«Как он был от нас далек»
60 лет назад в День Победы разрешили не работать
Если 1 Мая с крушением советского социализма в 1991 году оказалось среди официальных дат, для которых приходилось искать новые объяснения, то про 9 Мая никому в России ничего объяснять не надо: это важнейший национальный праздник. Так, однако, было не всегда: долгое время 9 мая оставалось в тени и 1 мая, и, уж конечно, 7 ноября. В течение 17 лет, с 1948 по 1965-й, День Победы даже не был выходным. Корреспондент “Ъ” Иван Тяжлов изучал, как в разные годы менялись восприятие праздника и его главные атрибуты.
Георгий Жуков подписал Акт о капитуляции Германии от имени советского командования и от души всего советского народа
Фото: РИА Новости
Георгий Жуков подписал Акт о капитуляции Германии от имени советского командования и от души всего советского народа
Фото: РИА Новости
«Были версты, обгорелые, в пыли»
В мире до интернета о событиях узнавали не сразу — но известия о конце войны не могли не дойти до Москвы раньше официального объявления.
Акт о капитуляции Германии первоначально был подписан в Реймсе в третьем часу ночи 7 мая, причем в процедуре участвовали представители советского военного командования. Но это не устроило Сталина, который потребовал от союзников провести торжественное подписание акта в поверженном Берлине.
На следующий день, 8 мая, между союзниками возникли разногласия, которые до сих пор отражаются в календарном окончании Второй мировой войны в Европе: западные страны и примкнувшие к ним постсоветские республики считают Днем Победы 8-е, а Россия — 9 мая.
8 мая главнокомандующий союзными экспедиционными силами генерал Дуайт Эйзенхауэр счел, что преждевременно делать какие бы то ни было официальные заявления, «пока русские не будут полностью удовлетворены». Это не помешало британскому премьеру Уинстону Черчиллю в тот же день выступить с радиообращением к британским подданным дома, в доминионах и колониях, объявив о подписании капитуляции в Реймсе: «Нет причин, запрещающих нам сегодняшний и завтрашний дни как Дни Победы в Европе. Сегодня, возможно, мы больше будем думать о себе. А завтра мы должны отдать должное нашим русским товарищам, чья отвага на полях сражений стала одним из важнейших слагаемых нашей общей победы».
Впрочем, у 8 мая оставались шансы стать единым для всех Днем Победы — если бы процедура в берлинском районе Карлсхорст не затянулась до позднего вечера по среднеевропейскому времени.
Подписи под актом поставили по уполномочию Верховного Главнокомандования Красной Армии маршал Советского Союза Георгий Жуков, а по уполномочию Главного командования экспедиционными силами союзников — главный маршал авиации Артур Теддер (Великобритания).
От германских вооруженных сил Акт визировали начальник штаба Верховного командования вермахта Вильгельм Кейтель (казнен в Нюрнберге в октябре 1946 года), адмирал Ганс-Георг фон Фридебург (покончил с собой при аресте 23 мая 1945 года) и генерал-полковник люфтваффе Ганс Штумпф (арестован в 1945 году, оправдан в 1947-м, умер во Франкфурте в 1968 году в возрасте 78 лет).
В качестве свидетелей Акт о капитуляции заверили также американский генерал Карл Спаатс, которому предстояло через несколько месяцев командовать атомной бомбардировкой Хиросимы и Нагасаки, и французский генерал Жан Жозеф Мари Габриэль де Латр де Тассиньи — он еще повоюет в Индокитае в 1946–1954 годах.
Хотя в самом Берлине бои к этому времени уже были завершены, на оставшихся линиях соприкосновения и в ближайшем советском тылу сообщение о капитуляции немцев было встречено ликованием. «Не описать счастье наших солдат,— записывает командующий Вторым Белорусским фронтом маршал Константин Рокоссовский.— Не смолкает стрельба. Стреляют из всех видов оружия и наши, и союзники. Палят в воздух, изливая свою радость. Ночью въезжаем в город, где разместился наш штаб. И вдруг улицы озарились ярким светом. Вспыхнули фонари и окна домов. Это было так неожиданно, что я растерялся. Не сразу пришла догадка, что это конец затемнению. Кончена война!».
«Когда порой готов я сдаться И рядом нету никого, Во мне рокочет Государство Железным голосом его» — так написал о радиоведущем Юрии Левитане (на фото) Александр Городницкий. Миллионам людей о Победе торжественно объявил именно Левитан
Фото: Евгений Тиханов / ТАСС
«Когда порой готов я сдаться И рядом нету никого, Во мне рокочет Государство Железным голосом его» — так написал о радиоведущем Юрии Левитане (на фото) Александр Городницкий. Миллионам людей о Победе торжественно объявил именно Левитан
Фото: Евгений Тиханов / ТАСС
«Возвратились мы не все»
Время остановки боевых действий, проставленное и в реймсском, и в берлинском документах,— 23:01 8 мая 1945 года. В 2 часа 10 минут ночи 9 мая — с учетом разницы во времени между Москвой и Берлином практически моментально — о капитуляции Германии сообщило Совинформбюро.
В Москве кое-кто, безусловно, заранее знал о предстоящем сообщении: по закрытым военным и дипломатическим каналам из Берлина летели телеграммы и телефонные звонки, и новость такой важности утаить было невозможно.
«Поздно ночью наконец-то передали сообщение о капитуляции, подписанной в Берлине. Было, кажется, два часа,— писал Илья Эренбург.— Я поглядел в окно, почти повсюду окна светились: люди не спали. Начали выходить на лестницу, некоторые неодетые, их разбудили соседи. Обнимались. Кто-то громко плакал. В четыре часа утра на улице Горького было людно: стояли возле домов или шли вниз — к Красной площади».
И все же большинство из тех, кто вспоминал впоследствии день 9 мая 1945 года в Москве, говорили о правительственном сообщении, переданном в шесть утра. Одновременно был обнародован Указ президиума Верховного Совета СССР за подписями председателя Михаила Калинина и секретаря президиума Александра Горкина, в котором 9 мая объявлялось «днем всенародного торжества» и «нерабочим днем». После этого объявления уже сотни тысяч людей стали выходить на улицы и двигаться к центру.
На большинстве фотографий, сделанных в этот день на столичных улицах,— солнце: оно на фасадах и лицах, и в такие моменты легко думать, что погода и природа радовались вместе с людьми.
Утром в среду 9 мая 1945 года в Москве было действительно ясно и солнечно, но прохладно. Днем столбики термометров едва дотянули до восьми градусов; небо по временам затягивало легкими облаками, а около семи вечера прошел дождь. Это не мешало сотням тысяч людей гулять до поздней ночи; они снова и снова слушали рокочущий голос Юрия Левитана, читавшего Акт о капитуляции, обнимали близких и первых встречных: людей в военной форме, по свидетельствам очевидцев, не просто чествовали, а качали и подбрасывали в воздух. Тут и там пели, стихийно возникали танцплощадки.
«В городе необычайно празднично, солнечно,— записывает писатель и военкор Всеволод Вишневский.— Даже кондуктор в трамвае не берет денег с военных: "Я сама плачу за вас". На улицах много офицеров и солдат — уцелели, дожили! Прохожие останавливают их, обнимают, целуют...»
Многие не могли сдержать слез. «Пожилая женщина показывала всем фотографию юноши в гимнастерке, говорила, что это ее сын, он погиб прошлой осенью, она плакала и улыбалась»,— писал Эренбург. Писатель Михаил Пришвин в дневнике отметил, что едва не поругался с близкими, сокрушавшимися из-за всеобщего веселья: «А кто же подумает о мертвых? — Мы же потом и о мертвых подумаем. Ты представь себе отца, у которого двое сыновей, один недавно погиб на войне. Отец в тревоге ждет каждый день, что придет известие о гибели второго сына. И вот приходит известие, что война кончилась, и некому больше убивать его сына. Его сын останется жив».
Фотогалерея
Как встречали окончание войны. Исторические фото
Фото: О. Кнорринг / Фотоархив журнала "Огонёк"
Фото: Я. Рюмкин / Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: М. Савин / Фотоархив журнала "Огонек"
Фото: Иван Шагин / Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Михаил Ананьин / Фотоархив журнала «Огонек»
Фото: Анатолий Морозов / Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: В. Лупейко / Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Евгений Халдей / Фотоархив журнала «Огонек»
Фото: Анатолий Егоров / Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Мазалев Рафаил / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Ефим Копыт / Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Михаил Рунов / Фотоархив журнала "Огонёк"
Фото: Федор Кислов, Евгений Халдей / Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Министерство обороны Российской Федерации
Фото: Гребнев Владимир / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Коротков Семен / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Коротков Семен / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Кнорринг Олег / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Анатолий Егоров / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Коротков Семен / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»
«Приближали как могли»
Вечером 9 мая с радиообращением выступил Иосиф Сталин: «Товарищи! Соотечественники и соотечественницы! Наступил великий день победы над Германией. Фашистская Германия, поставленная на колени Красной Армией и войсками наших союзников, признала себя побежденной и объявила безоговорочную капитуляцию».
Сталин объяснил последовательность событий — и, собственно, некоторое промедление с официальным объявлением о победе: «7 мая был подписан в городе Реймсе предварительный протокол капитуляции. 8 мая представители немецкого главнокомандования в присутствии представителей Верховного Командования союзных войск и Верховного Главнокомандования советских войск подписали в Берлине окончательный акт капитуляции, исполнение которого началось с 24 часов 8 мая. Зная волчью повадку немецких заправил, считающих договора и соглашения пустой бумажкой, мы не имеем основания верить им на слово. Однако сегодня с утра немецкие войска во исполнение акта капитуляции стали в массовом порядке складывать оружие и сдаваться в плен нашим войскам. Это уже не пустая бумажка. Это — действительная капитуляция вооруженных сил Германии. Правда, одна группа немецких войск в районе Чехословакии все еще уклоняется от капитуляции. Но я надеюсь, что Красной Армии удастся привести ее в чувство».
Акт о капитуляции действительно признали не все немецкие части, и бои на территории Чехословакии продолжались до 16 мая, а в северо-западной Латвии — до 23 мая. Последние выстрелы в Европе отзвучали лишь 4 сентября — через два дня после капитуляции Японии. В этих боях еще суждено было погибнуть многим — и все же 9 мая принято считать датой завершения войны в Европе, поскольку накануне этот факт признало германское командование. «Теперь мы можем с полным основанием заявить, что наступил исторический день окончательного разгрома Германии, день великой победы нашего народа над германским империализмом,— говорил Сталин.— Великие жертвы, принесенные нами во имя свободы и независимости нашей Родины, неисчислимые лишения и страдания, пережитые нашим народом в ходе войны, напряженный труд в тылу и на фронте, отданный на алтарь Отечества, не прошли даром и увенчались полной победой над врагом... Отныне над Европой будет развеваться великое знамя свободы народов и мира между народами…. С победой вас, мои дорогие соотечественники и соотечественницы! Слава нашей героической Красной Армии, отстоявшей независимость нашей Родины и завоевавшей победу над врагом! Слава нашему великому народу, народу-победителю! Вечная слава героям, павшим в боях с врагом и отдавшим свою жизнь за свободу и счастье нашего народа!»
Вечером воздух над Москвой сотрясли 30 залпов артиллерийского салюта из 1000 орудий. Темное небо над центром города подсветили 160 прожекторов, на фоне которых всюду были заметны фейерверки.
«10 часов вечера. Салют Победы! — записывает Всеволод Вишневский.— На Красной площади гул праздничной толпы... Музыка, танцы... Вспыхивают песни... На площадь вливаются все новые и новые массы счастливых людей. Лиловато-голубые прожектора бьют в небо... Тридцать залпов из тысячи орудий! Дождь ракет!»
Светомаскировку с большинства зданий сняли лишь за несколько дней до этого, и Москва на глазах возвращала себе привычный мирный облик — но вечером 9 мая она, безусловно, не выглядела обычной: сотни тысяч людей до поздней ночи оставались на улицах и площадях, смотрели салют с мостов через реку, гуляли по набережным. Едва ли будет преувеличением сказать, что такого торжества столица не видела ни до, ни после.
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Николай Ситников / ТАСС
Фото: Николай Ситников / ТАСС
«Дни и ночи у мартеновских печей»
9 мая 1946 и 1947 года были официально выходными. Но уже в декабре 1947-го Верховный Совет СССР отредактировал собственный документ двухлетней давности, убрав упоминание нерабочего дня. Правда, на практике граждане заметили это лишь в 1949 году, когда День Победы пришелся на понедельник: в 1948-м он выпал на воскресенье.
Факту, почему в течение 17 лет выходного в День Победы не было, строго говоря, никогда не было официальных объяснений.
Существовали версии, что Сталин не хотел придавать избыточный публичный вес военным (в июне 1946 года Георгия Жукова сняли с должности главнокомандующего сухопутными войсками); или что чувство скорби по колоссальным потерям возобладало над торжеством; или что в период послевоенного восстановления важен был каждый рабочий день.
В течение всех этих лет ветераны встречались в день окончания войны, и во многих, если не во всех, советских семьях поминали погибших. Однако официальных торжеств не проводилось.
Решение сделать 9 мая снова выходным было принято в преддверии 20-летия Победы, которое новый советский лидер Леонид Брежнев решил отметить максимально широко — в том числе и проведением военного парада на Красной площади.
Фото: Евгений Халдей / ТАСС
Фото: Валентин Соболев / ТАСС
«Пол-Европы прошагали, пол-Земли»
Известный по кинохронике на весь мир Парад Победы состоялся на Красной площади 24 июня 1945 года: на исторических кадрах маршал Георгий Жуков верхом на белом жеребце принимает рапорт командующего войсками маршала Константина Рокоссовского, и вместе они объезжают парадные расчеты замерших в торжественном строю победителей, а после прохода по площади участники парада под сухой треск барабанов швыряют к подножию Мавзолея нацистские знамена.
Мало кто помнит, что менее масштабный, но все же вполне полноценный парад прошел на Красной площади и 1 мая 1945 года — за неделю до Победы.
До войны — в том числе и в 1941 году — первомайские парады в честь солидарности трудящихся проводились регулярно, и в мае 1945-го руководство страны сочло, что традицию можно возобновить после вынужденного перерыва. И с тех пор первомайские парады проводились до 1968 года.
А вот 9 мая парады поначалу вовсе не были неизменным атрибутом праздника. В 1965 году на парад в честь 20-й годовщины окончания войны на Красную площадь впервые было вынесено Знамя Победы, некогда водруженное над Рейхстагом. На 30-летие Победы парад не проводился — войска и техника в честь 9 Мая вступали на Красную площадь только в 1985 и в 1990 годах.
Потом распался СССР, и некоторое время было не до парадов. Традиция вернулась лишь в 1995-м, в год 50-летия Победы. Тогда 9 мая в Москве прошли сразу два парада подряд: в девять утра по Красной площади прошагала колонна ветеранов — тогда их еще хватало на то, чтобы сформировать настоящий парадный расчет. В полдень большой военный парад с техникой и авиацией состоялся на Поклонной горе. Для этого была закрыта часть Кутузовского проспекта. Вместе с президентом Борисом Ельциным парад смотрели мировые лидеры — американский президент Билл Клинтон, британский премьер Джон Мейджор, председатель КНР Цзян Цземинь, генсек ООН Бутрос Бутрос-Гали «и другие официальные лица».
Уже в 1996 году полноценный парад вернулся на Красную площадь и с тех пор вот уже 30-й год остается неизменным элементом торжеств в этот день.
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Шерстенников Лев / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Шерстенников Лев / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
«С сединою на висках»
В советское время 9 Мая ассоциировалось не столько с парадами, сколько с вечерним салютом — в разные годы от 20 до 40 залпов,— а также с Минутой молчания, которую транслировали по телевидению. Минуту отбивал метроном в память о Ленинградской блокаде, а в кадре в это время были главные военные мемориалы, в том числе открытая в 1967 году Могила Неизвестного Солдата у кремлевской стены в Александровском саду.
Траурная эстетика мемориала — вечный огонь, бронзовая каска и навсегда замершие кисти знамени, покрывающего гранит,— видимо, казалась советским руководителям более уместной в день, когда страна отдает дань памяти павшим, чем демонстрация военной силы. Тем более что этой цели до 1990 года служили военные парады 7 ноября, в день Октябрьской революции.
Песня поэта Владимира Харитонова и композитора Давида Тухманова «День Победы», которая теперь кажется таким непременным элементом праздника, будто ее сложили сразу после взятия Берлина, на самом деле была написана к 30-летию Победы, в 1975-м. Уже заслуженный к тому моменту поэт Владимир Харитонов, москвич 1920 года рождения, в войну послуживший и пехотинцем, и кавалеристом, и даже водолазом, в марте 1975-го предложил свой текст 34-летнему Тухманову, и тот моментально написал мелодию. В канун Дня Победы произведение впервые прозвучало в теле- и радиоэфире.
И все-таки главным элементом Дня Победы для миллионов людей остаются не гром оркестров и не лязг боевой техники по брусчатке, а память о миллионах погибших, живущая практически в каждой семье.
Эта память до поры объединяла и ветеранов. Они, как правило, не спешили делиться военными воспоминаниями в кругу близких — но, пока позволяли силы, в мае отправлялись в Москву, чтобы в сквере у Большого театра или где-то еще в центре повстречаться с оставшимися в живых однополчанами. Они седели и старились, с годами их становилось все меньше. Сейчас в России около 7000 участников Великой Отечественной войны. 758 из них проживают в Москве.
