Ударная танковая
Кто дал СССР превосходство в броне и мощи
Танки сыграли без преувеличения решающую роль в Великой Отечественной войне. Чтобы обеспечить превосходство над Германией, Советскому Союзу уже в условиях военного времени понадобилось фактически заново создать целую отрасль промышленности. О том, как это удалось,— военный историк Алексей Исаев.
Сборка танков для Советской Армии на Челябинском тракторном заводе, 1943 год
Фото: Шагин Иван / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Сборка танков для Советской Армии на Челябинском тракторном заводе, 1943 год
Фото: Шагин Иван / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Новые средства вооруженной борьбы — танки — стали асимметричным ответом Красной армии на превосходство артиллерии противника. Вермахт располагал широкой линейкой разнообразных артиллерийских систем, от легких автоматических пушек до сверхтяжелых осадных орудий, богато снабженных боеприпасами. В СССР же еще до войны имелись серьезные проблемы с производством порохов. Выиграть артиллерийскую дуэль с противником Красная армия не могла ни при каком раскладе.
Танки, появившиеся на полях Первой мировой войны и совершенствовавшиеся в течение межвоенного периода, требовали куда меньше пороха и боеприпасов, чем артиллерия. Это давало в руки руководства Советского Союза неоспоримые козыри. Тем более что количественно производство танков в СССР обгоняло таковое в Германии. Для сохранения лидерства требовалось производить еще больше танков, и все более острым становился вопрос об обеспечении этого производства кадрами.
Когда танки нужны как воздух, как хлеб
На начало 1941 года в СССР имелось четыре действующих танкостроительных завода, одновременно к производству танков планировалось привлечь Челябинский и Сталинградский (СТЗ) тракторные заводы. Большие потери бронетехники летом 1941 года заставили, во-первых, мобилизовать на производство танков судостроительный завод №112 «Красное Сормово», а во-вторых, создать специальный наркомат танковой промышленности (НКТП).
Решение о создании НКТП было принято постановлением Совета народных комиссаров (СНК) от 12 сентября 1941 года и указом Президиума Верховного Совета СССР. Возглавил новый наркомат занимавший до этого пост наркома среднего машиностроения (НКСМ) Вячеслав Малышев. Соответственно, ядром нового наркомата стали 11 предприятий НКСМ. Кроме них в состав НКТП в начальный период его формирования вошли также семь заводов других наркоматов. В последующем процесс расширения наркомата продолжился, в ноябре было передано сразу 52 предприятия наркомата станкостроения. Первая задача, управленческая, была решена, оставалась кадровая.
К 1942 году общая численность работающих на предприятиях НКТП составила 218 129 человек, в том числе 153 772 рабочих и 25 661 инженерно-технический работник (ИТР). Крупнейшим заводом НКТП был Кировский завод в Челябинске — легендарный «Танкоград», производивший для Красной армии тяжелые танки,— 45 186 человек; связано это было в том числе с размещением в Челябинске ресурсоемкого производства дизельных двигателей. Вторым по численности был мобилизованный на нужды танкового производства «Уралмаш» — 30 858 человек. Лидеры производства Т-34 — заводы №183, 112 и СТЗ — на этом фоне несколько меркли: они насчитывали 29 тыс., 22 тыс. и 15 тыс. человек соответственно. На Кировском заводе в Ленинграде еще оставалось 7,2 тыс. человек.
Деятельность нового наркомата началась с серьезнейшего испытания на прочность. Эвакуация предприятий из европейской части страны на восток осенью 1941 года нанесла сильнейший удар по кадрам. Во-первых, эвакуировать удалось далеко не всех. Далеко не все готовы были ехать во тьму осенней ночи, в неизвестность, даже если к дому подходил враг. Кто-то попросту не успевал эвакуироваться. В итоге из 12 140 человек, эвакуируемых по плану с харьковского завода №183 имени Коминтерна, лидера танкового производства СССР, на Урал прибыло только 5234 человека. Доля эвакуированных работников на заводе №183 в Нижнем Тагиле в конце 1941 года составляла лишь 29%, а на Кировском заводе в Челябинске — около 39%. В том числе ввиду физической возможности вывезти людей из Ленинграда самолетами.
Во-вторых, среди эвакуируемых с предприятий танковой промышленности из Харькова и Ленинграда оказалось непропорционально много инженерно-технического персонала и служащих. С одной стороны, это было следствием стремления руководства предприятий спасти наиболее образованные и подготовленные кадры. С другой — предприятия испытывали острую нехватку рабочих рук в цехах.
Пришлось пойти на чрезвычайные меры: приказами наркома Малышева зимой 1941/42 года часть служащих и ИТР переводились в цеха.
При этом они сохраняли свои должности, но фактически выполняли обязанности рабочих. Нельзя сказать, что это было из ряда вон выходящей мерой. Похожая картина наблюдалась и в других наркоматах, в частности в наркомате вооружения.
Одно из решений кадровой проблемы лежало в плоскости совершенствования технологии. Речь прежде всего об автоматической сварке корпусов. История эта стала легендой военной промышленности СССР в Великой Отечественной войне. Часто это представляют как прорывное решение в области науки и техники, но в реальности это был вынужденный ход. В своем приказе от 6 ноября 1941 года Вячеслав Малышев прямо объяснял необходимость внедрения автоматической сварки «недостатком квалифицированных сварщиков». Соответственно, нарком настаивал на внедрении новой технологии для выполнения увеличивающихся планов выпуска бронетехники.
Часть швов стали делать с помощью агрегатов автоматической сварки, но только часть. Немаловажным фактором также было время. На пятиметровый шов на корпусе Т-34 квалифицированный сварщик затрачивал около 20 рабочих часов, а управляемый даже учеником-подростком или женщиной сварочный автомат делал этот же шов всего за два часа. Менее известной, но тоже значимой мерой стало широкое внедрение литья в советском танкостроении, тоже сэкономившего квалифицированные рабочие руки на операциях работы с катаной броней.
Помощь пришла
Здесь мы плавно переходим к одному из узнаваемых образов работы советской военной промышленности в годы войны — подростки и женщины, вставшие к станкам вместо ушедших на фронт мужчин. Стопроцентной замены, разумеется, быть не могло. Женщины в ходе войны составляли около половины работников, но на профильных предприятиях их доля была ниже. По состоянию на декабрь 1942 года на предприятиях НКТП Свердловской области трудились в основном мужчины в возрасте 18–49 лет (64,4%), доля женщин — 26,6%, подростков — 9,1%. Самый крупный по числу работников — Кировский завод в Челябинске, где трудилось в 1942 году 40 852 человека (в том числе 27 895 рабочих), женщин было 14 121, в том числе 9315 среди рабочих и 1051 среди инженеров и технологов. Средняя продолжительность рабочего дня в НКТП составляла немногим более десяти часов.
По мере улучшения общей обстановки на фронте накал чрезвычайщины спадал.
Указом от 14 марта 1943 года Президиум Верховного Совета СССР ограничил рабочий день подростков шестью часами и запретил их использование на сверхурочных работах. Однако де-факто практическая реализация этих мер запаздывала. Так, только своим приказом от 27 августа 1943 года директор Кировского завода Исаак Зальцман по итогам очередной проверки прямо запретил ставить подростков на ночные смены и сверхурочные работы. Также приказом директора Зальцмана подростки 1928–1929 годов рождения переводились на шестичасовой рабочий день.
В отношении динамики процесса можно обратиться к данным о лидере танкопрома, заводе №183. На 1 января 1942 года главная кузница «тридцатьчетверок» насчитывала в своих рядах только 34% женщин. К 1 января 1944 года доля женщин на предприятии даже упала до 27,6% от общего числа работающих. На 1 января 1945 года на заводе №183 работало 85 детей до 14 лет, 918 подростков от 14 до 15 лет и 2544 подростка 16–17 лет. Это составляло около 10% численности работников.
В 1943 году еще один производитель танков Т-34, завод №112 «Красное Сормово» в Горьком, насчитывал лишь 30,7% женщин в рядах своих работников. Объяснялось это, во-первых, определенными приоритетами, расставленными в отношении обеспечения рабочей силой НКТП, а во-вторых, большим количеством тяжелых работ по металлообработке, просто непосильных для женских рук.
Фотогалерея
Как трудились женщины, пенсионеры и подростки
Фото: Б. Кудовров/Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: А.Устинов / Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Г.Макаров / Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Я. Халип/Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Я. Халип/Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Фото: Коммерсантъ / РГАКФД/Росинформ
Удержать кадры любой ценой
Настоящим бичом танковой промышленности в ходе Великой Отечественной войны являлась текучесть кадров. В 1943 году из состава работников предприятий НКТП выбыло 53 387 человек из общего числа 226 346 работающих, 23,6% — практически каждый четвертый. Около 10% уходящих составляли призываемые в армию молодые рабочие. Несмотря на всю важность работы на военных заводах, полностью они от необходимости отдавать часть своих рабочих на фронт избавлены не были. Это были реалии большой войны.
Более интересна другая цифра: более чем из 50 тыс. человек 23 390 человек ушли самовольно. Называя вещи своими именами, они дезертировали с завода в военное время.
В 1944 году выбыло 49 680 человек из 243 805 работающих (20%), в том числе 22 661 человек покинул предприятия самовольно. Работа на заводах танкопрома была тяжелой. Обеспеченность работников танковых предприятий жильем в начале 1942 года была меньше 4 кв. м на человека. Именно жилищные условия чаще всего фигурировали как причина ухода. Вполне ожидаемо люди предпочитали искать другие места, в том числе самовольно уходя с заводов. Это как-то не вяжется с образом жесткой административно-командной системы тех лет, стиравшей «в лагерную пыль» за «анекдоты», и требует пояснений.
Во-первых, еще до войны была введена практика закрепления рабочих за предприятиями. Во-вторых, согласно постановлению Совета народных комиссаров №1667 от 10 сентября 1940 года, рабочие были обязаны сдавать при поступлении на работу свои паспорта. Однако де-факто эта драконовская мера не работала. Как указывалось в одном из докладов наркому Малышеву, «рабочие при первой потребности в паспорте для прописки, для регистрации в ЗАГСе, для получения денег в сберкассах имеют право получить паспорт у администратора и не возвращать его».
26 декабря 1941 года была принята очередная драконовская мера: указ Президиума Верховного Совета СССР «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий». Он был известен как указ 26-12 (по аналогии с воспетым даже в кинематографе «указом семь-восемь»). Однако здесь, как и в случае с паспортами, отсутствовала неотвратимость наказания.
Органы правопорядка в условиях военного времени, отправив на фронт немалую долю сотрудников, просто не справлялись с розыском «дезертиров с трудового фронта».
Как сказано в очередном постановлении СНК №789 от 29 июня 1944 года, «дела в большинстве случаев рассматриваются военными трибуналами заочно». Переводя эвфемизм «заочно» — ушедшие не были найдены. Розыск покинувших предприятия милицией шел вяло, более того, в условиях дефицита рабочих рук руководители многих предприятий и учреждений, председатели правлений колхозов принимали на работу беглецов с других предприятий, не обращая внимания на отсутствие трудовых книжек. Даже до них карающая десница правосудия не дотягивалась — железная рука кадрового голода заставляла смотреть сквозь пальцы на некоторые нарушения руководителей предприятий. В 1944 году была объявлена амнистия по указу 26-12.
Трудовые резервы и стимулы
Решение вида «тут всю систему ломать надо» для бесперебойного выпуска танков очевидно не годилось. Проблему ухода рабочих, в том числе самовольного, с предприятий танкопрома решали путем обеспечения непрерывного притока новых кадров. В 1943 году на предприятия НКТП поступило 55 149 человек, а в 1944 году — 52 851 человек. Частично проблема решалась вполне традиционными средствами, то есть свободным приемом. Еще какая-то часть позиций замещалась передачей рабочих с других предприятий административными методами, специальными постановлениям СНК.
Однако практически половину притока новых кадров обеспечивал наркомат обороны (НКО). В частности, по итогам призыва на освобожденной территории после Сталинградской битвы в мае 1943 года НКТП получил сразу 12 тыс. человек ограниченно годных к военной службе. Существовала практика рабочих колонн, когда мужчины, числившиеся мобилизованными в армию, то есть с юридической точки зрения военнослужащими, направлялись на ключевые предприятия промышленности. В наркомате танковой промышленности переданные из НКО колонны составляли примерно половину поступающих на заводы новых кадров.
Об этом не принято было говорить, но часть рабочих рук на предприятиях НКТП в войну составляли заключенные.
Так, уже в начале войны челябинская исправительно-трудовая колония №3 предоставила тогда еще Челябинскому тракторному заводу около тысячи заключенных, осужденных на срок от трех до пяти лет за преступления небольшой и средней тяжести. В 1944 году на Кировском заводе на 49 тыс. работников имелось около 2 тыс. заключенных. Чаще заключенных использовали на тяжелых неквалифицированных работах, но имело место и задействование их в цехах, что порождало социальную напряженность, кражи, угрозы и конфликты с рабочими.
Помимо кнута в дело шли и пряники. Прежде всего следует отметить стремление руководства НКТП как можно шире применять сдельную оплату. В начале 1942 года «сдельщиной», как это тогда называли, было охвачено около половины работников, в 1943 году уже 60% рабочих оплачивались по системе сдельщины. Материальное стимулирование позволяло эффективно решать проблему узких мест в производстве. Средняя зарплата рабочего НКТП также повысилась — с 651 руб. в 1942 году до 733 руб. в 1944 году. Несколько выше была зарплата ИТР, выросшая с 1019 руб. в 1942 году до 1266 руб. в 1944 году.
Подводя итоги, можно сказать следующее. Наркомат танковой промышленности стал опорой Красной армии и производил наиболее эффективные средства вооруженной борьбы, обеспечившие победу на поле боя. Многочисленные кадровые проблемы наркомата удалось решить не столько репрессивными мерами (которые напрямую попросту не работали), сколько комплексом государственных и управленческих ходов. Во многом успех НКТП объяснялся наличием на востоке страны крупных предприятий, построенных в период индустриализации, обеспечивших кадрами и оборудованием производство бронетехники.
80 лет. Экономика Победы
История знает примеры, когда лучшие и сильнейшие армии были бессильны на фронтах. Войну нельзя выиграть, если на передовую не доставить вовремя все необходимое, если у вас не хватает топлива для моторов, если вы не обеспечили промышленный тыл кадрами или если ваши инженеры и рабочие неспособны создать лучший танк, чем у врага. За любой победой в боях стоит победа в экономике.
К 80-летию разгрома Германии «Ъ» публикует небольшой цикл материалов о том, как решались военные проблемы отдельных отраслей, и о том, как экономика СССР доказала в итоге свое превосходство над противником.
