и это признано, это очевидный факт, подтвержденный объективными данными. И должен вам сказать, что партнеры даже этого не отрицали... Кстати говоря, компания "Газпром" получила и неоднократно получала предложения партнеров войти в проект еще раньше, до всяких экологических скандалов, но отказывалась от этого. Но когда возникли экологические проблемы и замаячила угроза штрафов, я считаю, что вхождение компании "Газпром" просто спасло проект...

"КОММЕРСАНТЪ": Владимир Владимирович, в последнее время отношения с Западом, на мой взгляд, развиваются с катастрофической быстротой. Если посмотреть, все очень плохо и становится все хуже и хуже: энергодиалог заморожен, об Энергетической хартии речи уже не заходит, развивается гонка вооружений. И вы сами подтверждаете это. Вчера вы сказали о том, что да, это гонка вооружений, вы произнесли эти слова. Появилось в вашем лексиконе слово, которого не было,— "империализм". Это слово из советской действительности. "Американский империализм" и еще "израильская военщина" была, помните? И им противостояли только советские мирные инициативы, как и сейчас противостоят российские мирные инициативы. Я хочу спросить вот о чем: скажите, вы не считаете возможным вообще говорить о каких-то компромиссах, идти на компромиссы, оглядываться хотя бы иногда, хотя бы для вида на общественное мнение, которое существует в Европе, в Соединенных Штатах, на общественное мнение, которое существует в России, в конце концов? Вам не кажется, что такая позиция как сейчас,— это путь в никуда? Она же еще подкрепляется вот этой гонкой вооружений, вот этими нашими ракетами. В чем цель?

— Честно говоря, вопрос для меня странный и неожиданный. Действительно разворачивается гонка вооружений. Ну что, это разве мы вышли из Договора по противоракетной обороне? Мы вынуждены реагировать на действия, которые были совершены нашими партнерами. Мы же уговаривали их два года: "Не делайте этого, не надо этого делать. Что вы делаете? Вы разрушаете систему международной безопасности. Вы же понимаете, что вы нас вынуждаете к ответным шагам". Они говорили: "Да ничего страшного, делайте. Мы же не враги. Делайте чего хотите". Я думаю, что это было основано на иллюзии о том, что России нечем будет ответить. Но мы предупреждали — не надо. Нет, нас не слушают. Потом мы услышали о разработке ядерных зарядов малой мощности, они же продолжают разрабатывать эти заряды. Мы понимаем, что в скалах, где спрятался , бен Ладен, нужно, так скажем, разрушать какие-то его бунгало... Ну да, такая цель существует, наверное.

Но лучше, может быть, искать другие силы и средства для решения этой проблемы, а не создавать ядерные заряды малой мощности, не понижать порог возможного применения ядерного оружия и не ставить тем самым потом человечество на грань ядерной катастрофы. Но нас не слушают. Мы говорим: не надо размещать оружие в космосе. Мы же не хотим этого делать. Нет, это продолжается — "кто не с нами, тот против нас". Что это такое? Это способ диалога, что ли, или поиска компромисса? Весь диалог только такой: кто не с нами, тот против нас...

Вы говорите об общественном мнении. Общественное мнение в России за то, чтобы мы укрепили свою безопасность. Откуда вы взяли общественное мнение, согласно которому мы должны полностью разоружиться, а потом еще, может быть, следуя некоторым теоретикам, таким как Збигнев Бжезинский, разделить нашу территорию на три или четыре государства?!

Если есть такое общественное мнение, то я бы с ним поспорил. Я не для того избран президентом Российской Федерации, чтобы ставить свою страну на грань катастрофы! А если будет нарушен окончательно этот баланс в мире, это будет катастрофа не только для России, но и для всего мира.

У кого-то возникает иллюзия, что можно делать все и вся, так, как хочется, не сообразуясь с интересами других. Конечно, именно это и ухудшает международное положение, именно это и является причиной той самой гонки вооружений, о которой вы говорите. Не мы ее инициаторы. Мы не хотим, зачем нам отвлекать ресурсы на это?! И мы не ухудшаем отношения ни с кем. Но мы вынуждены отвечать.

Назовите хотя бы один наш шаг, хоть одно действие, которые бы спровоцировали изменение ситуации к худшему! Нет ни одного. Мы в этом не заинтересованы. Мы заинтересованы в том, чтобы вокруг России складывалась благоприятная атмосфера и хорошая обстановка, энергодиалог.

Мы уже говорили на этот счет, мы 15 лет субсидируем страны — бывшие республики Советского Союза за счет дешевых энергоносителей. Почему мы должны это делать, где логика, где хоть какие-то основания для этого? Украину субсидировали 15 лет, $3-5 млрд ежегодно. Подумать только! Кто еще это делает в мире? При этом наши действия не являются политизированными. Это не политические действия!

Самый лучший пример и самое лучшее доказательство тому (я недавно говорил это на пресс-конференции) — прибалтийские страны, которые мы на протяжении всех этих лет также субсидировали. Когда мы поняли, что прибалты говорят с нами в экономической сфере по-честному и готовы перейти на мировое, европейское ценообразование, мы пошли им навстречу. Мы сказали: "Хорошо. Мы и дальше будем поставлять вам по сниженным ценам. Давайте договоримся о графике перехода на европейскую цену". Мы с ними об этом договорились, подписали соответствующие документы. В течение трех лет выводили их плавно на европейское ценообразование. Даже в условиях того, что у нас с Латвией не было договора о границе, шел острый политический спор по этому вопросу, Латвия до прошлого года получала наш дешевый газ, в целом по 2006 году на одну треть ниже, чем по той цене, по которой получала, скажем, Германия. Спросите у председателя правительства Латвии, он вам подтвердит это...

"КОММЕРСАНТЪ": Когда я говорил про общественное мнение в России, то я имел в виду в том числе и то, что, как я думаю, общественное мнение в России было бы категорически против новой гонки вооружений, которую Советский Союз в свое время проиграл.

— Так и я против. И я против всякой гонки вооружений, но хочу обратить небольшое внимание на то, о чем я говорил в послании прошлого года: мы учли опыт Советского Союза, и мы не будем втягиваться в ту гонку вооружений, которую нам навязывают. Мы будем отвечать не зеркально, а мы будем отвечать другими методами и средствами, не менее эффективными. Это называется "асимметричный ответ".

Соединенные Штаты строят огромную дорогостоящую систему противоракетной обороны, которая будет стоить десятки и десятки миллиардов долларов. Мы сказали: "Нет, мы в эту гонку втягиваться не будем. Мы построим гораздо более дешевые, но достаточно эффективные системы преодоления этой системы противоракетной обороны и таким образом сохраним баланс сил в мире". И так мы будем действовать дальше.

И более того, хочу обратить ваше внимание на то, что, несмотря на то что мы находим эти ответы, объем наших оборонных расходов по отношению к ВВП не растет. Он как был 2,7% к ВВП, так и остается. Мы и планируем на ближайшие 5-10 лет такой же уровень оборонных расходов. Он полностью соответствует в среднем расходам стран НАТО, не превышает их, а в некоторых случаях даже ниже, чем расходы на оборону стран НАТО. И мы используем наши определенные конкурентные преимущества, которые заключаются в достаточно развитом военно-промышленном потенциале и интеллектуальном уровне тех, кто работает у нас в военном комплексе. Наработки есть хорошие, люди есть. Многое, во всяком случае, из этого сохранено, и мы будем делать все для того, чтобы не только сохранить, но и развивать этот потенциал.

CORRIERE DELLA SERA: Вы сказали, что вы не хотите участвовать в гонке вооружений. Но, если Соединенные Штаты продолжат возведение стратегического щита в Польше и Чехии, не возвращаемся ли мы при этом к ситуации, к тем временам, когда бывшие советские ядерные силы были нацелены на европейские города, на европейские цели?

— Конечно. Мы, конечно, возвращаемся к этому времени. И это очевидно, что если часть стратегического ядерного потенциала Соединенных Штатов оказывается в Европе и, по мнению наших военных специалистов, будет нам угрожать, то мы вынуждены будем предпринимать соответствующие ответные шаги. Какие это шаги? Конечно, у нас должны появиться новые цели в Европе. А какие это будут средства для поражения тех объектов, которые представляют, по мнению наших военных, потенциальную угрозу для Российской Федерации,— это уже дело техники: баллистические ли или крылатые ракеты или это могут быть совершенно новые системы — повторяю, это уже дело техники.

GLOBE AND MAIL: Продолжают раздаваться голоса о том, что Россия больше не должна быть членом "восьмерки". И уже говорят, что ваша страна отходит от ценностей либеральной демократии. И говорят, что ваша страна не смогла улучшить свои позиции в плане обеспечения политических свобод, транспарентности развития прав человека и так далее. И часть российской экономики отошла от принципов свободной экономики, вернулась в руки государства. В соответствии с этим аргументом можно подумать, что ваша страна как бы не вписывается в ряды промышленно развитых стран, которые входят в "восьмерку". Как бы вы могли отреагировать на подобного рода заявления?

— Я бы сказал, что это очередная глупость и, может быть, желание привлечь к себе внимание, может быть, желание добиться каких-то своих политических целей, заострить какие-то проблемы или привлечь к этим проблемам особое внимание. Мы же сами себя не принимали в "восьмерку". Нам предложили — и мы с удовольствием там работаем...

Давайте не будем лицемерить по поводу демократических свобод и прав человека. Я уже сказал, у меня лежит доклад "Международная амнистия" и в отношении Соединенных Штатов. Наверное, не нужно повторять, чтобы никого не обижать. Если хотите, я сейчас наговорю, что предъявляется Соединенным Штатам. У нас есть такое выражение... его, наверное, трудно перевести... "наговорить бочку арестантов". "Международная амнистия" вообще делает вывод о том, что Соединенные Штаты являются сегодня главным нарушителем свобод и прав человека в глобальном масштабе. У меня цитата есть, я могу показать! И обосновывается!

Такие же претензии и к Великобритании есть, и к Франции, и к Федеративной Республике Германия. Есть претензии и к России. Но давайте не будем забывать, что другие страны "восьмерки" все-таки не пережили таких драматических трансформаций, которые пережила Российская Федерация. Они не пережили гражданской войны, которую мы фактически имели на Кавказе... Поэтому я считаю, что разговоры, конечно, такие возможны, но уверен, что они не имеют под собой никаких серьезных оснований.

SPIEGEL: Господин президент, бывший федеральный канцлер Герхард Шредер назвал вас "демократом чистой воды". Считаете ли вы себя таковым?

— Являюсь ли я "демократом чистой воды"? Конечно, я абсолютный и чистый демократ. Но вы знаете, в чем беда? Даже не беда, трагедия настоящая. В том, что я такой один, других таких в мире просто нет. Посмотрим, что творится в Северной Америке — ужас один: пытки, бездомные, Гуантанамо, содержание под стражей без суда и следствия. Посмотрите, что происходит в Европе: жестокое обращение с демонстрантами, применение резиновых пуль, слезоточивого газа то в одной столице, то в другой, убийства демонстрантов на улицах. Я про постсоветское пространство вообще уже не говорю. Была одна надежда на ребят с Украины, но и те просто полностью себя дискредитировали, там дело идет просто к сплошной тирании. Полное нарушение конституции, всех законов и так далее. После смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем.

SPIEGEL: И нет никаких тенденций в вашей стране по возвращению к тоталитарному режиму?

— Это полное вранье, не верьте никому.

"КОММЕРСАНТЪ": Владимир Владимирович, у меня, может быть, более частный вопрос, но я считаю его важным. Наша газета писала вчера, и позавчера, и сегодня про одну проблему: про то, что два дня назад Федеральная таможенная служба запретила вывоз образцов биоматериалов за рубеж. Она их просто не пропускает.

— Что это за биоматериалы?

"КОММЕРСАНТЪ": Образцы биоматериалов — это и есть образцы биоматериалов. Это пробы крови, частиц человеческого тела, которые нужны для того, чтобы на Западе, где есть обширные банки данных, можно было бы сделать качественные анализы этих образцов. Они нужны, чтобы поставить качественный диагноз людям, которые в России больны, например, раком, и в конечном счете сделать операцию, помочь им. Так вот, через таможню эти биоматериалы не пропускаются. Есть различные версии по этому поводу, но факт остается фактом. И сегодня было даже заявление Федеральной таможенной службы, что будут выработаны некие правила на этот счет. Но образцы не пропускаются уже сейчас. Что вы думаете по этому поводу?

— Мне трудно что-то здесь думать, потому что я об этом мало что знаю. Я думаю, что в этом вопросе должны быть выработаны какие-то правила, в том числе с участием Министерства здравоохранения Российской Федерации. Если вы говорите, что эти образцы вывозятся для того, чтобы оказать людям какую-то помощь, у меня, конечно, возникает вопрос: кому и какую помощь до сих пор оказали? Есть такая статистика? У меня такой статистики нет. И вообще, у меня сомнения, что кому-то оказана какая-то конкретная помощь после вывоза каких-то биоматериалов.

"КОММЕРСАНТЪ": Поставлен правильный диагноз, значит, помощь оказана. А правильный диагноз поставлен на основе международных банков данных, которые есть за границей.

— Где он, этот диагноз? Покажите мне статистику о том, что кому-то поставили правильный диагноз в результате этой работы.

"КОММЕРСАНТЪ": Мы вам покажем такую статистику.

— Присылайте. Только все это нужно делать вместе с Министерством здравоохранения. Во всех странах существуют определенные правила на этот счет, как и правила, связанные с вывозом органов, тканей и так далее. Это довольно чувствительная вещь, и в любой цивилизованной стране правила должны быть. У нас тоже. Я деталей просто не знаю. Но правила будут выработаны. И все будут функционировать в рамках этих правил.

"КОММЕРСАНТЪ": Но, может быть, на это время пока все-таки открыть границу для этих биоматериалов? То есть чтобы прежнее положение пока существовало?

— Прежнего положения никакого нет. Если бы было какое-то положение, можно было бы сказать, что оно нарушено. Его просто никакого не было. Надо сделать, чтобы был какой-то порядок в этом отношении, чтобы специалисты Министерства здравоохранения в этой работе приняли участие и сформулировали свои позиции.

TIMES: Тони Блэр решил в конце концов, что он будет поддерживать Гордона Брауна с тем, чтобы тот стал новым премьер-министром. Считаете ли вы, что это правильный путь? И кого бы вы хотели видеть следующим президентом России?

— Если вы намекаете на Гордона Брауна, то при всем моем уважении он вряд ли сможет быть президентом России...

TIMES: Какого человека, какие качества должны быть у человека, которого вы хотите видеть?

— Это прежде всего должен быть человек порядочный, честный, с высоким уровнем профессиональных качеств, с опытом работы, позитивно и хорошо зарекомендовавший себя в регионе либо на федеральном уровне. То есть это тот человек, которому подавляющее большинство избирателей России смогли бы оказать доверие в ходе избирательной кампании и в ходе выборов.

SPIEGEL: Может ли это быть человек, который уже был президентом прежде?

— У нас был до этого только один президент России — Борис Николаевич Ельцин. Сегодня день памяти Бориса Николаевича, 40 дней прошло после его кончины. Других президентов в Российской Федерации у нас не было. Мой срок президентства заканчивается. Я даже не очень понимаю, о чем вы говорите...

CORRIERE DELLA SERA: Господин президент, я обещал коллегам замолчать, но у меня сегодня есть еще один вопрос к вам, очень короткий. Я понимаю, что будущий президент будет избран россиянами. Но, возможно, вы могли бы нам сказать что-то больше о том, что будет делать Владимир Путин после этого?

— Точно буду работать. Где, в каком качестве, я пока не могу сказать. У меня есть определенные мысли на этот счет, но говорить об этом пока рановато. Даже по действующему российскому законодательству я далеко еще не достиг пенсионного возраста, сидеть просто дома, как у нас говорят, бить баклуши было бы просто нелепо.

Но чем я буду заниматься, я повторяю, мне пока не хотелось бы говорить. Просто несерьезно, если по-честному, если я сейчас буду будоражить общественное мнение в России. Посмотрим, многое будет зависеть от того, как будет складываться политический процесс в России в конце текущего, в начале следующего года. Разные есть варианты.

CORRIERE DELLA SERA: ...Я знаю вашу позицию в отношении Косово, в отношении прямых переговоров между сербами и косоварами. Однако мой вопрос: не считаете ли вы, что наличие такой позиции против плана М. Ахтисаари в ООН фактически стимулирует, подталкивает Косово к одностороннему объявлению независимости?

— ...Я не понимаю, зачем нужно сегодня ломать целый европейский народ через колено, унижать его и ставить на колени с тем, чтобы потом целая страна видела врагов в тех, кто это сделал. Такие вопросы нужно решать только на основе согласия и, повторяю, компромисса. Я думаю, что такие возможности не исчерпаны.

Мы слышим только один ответ: надо спешить. Куда спешить? Что такого происходит, что мы должны дергаться, я прошу прощения, как блоха в аркане?

CORRIERE DELLA SERA: А по поводу Ирана вы не могли бы что-то сказать?

— Я уже сказал, что мы в Северной Корее нашли решение без применения силы и без всяких особых угроз. Почему в Иране-то мы не можем найти? Надо искать, надо набраться терпения.

Да, сложно. Только что господин Солана в Мадриде, по-моему, встречался с представителем иранской стороны. Диалог продолжается. Мы за то, чтобы он был продолжен и дальше. Но, как вы видите, мы солидарно работаем со всеми членами Совета Безопасности и ищем такие пути, которые были бы приемлемы для всех членов Совета Безопасности. И мы видим себя в высшей степени ответственными за это.

TIMES: Позвольте мне по этому поводу спросить вас. Согласны ли вы с президентом Бушем по поводу того, что неприемлемо, чтобы и у Ирана было ядерное оружие?

— Полностью согласен.

FIGARO: У меня есть еще один вопрос, касающийся экономики, о том, что Россия хотела бы участвовать в европейских компаниях, EADS в частности — Европейской аэрокосмической компании. Какие цели преследует Россия на этом направлении? И как вы ответите тем людям в Западной Европе, которые несколько побаиваются того, что преследует Россия, участвуя в акционерном капитале европейских компаний?

— Чего здесь бояться, если российские компании приходят с инвестициями, которые крайне нужны экономике тех или других европейских стран? Это нужно только приветствовать, порадоваться и сказать спасибо. Компании-то наши приходят на рыночных условиях, они же не приходят чего-то отнимать, они инвестируют, поддерживают рабочие места, способствуют развитию экономики. Вы сказали про EADS. Мы знаем, что EADS испытывает определенные проблемы, а если бы мы договорились, допустим, о том, что приходит российский инвестор, может быть, удалось бы сохранить рабочие места в Airbus. Может быть, не нужно было бы увольнять сотни людей. Это я для примера говорю. Чего здесь бояться? Я не вижу здесь никаких опасностей, это сложение потенциалов и возможностей, тем более что, скажем, в авиации нам есть что предложить.

Что касается других инвестиций — скажем, в той же энергетике. Если "Газпром" либо другая наша энергетическая компания придет в распределительные сети, так она будет кровно заинтересована, чтобы эти сети были наполнены газом. Что здесь плохого? Одни только плюсы для всех...

Мы с немецкими партнерами договорились строить Северо-Европейский газопровод. Почему-то считается, что в обход каких-то стран. Да не в обход никаких стран, это просто дополнительные пути доставки энергоресурсов в Европу. Мы ничего же не закрываем и ничего не сокращаем. Мы строим дополнительный путь. При этом 49 на 51 разделили с немцами участие в этом трубопроводе. Они пустили нас на территории Германии в свои сети, а мы их пустили в добычу к себе. И таким образом создали уверенность у немецких потребителей, которые сидят в добыче, в объемах, в качестве производимых работ и так далее на перспективу. Это повышает энергетическую безопасность в Европе, уверенность у участников рынка в том, что это будет функционировать как машина, как часы.

WALL STREET JOURNAL: По поводу BP. Когда создавалась компания ТНК-BP, российским акционерам задавали тогда вопрос по поводу того, как там будет распределяться контроль, когда компания 50 на 50. И как раз сейчас Россия в крупных компаниях себе оставляет 51%, получается, контроль остается за государством.

Как вы считаете, ТНК-BP, учитывая, что она, по-моему, сейчас третья компания в России по добыче, может продолжать существовать как 50 на 50 или с точки зрения стратегических интересов России лучше, чтобы контроль?..

— Это некорректный вопрос. Он ко мне не имеет никакого отношения. Я не акционер ни в BP, ни в ТНК. Это вопрос к акционерам. Я ни в личном качестве, ни как государственный чиновник не могу отвечать за действия акционеров ни BP, ни в ТНК. Я им с самого начала говорил, когда они только приняли решение 50 на 50 определить, я им сказал: "Знаете что, я еще по работе в Петербурге помню, что это не всегда эффективно".— "Мы договоримся",— сказали они. Я ответил: "Это ваше дело". До сих пор они как-то договариваются, не знаю, по-моему, проблем у них нет.

WALL STREET JOURNAL: То есть со стороны государства нет такой реакции, что 51% в принципе в таких компаниях было бы лучше.

— Хоть 100 пускай иностранцы покупают.

"КОММЕРСАНТЪ": Владимир Владимирович, вы сказали, что сегодня — день памяти Бориса Ельцина. Всем известна его фраза, которую он вам сказал: "Берегите Россию". На тот момент она была очень актуальна, может быть, даже не беречь Россию надо было, может быть, ее надо было спасать. Теперь, наверное, вам, уходя, придется сказать какую-то фразу тому человеку, который придет после вас. Вы думали о том, что вы ему скажете, уходя?

— Нет, не думал.

"КОММЕРСАНТЪ": А не пора задуматься?

— Нет, еще рановато. Не спешите. Я еще даже кисель не доел, а вы уже... (Смех.)

SPIEGEL: Когда Герхард Шредер стал...

— Вы так любите Шредера...

SPIEGEL: Ну вы тоже вроде ему импонируете. Он сказал, что для конституции Германии было бы хорошо, чтобы канцлер мог быть канцлером только два раза подряд. Потом он посмотрел по-другому. Вы согласны со Шредером в том, что президенту или руководителю государства хорошо находиться у власти в течение двух раз подряд?

— Вы знаете, в разные этапы своего развития у разных стран это решается по-разному, мы это знаем хорошо. В Соединенных Штатах не было раньше ограничений по срокам. Но во Франции сейчас вообще нет ограничений по срокам. Там президент может избираться столько раз, сколько хочет и сколько может, пока народ его избирает. Но все-таки какие-то ограничения, на мой взгляд, необходимы...

Я думаю, что ограничение по срокам все-таки правильно. Четыре года для России, может быть, калька с американской практики, она не очень была востребована тогда, когда принималась новая Конституция. У нас Сергей Миронов, председатель верхней палаты, говорил как-то, что для России было бы, может быть, правильно пять или даже семь лет. Я сейчас не говорю о сроках, может быть, пять, может быть, семь, но четыре года, конечно, достаточно маленький срок.

Я-то ведь был председателем правительства и уже был в курсе происходящих в стране событий, был вовлечен в принятие решений. А так, если человеку прийти, если предположить, что губернатор какой-то избран, допустим, ему на федеральном уровне года два нужно только входить в курс общефедеральных и международных проблем. И все, уже нужно начинать новую избирательную кампанию. Мне кажется, что это, во всяком случае для сегодняшней России, пять, шесть или семь лет — это вполне приемлемо, но количество сроков все-таки должно быть ограничено.

CORRIERE DELLA SERA: Господин президент, у меня слегка провокационный вопрос. Любой человек, который знает Россию, знает, что президент Путин популярен и в отношении него существует сильный консенсус. И любой, кто смотрит российское телевидение, видит, что нет никакой критики в отношении президента Путина и вообще в отношении власти России. Не является ли это противоречием в том смысле, что большая свобода выражения, в том числе критика, особенно на телевидении, могла бы помочь российскому обществу и в то же время никак не навредила бы вам, поскольку вы популярны, по-настоящему популярны?

— Во-первых, я думаю, что вряд ли вы имеете информацию обо всем, что говорится в российских электронных средствах массовой информации. У нас активно развивается кабельная сеть. У нас, по-моему, за последние годы создано 19 тыс. электронных средств массовой информации, включая телерадиопрограммы, 17-19 тыс., 40 тыс. новых печатных изданий. Я уже говорил, даже при полном желании проконтролировать все это практически невозможно. И люди говорят там то, что думают, что хотят сказать.

Я уже говорил о том, что мы сделали за последние годы. Вы, наверное, обратили внимание на крупномасштабные социальные проекты, которые мы сейчас реализуем. Это касается, кстати говоря, программы борьбы с бедностью. Это касается демографии. Это касается здравоохранения. Это касается жилищной политики. Это касается сельского хозяйства как одного из наиболее уязвимых секторов российской экономики. Поэтому то положительное, о чем вы говорите, а именно об ответной реакции со стороны населения на действия президента, видимо, вызвано усилиями властей, направленными на решение конкретных проблем. Ясно, что мы ошибки допускаем, ясно, что, может быть, что-то можно было бы сделать эффективнее, ясно, что у нас еще очень большой груз проблем, которые мы решить не можем, скажем, борьба с коррупцией. Это тоже боль, которая, конечно, тревожит всех. Кстати говоря, и в этом плане мы здесь не одиноки, я не буду сейчас все подряд вспоминать, но у нас на слуху многие вещи. Скажем, арест чуть ли не всех мэров городов на юге Испании или что-то в этом роде. Но это наши проблемы, сейчас ни на кого не хочу пальцем показывать или кивать головой в чью-то сторону. У нас были просчеты, скажем, с монетизацией льгот. И уверяю вас, посмотрите период того времени и сразу увидите, была критика в адрес властей или нет. По-моему, там дня не проходило, ни одной передачи не было без критики. И если промах есть, то сразу есть и критика. А если проблемы решаются, то, значит, ее меньше, но она и сегодня звучит. Наверное, могло бы быть и больше. Сейчас будут активно развиваться цифра, цифровое телевидение, и вообще будет такое количество различных способов и каналов доведения информации до населения, что исключает возможность какого-то контролирования.

Так что это в значительной степени миф. Но есть три канала гос... которые считают государственными. На самом деле тоже не совсем так. У нас формально только один государственный канал — "Россия". Есть участие государства на "Первом канале". НТВ — это корпоративный канал, газпромовский. "Газпром", как известно, как я уже говорил, это акционерное общество с большим количеством иностранных собственников.

А вот во Франции, не знаю как сейчас, каким телевизионным каналом там Buick владеет? А между прочим, в Buick контрольный пакет со стороны государства. Ну и что? Никакой уникальности у России здесь нет.

"НИККЕЙ": Позвольте задать вам такой забавный вопрос. Мне кажется, он актуален в плане рыночной экономики, о которой вы говорили, а вы говорили о ее важности. Вас, может быть, несколько это удивит. Заголовки большинства газет Японии вчера на передовой странице говорили о России, об экспорте из России крабов (энергично шевелит пальцами.— Ъ). Говорят, что Россия намерена прекратить экспорт крабов. И японцы озадачены. Они суши не могут делать без крабов, им просто необходимы российские крабы для суши! И планируете ли вы действительно прекратить экспорт крабов из России?

— ...Что касается краба. Мы не будем прекращать, конечно, экспорт, но мы бы хотели прекратить контрабанду, и мы в этом смысле очень рассчитываем на помощь наших японских коллег. С глубоким прискорбием сообщаю вам, что пока мы этой помощи не чувствуем, потому что объем краба и другой морепродукции, которая выгружается в японских портах, значительно превышает объем, который проходит по нашим таможенным документам.... Здесь, конечно, большая доля вины самой российской стороны, мы сами должны навести порядок у себя и сделать так, чтобы все уходило с нашей таможенной территории, а не перегружалось с борта на борт где-то за таможенной зоной Российской Федерации, за экономической зоной Российской Федерации... А суши я тоже люблю. Но тунец мне больше нравится.

WALL STREET JOURNAL: В продолжение вопроса коллеги, учитывая уровень поддержки властей в стране среди населения и тот факт, что та оппозиция, которая выходит на "Марши несогласных",— вы сами говорили, что это маргиналы, удивляет жесткость реакции властей на эти марши. Эта реакция во многом, кажется, только прибавляет симпатии к этой оппозиции. Почему власти так реагируют на это?

— Посмотрите, как работает полиция в европейских странах. Дубинки, слезоточивый газ, электрошок (в Германии 70 человек умерло от применения электрошока), резиновые пули. У нас есть такая поговорка, вы по-русски говорите, и вы поймете: "Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива". Есть такое выражение...

WALL STREET JOURNAL: Владимир Владимирович, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев уже давно говорил о том, что на месте бывшего СССР можно и даже, наверное, нужно создать Евразийский союз. Мне кажется, вы тоже являетесь сторонником этой идеи. В связи с этим я хочу спросить: возможно ли, на ваш взгляд, оформить ее каким-либо образом до конца вашего президентского срока? И насколько связующую роль в этом могут играть новые трубопроводы и уже существующий, в том числе центральноазиатский?

— Вы знаете, я не считаю, что мы должны приурочивать какие-то серьезные и важные события в международных делах, на постсоветском пространстве к каким-то срокам. Это у нас в Советском Союзе раньше было модно к 7 ноября, к 1 мая что-то приурочить. Нам теперь говорят, что нужно к чему-то приурочить решение косовского вопроса, это все советский стиль. Не надо ничего ни к чему приурочивать. Жизнь должна развиваться естественным путем. Интеграция на постсоветском пространстве в высшей степени востребована. Она выгодна не только тем, кто живет на постсоветском пространстве, она выгодна и нашим основным партнерам и в Европе, и во всем мире, потому что от того, насколько сбалансированно, насколько эффективно мы будем сотрудничать друг с другом, настолько выгоду почувствуют и наши партнеры.

Скажем, вы упомянули о наших новых договоренностях в Средней Азии, о добыче дополнительных углеводородов, в том числе газа, и о строительстве новой дополнительной нитки газопровода из Туркмении в Казахстан, потом в Россию. Вы знаете, я с удивлением услышал замечание одного из наших американских коллег, который вдруг сказал почему-то, что Европа там или Америка проиграла, что в этом есть какой-то большой грех. Бред какой-то. Это традиционный канал поставки из Средней Азии и из России традиционным нашим основным потребителям. Мы на весь мир сказали: "Уважаемые дамы и господа, мы увеличиваем добычу, мы создаем новые транспортные мощности. И мы вам доставим дополнительные объемы. Гарантируем". Радоваться надо. Чего здесь плохого? Но это не единственный фактор, далеко не единственный фактор, который будет способствовать интеграции.

У нас единая система железнодорожного транспорта, как была, так до сих пор и есть. Ведь на всем постсоветском пространстве действует единая транспортная инфраструктура. У нас большое проникновение в области регионального сотрудничества... Мне иногда просто смешно смотреть и слушать абсолютно некомпетентные заявления некоторых наших партнеров в Европе или в Соединенных Штатах по поводу того, что у нас происходит, или по поводу того, как нужно, скажем, решать энергетические проблемы. Хоть бы посмотрели, читать-то все умеют, прочитали бы хоть какие-нибудь документы!

А экономическая интеграция на постсоветском пространстве крайне востребована также с точки зрения стабильности на постсоветском пространстве. В стабильном развитии этой части Евразии, конечно, весь мир заинтересован. Но это может происходить только на естественной базе, на базе взаимных интересов и учета интересов друг друга в рамках этих процессов. Мы со многими нашими партнерами такие взаимные интересы находим, и интеграционный процесс вообще идет, часто даже без его юридического оформления. Я уверен, так будет продолжаться и дальше...

GLOBE AND MAIL: Если вернуться к системе ПРО. У НАТО преимущество с точки зрения ПРО, может быть, здесь НАТО может быть использовано? США предпринимают свои действия в одностороннем порядке. Если бы этим занималось НАТО, то это не выглядело бы как империалистический шаг. Может быть, было бы все по-другому, если бы НАТО здесь больше участвовало или если бы Россия участвовала в этих планах по ПРО?

— Если бы НАТО участвовало, то ничего, по сути, для нас бы это не поменяло, потому что как принимаются решения в НАТО, мы хорошо знаем. Так же, как они принимались в Варшавском договоре. И в Восточной Германии была такая шутка: "Как определить, какой телефон у Хонеккера, стоящий на столе, является прямой связью с Москвой?" Не знаете такой шутки?

SPIEGEL: Нет.

— Ответ такой: это телефон, где есть прибор только для того, чтобы слушать. (Смех.)

В НАТО все то же самое, только телефон там связан не с Москвой, а с Вашингтоном. Поэтому для нас разницы здесь нет никакой...

Что касается России. Мы не против того, чтобы подумать об этом, больше того, мы с самого начала это предлагали, как это ни покажется странным. Это с самого начала было российское предложение: "Давайте работать вместе". Мы сразу же услышали отказ, сразу же. Потом, видимо, под влиянием обстоятельств и увидев какую-то оппозицию в мире и в Европе этим планам, наши коллеги и партнеры сказали: "Да, мы хотим с вами разговаривать". Знаете, к чему сводятся предложения по сотрудничеству по линии ПРО? Наши американские партнеры хотят, чтобы мы предоставили им свои ракеты в качестве целей, они могли бы потренироваться на наших ракетах. Во молодцы какие, во хорошее кино придумали! (главный редактор Spiegel смеется.— Ъ). Да, некоторые мои американские коллеги, друзья, люди с большим опытом политической, международной, государственной деятельности, отреагировали так же, как и вы! Они тоже посмеялись! Я говорю о крупных политических деятелях Соединенных Штатов!..

Спасибо вам за внимание, до встречи.