музей коллекция
Сегодня в Москве в Хлыновском тупике открывается для публики первый частный музей современного искусства ART4.RU, принадлежащий коллекционеру Игорю Маркину. АННА Ъ-ТОЛСТОВА считает, что в частном секторе назрел музейный переворот.
Игорь Маркин без тени смущения сравнивает свой музей ART4.RU (Art for Russia, "Искусство для России"), посвященный отечественному искусству с начала 1950-х до наших дней, с галереей Павла Третьякова, который тоже собирал современное искусство — передвижников. Сначала над "вторым Третьяковым", радиоинженером по образованию, производителем окон по роду занятий и автором "живого журнала" по призванию, посмеивались. Похоже, что напрасно.
Конечно, в коллекции Игоря Маркина при всем ее масштабе (порядка 800 единиц хранения — это, видимо, самое большое частное собрание современного искусства в России) есть множество лакун, далеко не все вещи первостатейные, чего-то слишком много, а чего-то маловато. Скажем, картин-комиксов Константина Звездочетова гораздо больше, чем произведений классика концептуализма Ильи Кабакова. Правда, ряд хрестоматийных произведений — "Русский XX век" концептуалиста Эрика Булатова, "Поэт Лев Рубинштейн" фотореалиста Семена Файбисовича — присутствует. Имеются и раритеты вроде лагерных рисунков Бориса Свешникова или ранней графики Евгения Чубарова. Но нельзя же требовать ровного уровня от частного собрания. Кроме того, господин Маркин намерен восполнять пробелы, особенно по части новых медиа, и достичь подлинно музейного уровня в плане репрезентативности: из последних его приобретений — архив "другого искусства" Михаила Гробмана. Однако главное, может быть, даже не состав коллекции, а то, что владелец преобразовал ее в настоящий музей современного искусства — первый в России. У нас это больная тема с постперестроечных времен: дискуссии не прекращаются с начала 1990-х, а музея до сих пор нет, хоть и появились отдельные собрания (в Русском музее, Третьяковке, Государственном центре современного искусства). Московский музей современного искусства, наполовину состоящий из творений Зураба Церетели, тут не совсем в счет.
С начала XX века так сложилось, что музей современного искусства — это вопрос национального престижа: показатель открытости, демократичности и прогрессивности общества. Когда в 1929 году в Нью-Йорке создавался самый первый в мире музей, получивший название музея современного искусства, легендарный MoMA (Museum of Modern Art), его создатели верили: это делается для того, чтобы превратить Америку из глухой художественной провинции в метрополию. И через четверть века Париж уступил звание арт-столицы мира Нью-Йорку. Когда после второй мировой по всей ФРГ вырастали музеи и фонды современного искусства, это означало: Германия исправляет ошибки нацизма, преследовавшего авангард.
То, что первый российский музей современного искусства оказался частной инициативой, весьма показательно. Как и то, что на пресс-конференции по поводу его открытия Игорь Маркин объявил конкурс среди актуальных художников (не путать с Зурабом Церетели и Александром Бургановым) на проект памятника Борису Ельцину. Памятник собираются установить в сквере напротив музея ART4.RU, выбрав лучший проект путем народного голосования,— так музей намерен бороться с засильем официоза в художественной сфере.
Впрочем, в остальном ART4.RU далек от политики и если и собирается делать революцию, то только в музейной сфере, превратив экспозицию из дидактического пространства в пространство чистого удовольствия.
В залах, где можно лежать, пить кофе и говорить по мобильнику, нет ни одной этикетки, чтобы посетитель не столько читал, сколько смотрел. Картины, рисунки, объекты и инсталляции расположены не в хронологическом порядке, а как бог на душу положит — этакой артистической мозаикой. Каждый сможет выбрать лучшее и худшее произведение, наклеив на стену рядом с ними специальные стикеры: "худшие" работы при смене экспозиции обещают убирать. Для любителей почитать предусмотрены компьютерные программы, каталог и буклеты с залихватскими текстами в стиле "живого журнала". В таком же неформальном духе обещают проводить экскурсии, а аудиогид записывают рэперским речитативом.
Целевая аудитория такого музея — поколение эпохи интернета, воспитанное на принципе интерактивности и предпочитающее картинки текстам. На первый взгляд все это кажется довольно наивным. Но может, это начало реформы, и лет через десять экскурсоводы в Третьяковке запоют частушки про передвижников, а в ГМИИ имени Пушкина будут выдавать аудиогид с бодреньким рэпом: "Сытое брюхо к искусству глухо. / Художник Ван Гог отрезал себе ухо..."