Индия и Пакистан — у ядерного обрыва?
Эксперт ИМЭМО Петр Топычканов — о взрывоопасном характере эскалации в Южной Азии
Петр Топычканов
Фото: сайт ЦЭБ
Петр Топычканов
Фото: сайт ЦЭБ
В дискуссиях с индийцами и пакистанцами можно услышать мнение, что региону нужен свой «Карибский кризис», чтобы запустить механизмы обеспечения прозрачности и ограничений ядерного оружия. Слабость этого аргумента в том, что регион может переживать «Карибские кризисы» незаметно для большинства наблюдателей и, значит, уроки их остаются либо не выучены, либо выучены с запозданием и на основе частично доступной информации. Так было раньше, однако с каждым новым кризисом ядерный фактор проявляет себя все более и более выпукло. Последнее обострение, последовавшее за терактом 22 апреля в Пахальгаме, индийской части Кашмира, имеет явное ядерное измерение.
В регионе распространено мнение, что любой кризис после 1998 года, когда Индия и Пакистан поочередно испытали ядерное оружие, испытывает влияние ядерного фактора.
Речь идет о конфликте 1999 года в Каргиле, расположенном в разделенном между Индией и Пакистаном Кашмире, об обострении после терактов в 2001 году (нападение на парламент Индии), 2008 году (атака на Мумбай), 2016-м (теракт в Ури, Кашмир) и 2019-м (теракт в Пульваме, Кашмир).
Первый из перечисленных конфликтов, несмотря на свой масштаб, превосходящий все последующие, включая текущий (тогда погибло более полутысячи военных Индии и более тысячи — Пакистана), вряд ли происходил между полноценными ядерными державами.
По словам исследователей из Индии, несмотря на пройденные до 1998 года этапы создания ядерного оружия (миниатюризация, обеспечение надежности для транспортировки, развертывания и применения, создание систем связи, управления и безопасности, формирование военной структуры), только к 1999 году Индия получила ядерный потенциал, состоящий первоначально из авиабомб и истребителей «Мираж-2000». В Пакистане же структура Управления стратегического планирования (организация в ответе за ядерный арсенал) была утверждена только в феврале 2000 года на объединенном заседании Кабинета министров и Совета национальной безопасности.
Следующие конфликты, бесспорно, проходили под сенью ядерного оружия. Но какую роль оно играло, оставалось под вопросом. Во время обострения 2019 года внешне события выглядели как теракт в Пульваме, за которым последовал авиаудар Индии по объектам на территории Кашмира, контролируемой Пакистаном, когда Индия потеряла один истребитель. Именно с передачи пилота Пакистаном Индии началась деэскалация.
Однако спустя некоторое время пакистанские стратеги стали публично говорить о том, что в 2019 году Южная Азия приблизилась к ядерной катастрофе ближе, чем когда-либо прежде. Признаком этого стало боевое патрулирование индийской подводной атомной лодки с баллистическими ракетами «Арихант» во время острой фазы кризиса 2019 года.
В ходе текущего кризиса с индийской и пакистанской стороны прозвучало много слов относительно ядерного оружия. Наиболее громко они звучали со стороны Исламабада, опасавшегося масштабного применения силы Индией. О том, что ядерные силы готовы сдержать «агрессию» Нью-Дели, говорили министры обороны и путей сообщения, посол Пакистана в Москве и другие чиновники. Министр путей сообщения даже обмолвился, что у Пакистана 130 боезарядов, и все — против Индии.
Хотя ни Пакистан, ни Индия не раскрывали объем ядерных арсеналов, эксперты оценивают эти арсеналы примерно в 170 боезарядов у каждой.
Во время обменов ударами стороны рапортовали о поражении авиабаз и складов с ракетной техникой друг друга, которые могли иметь стратегическое значение. Например, Индия говорила об ударе по базе Нур-Хан в Чаклале недалеко от города Равалпинди, в котором расположено Управление стратегического планирования. А когда в воскресенье была достигнута хрупкая договоренность о прекращении огня, эксперты из Индии и Пакистана заговорили о том, что ядерное сдерживание восстановлено.
Текущее обострение в Южной Азии подтвердило, что трансграничный терроризм в регионе катапультирует государства на уровень эскалации, где ядерный фактор сегодня намного заметнее, чем раньше. Одна из причин — это использование Пакистаном обнародованной в 2015 году стратегии «сдерживания по всему спектру», с помощью которой тот стремится обезопасить себя от применения силы Индией. Та же в последних примерах обострений показала, что готова понизить порог применения силы и поражать не только объекты, связанные с терроризмом, но и стратегические цели, «прощупывая» красные линии Пакистана.
«Мини-Карибские кризисы», вероятно, будут новой нормальностью Южной Азии. Пока это не означает, что Индия и Пакистан будут все ближе подходить к порогу применения ядерного оружия. Но это означает, что их стратегические средства и объекты все более будут вовлечены в сценарии конфликтов — как на словах, так и на деле.