открытие памятник
Вчера в Москве на Гоголевском бульваре открыли памятник Михаилу Шолохову. Работа скульптора Александра Рукавишникова (и архитектора Игоря Воскресенского) установлена к 102-й годовщине со дня рождения писателя. Сложный замысел памятника изучал ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
Памятник Михаилу Шолохову — это сложная вещь, многосоставная. Значит, так. Есть Гоголевский бульвар и на нем здание Союза писателей России, довольно мрачная организация патриотического толка. Напротив здания бульвар резко падает вниз и на откосе сделан как бы фонтан с лошадями. Не совсем как у Зураба Церетели на Манежной площади, а только головы лошадей, выступающие из гранита, по которому течет вода. Лошади плывут в сторону союза писателей, вверх, иные, видно, скоро утонут, а иные еще, может, и доплывут. Дальше, уже где вода кончается, стоит утес, гранитный, тоже скошенный в сторону союза писателей, отчасти напоминающий камень, на котором стоит Петр Великий в Петербурге. На этом камне находится лодка, в лодке сидит Шолохов, но не как Петр, а спиной по направлению к движению, то есть к Союзу писателей. Лодка сильно наклонена в сторону бульвара, нос задрался кверху, и выглядит это немного так, как будто она села на мель на этот утес. И еще напротив Шолохова имеется художественная лавочка, скамейка, на спинке которой рельефом выполнена композиция из разлетающихся в некотором беспорядке двуглавых орлов, казачьих сабель и решетки как бы некоторой тюрьмы.
То есть потрясающий памятник. Он вызывает чувство глубочайшего изумления, даже какой-то оторопи, потому что просто так на постамент на лодке не въедешь. Есть фигуры просто на постаменте, бывают на трибуне, на коне, на броневике, но вот чтобы на постаменте на лодке — такого еще в истории ваяния не было. И знаете, трудно представить себе более неожиданный предмет, чем бронзовая лодка на сухопутном Гоголевском бульваре. Я даже не знаю, с чем это сравнить. Думаю, что если партия и правительство решатся поставить на бульварах еще памятник Николаю Гумилеву, то скульптор Рукавишников изваяет его верхом на изысканном жирафе.
Всем известно, что скульптор Александр Рукавишников — реалист, но не все оценивают внутренний, так сказать, авангардизм этого реализма. Ведь вот посадить Шолохова в лодке на бульваре — это что такое? Это же акция какая-то, перформанс просто. Причем у него совсем тонко. Ведь Шолохов — не адмирал Крузенштерн и не штурман Жорж, не то, чтобы его нельзя было оторвать от лодки, он как раз, как казак, вполне представим и на лошади. Конечно, Шолохов в данном случае продолжает начатую нашей мэрией тему памятников-фонтанов, у них уже и Пушкин — фонтан, и вот Шолохов, и вероятно, скоро и Гоголю приставят что-нибудь с небольшой струйкой. Но ведь вполне мог бы быть и такой памятник: сидит Шолохов на коне, на утесе, а под ним плывут лодки. Ну, как символ Дона. А тут наоборот — он сидит в лодке на утесе, а под ним плывут кони. То есть, как я понимаю, с ног на голову все переставлено. Типично авангардная логика.
Да, но получилось все же реалистично, то есть прямо как в жизни. Лодка, Шолохов, курит, хоть это теперь и не политкорректно. И невольно думаешь — все же что это могло бы значить? Какая, так сказать, жизненная коллизия могла привести к такой вот художественной ситуации?
Сейчас у нас такое время, что писать как раньше уже нельзя, а надо писать по-другому. Примерно вот так: "Ключом к пониманию этого памятника, мне кажется, являются лаконичные, но емкие слова, сказанные на открытии памятника мэром Москвы Юрием Михайловичем Лужковым, бессменным лидером и рачительным хозяином нашей столицы". Так вот он сказал так: "Сегодня мы с вами,— я думаю, что выражу общее мнение,— находимся в состоянии восхищения от того, что открылось нашему взору".
То есть памятник этот как бы особенно, душевно близок людям, по складу напоминающим Юрия Михайловича. Это во-первых. Во-вторых, надо учитывать, что памятник установили к 102-й годовщине со дня рождения писателя, что очень некруглая дата. А все потому, что хотели его установить к столетию. И два года назад, к столетию, информационные агентства уже сообщили, тоже в мае, что сегодня открывается памятник Шолохову, и меня даже послали на бульвар писать репортаж, но там ничего не было. И я тогда подумал, что это концептуальная акция — памятником Шолохову является пустое место перед Союзом писателей, и эта пустота символизирует неоднозначную роль Шолохова в нашей литературе.
Но это оказалось совсем неправда, а дело гораздо проще. Тут нужно вспомнить, как Шолохова бесконечно звали в Москву возглавить Союз писателей России, а он все время отнекивался и отсиживался в станице Вешенская. И эта ситуация как бы повторилась с памятником — уже позвали, уже известно, что вот он едет, вот-вот прибудет, но обещанного два года ждут.
И, наконец, он приехал, точнее сказать, приплыл. То есть памятник символизирует те условия, на которых Шолохов, возможно, согласился бы переехать в Москву на Гоголевский бульвар. А именно — чтобы было ему, так сказать, место, что-то родное, для отдыха. Чтобы на бульваре поставили лодку, простых форм, но величественную, как трон, и он мог на нее выходить отдохнуть, покурить, побыть с самим собой. Возможно, под это дело пришлось бы закрыть бульвар и даже вырыть пруд. Там, за спиной, бурная река нашей литературы, там молодые жеребцы стремятся приплыть, так сказать, то есть вступить в Союз писателей, кто-то тонет, кто-то, глядишь, выплывет, там интриги, бумаги, там только что подписанное письмо с требованием расстрелять писателей Даниэля и Синявского — все это там, за спиной. А хочется просто вот так посидеть в лодке, покурить, подумать о судьбе России.
Таинственным образом почему-то любимым времяпрепровождением советских чиновников была рыбная ловля и особенно вот сидение в лодке. И действительно, такой вот расклад невольно вызывает восхищение. Как бы вышел из здания, оставил все за спиной, а тут уже лодка. И сидишь в ней, думаешь, куришь. Мимо ходят москвичи, а ты смотришь на них и улыбаешься одними глазами. По-доброму.