Политической системе Казахстана, остававшейся неизменной в течение полутора десятилетий правления президента Назарбаева, потребовалась тонкая настройка. С чего бы это? По официальной версии, завершив этап экономической модернизации, руководство Казахстана решило, что либеральной экономике на новом этапе будет в большей степени соответствовать более либеральная политика. Если следовать этому объяснению, то реформы направлены на то, чтобы позволить стране безболезненно войти в этап зрелой демократии, выгодно отличаясь и на фоне недозрелой демократии стран "цветных революций", вроде Украины с Грузией, и на фоне откровенно авторитарных Узбекистана и Туркмении.
Затеяв нынешние реформы, президент Назарбаев как бы дает понять: хотя географически Казахстан и находится в Азии, это страна не азиатской, а особой, евразийской политики, соединяющей в себе лучшее из систем Востока и Запада. И он, Нурсултан Назарбаев, это не очередной азиатский "Кощей бессменный", которые, если уходят, то либо ногами вперед, либо изгоняемые пинками толпы, а вполне демократический лидер, лично инициировавший ограничение президентской власти. И пусть теперь Запад, смеющийся над комедией про Бората, посмеется над своей неспособностью видеть дальше своего носа.
В общем, с официальной версией все ясно. Ну а как на самом деле? Неужели в Казахстане теперь и вправду что-то изменится по существу? На самом же деле выясняется, что нынешние преобразования в первую очередь рассчитаны не на внутреннего, а на внешнего потребителя. Стремящийся резко повысить свой геополитический вес и стать одним из мировых игроков Казахстан испытывает острую необходимость представить свою модель в "экспортной", "либерально-демократической упаковке". Смысл в том, чтобы, с одной стороны, оставить выстроенную за многие годы вертикаль власти неизменной, с другой стороны — получить максимальные дивиденды от сотрудничества с Западом, который хотел бы признать в Казахстане нарождающуюся демократию, а в Нурсултане Назарбаеве — "своего парня".
В этом и состоит сходство Казахстана с Россией. Сходство поразительное, если учесть, что в отношениях с Западом Россия решает ту же задачу — "продать" свою идею суверенной демократии, доказать, что никакого отката в авторитаризм нет, а есть поступательное движение вперед, причем не только в экономике, но и в политике.
Нет ничего удивительного, что за пределами Казахстана обнародованные в Астане политические преобразования вызвали наибольший энтузиазм не где-нибудь, а именно в Москве. Посмотрите, как становится более зрелым гражданское общество, как усиливается роль политических партий, как все более свободными чувствуют себя СМИ, оживленно обсуждают здесь казахские реформы. Но разве не в тех же выражениях те же наблюдатели говорят о том, что происходит сегодня в России?
Остается понять, захочет ли Запад, не спешащий "купить" идею "суверенной демократии" в российской упаковке, приобрести ее в казахской обертке.