фестиваль балет
Самым нашумевшим балетом прошедшего десятилетия — "мужским" "Лебединым озером" в постановке Мэтью Боурна — на сцене МХТ имени Чехова открылся VII Международный театральный фестиваль имени Чехова. Долгожданный спектакль ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА смотрела в душевной смуте.
"Лебединое озеро" Мэтью Боурна — самая радикальная, последовательная и популярная версия главного классического балета, которой ХХ век смог ответить на вызов XIX столетия. В середине 1990-х не слишком опытный англичанин-хореограф, приобщившийся к танцу в 22 года (куда позже, чем к кино), первым догадался применить в балете обычный трюк кинорежиссеров: погрузить классический сюжет в более или менее близкую реальность. А главное — заменить кротких лебедиц брутальными и агрессивными птицами мужского пола. Сделано это было не только талантливо, но и с блеском.
В спектакле Боурна события развиваются в городе, подозрительно похожем на Лондон пятидесятилетней давности. Наследник престола, с пеленок страдающий от холодности королевы-матери и вконец затерроризированный этикетом (дворцовый конвейер — от пробуждения принца до присутствия на парадах и посещения оперы — представлен с неподражаемым английским юмором), убегает в город, надирается в баре, получает отпор от вульгарной подружки, пару тумаков от загулявших матросов и идет топиться в городской парк. Спасает его мужественный и прекрасный Лебедь — друг и защитник, снившийся Принцу с детства. Для стаи полуобнаженных красавцев-лебедей хореограф нашел выразительные позы, эмблематичные движения и точные мизансцены, способные если не соперничать с шедевром Льва Иванова, то хотя бы его не напоминать.
"Гейское" "Лебединое" отхватило множество международных наград, включая премию "Тони" и Лоуренса Оливье, и сделало имя Мэтью Боурна известным всему миру. До России быстро долетела видеоверсия балета, и два года назад, когда Мэтью Боурн привез в Москву на VI Чеховский фестиваль свою великолепную "Пьесу без слов", вокруг только и сожалели о неувиденном "Лебедином". Но к этому времени спектакль, триумфально прокатившись по миру, сошел со сцены. Возобновили его совсем недавно — чуть ли не к этому Чеховскому фестивалю. Но с новым составом, что оказалось главной проблемой возрожденного "Лебединого озера".
Ведь, как и одноименному классическому балету, спектаклю Мэтью Боурна без харизматика в главной партии не обойтись. Первый исполнитель, неотразимый Адам Купер, похож на нынешнего премьера Томаса Уайтхеда, как Майя Плисецкая на какую-нибудь Анастасию Волочкову. Ну, может, не совсем так: все-таки артист Уайтхед танцует самозабвенно, тщательно и не вульгарно. Но ни калибр личности, ни внешность, ни физические данные не позволяют ему стать центром спектакля. В единой роли благородного Лебедя и секс-идола, соблазнившего весь двор во главе с падкой на мужчин королевой, этот коренастый, непластичный, задыхающийся от жары и на глазах теряющий силы мужчина был явно неубедителен. Не удался и неврастеник Принц, хотя Кристофер Марни вошел в образ настолько, что лил настоящие слезы из жалости к своему герою. Но балет слезам не верит — куда действеннее в нем работает тело. Как раз телесной выразительности и не хватало невысокому крепышу с внешностью славного рабочего паренька. Среди гротесковых, но стильных придворных этот Принц с его истериками выглядел зарвавшимся полотером — и его черствую мать, стыдящуюся неудачного отпрыска, в сущности, понять было можно.
Третий "прокол" — мужской кордебалет. Откуда в Лондоне, признанной столице современного танца, набралось столько некондиционных танцовщиков — мясистых и чахлых, неповоротливых и корявых,— понять невозможно. Конечно, спектаклю Мэтью Боурна не нужны аполлоны-классики с чистыми линиями арабесков и стопами Владимира Малахова — тут важны профессионально разработанные тела, способные передать все нюансы не слишком-то сложного текста. Эти же "лебеди" с жирком, висящим над перьевыми штанишками, сутулыми спинами и скрюченными подъемами затаптывали половину пластических находок автора.
Из-за исполнителей скуксилась и хореография: стали видны ее слабые места — недостаточная развитость лексики, повторы, пустоты. Особо пострадал королевский бал, в котором на музыку дивертисмента характерных танцев роковой Незнакомец совращает всех без разбору в стиле салонно-эстрадного танго. Приемы его достаточно избиты, и если бы не остроумные и неожиданные мизансцены, впору было заскучать от примитивности дворцового разврата. К счастью, режиссерская партитура спектакля разработана Мэтью Боурном так изобретательно и тонко, что никакие танцевально-актерские несовершенства исполнителей не влияют на драматургию балета.
Публика ее оценила, устроив в конце спектакля полновесную овацию. А в том, что зал хихикал во время главного любовного дуэта, Мэтью Боурн не виноват: что поделаешь, если в этот патетический момент Принц с Лебедем напоминали не романтических героев, а замученных активистов с московского гей-парада.