Лоренс Даррелл. "Горькие лимоны"

Лоренс Даррелл. "Горькие лимоны"

"Горькие лимоны" Лоренса Даррелла являют собой элегантный эталон множества жанров — путевой прозы, автобиографической прозы, политической прозы. То, что творения Даррелла — люби не люби его модернистски загогуленный "Александрийский квартет" — и вообще пример прекрасной прозы, остается за скобками. Он писатель признанный и обласканный и в дополнительных восторгах общего рода не нуждается. В случае "Горьких лимонов" предметом экстренных восторгов становится писательское и человеческое умение Даррелла обманывать и обманываться.

Это относится в основном к политическому ракурсу книги. "Горькие лимоны" — довольно подробное и вполне тенденциозное описание трех — с 1953-го по 1956-й — лет, проведенных Дарреллом на Кипре. Именно в эти годы всего лишь декларативное до того движение греков-киприотов за "Эносис" ("Союз") — освобождение от британского сюзеренитета и присоединение к Греции — оформилось в террористическую организацию ЭОКА ("Народная организация борцов за свободу Кипра"), объединившую всю греческую молодежь острова. Тогда же на этой почве стали прорастать зерна будущей смертельной вражды между греческим и турецким населением Кипра.

Перемены народных настроений в "колыбели Афродиты" оказались тем более чувствительными для Даррелла, что, романтически проживая в малюсенькой деревеньке Беллапаис у стен полуразрушенного готического монастыря, он зарабатывал на жизнь, занимаясь связями с общественностью при британском колониальном правительстве острова. Представлять это правительство ему пришлось как раз в то время, когда губернатор Джон Хардинг ввел на острове не только комендантский час, но и смертные приговоры всякому, у кого найдено оружие. Эту информацию читатель хорошо переведенных Вадимом Михайлиным "Горьких лимонов" узнает из подстрочного примечания к тому месту в книге, где Даррелл слегка многоречиво, но увлекательно описывает "этого маленького, терпеливого и отважного человека", которого не смогли сбить с толку ни поражение, ни победа, для которого "долг — единственная истинная вера".

Но к сэру Джону Хардингу, а также к изъявлению уверенности, что Кипр отдавать нельзя, так как он "часть станового хребта Империи, которая должна напрячь все силы, чтобы выстоять под напором времени" (не то чтобы сегодня с этим очень хотелось спорить), Даррелл подходит только к концу книги. Потому что никакая отповедь антибританскому и античеловечному терроризму не может заставить его пожертвовать прекрасной хронологичностью. Он начинает повествование на корабле, отправляющемся на Кипр из Венеции, и небыстро ведет нас сквозь воды, горы и пыльные равнины сонного острова, делая по пути множество остановок.

Например, в винном подвальчике у Клито, где Даррелл впервые сталкивается с антибританскими настроениями в лице пьяного пастуха Франгоса, вопрошающего: "Ну что, англичанин, так стыдно, что и сказать нечего?" На это прекрасно говоривший на греческом Даррелл хладнокровно ответил, что нет, не стыдно, потому что его брат погиб при Фермопилах, сражаясь плечом к плечу с греками. "Это было, конечно же, чистой воды вранье, мой брат сидел сейчас по уши в каком-нибудь африканском болоте и отлавливал зверюшек для европейских зоопарков. Но шок был полнейший". Этот самый брат — не уступающий Лоренсу в известности Джеральд — наведывается на Крит к середине повествования. "Он слегка расстроился, узнав, что я похоронил его при Фермопилах, однако к последствиям этой истории отнесся с воодушевлением; это означало, что его везде станут угощать дармовой выпивкой в знак признания семейных заслуг".

С не меньшим энтузиазмом, но совсем с, естественно, иной интонацией Даррелл рассказывает о британском светском обществе тогдашнего Крита — места, которому только гражданская война помешала превратиться в аристократический вариант Танжера. Даррелл описывает вечера, проведенные в обществе путешественницы и писательницы Фрейи Старк, политика и писателя сэра Харри Люка, шпиона и писателя Патрика Кинросса, архитектора и бонвивана, но не писателя Пирса Хабборда, с сентиментальной легкостью и без всякой иронии. В его словаре слово "светский" лишено каких-либо коннотаций, кроме положительных. Это делает "Горькие лимоны" только еще более прекрасной книгой — книгой талантливого светского человека о прекрасном, хоть и слегка неприбранном острове. И о населяющих этот остров людях — таких вроде бы неиспорченных и поэтичных,— которые вдруг стали вести себя совсем не светски.

Дэвид Вайз, Марк Малсид. "Google. Прорыв в духе времени"

В оригинале книга называлась "История Google", в издательстве "Эксмо" ее название перевели как "Google. Прорыв в духе времени". Этот вариант названия только усугубляет схожесть рассказанной Дэвидом Вайзом истории (о том, как два человека, руководствуясь только собственными принципами и революционной технологией, смогли построить самую успешную интернет-компанию в мире) с непомерно разросшейся хвалебной статьей.

Вайз настолько очарован Google, что этим очарованием трудно не заразиться. Как всякий предвзятый рефери, он стремится трубить победу раньше времени — по его мнению, компания Google уже окончательно завоевала изменчивый рынок сетевых технологий. Непременными составляющими успеха он называет две вещи: независимость основателей Google, отделяющих рекламу от собственно поиска, и технологию PageRank, позволившую компании в 1997 году создать первую систему поиска, где сайты располагались по релевантности запросу, а не по количеству упоминаемого слова. Меньше сказано о главном — как удержаться на завоеванных позициях, когда у тебя появляются реальные конкуренты и, чтобы не терять пользователей, надо постоянно баловать их новыми примочками, какими для Google с недавних пор являются Google Mail, Google Talk, Google Earth и приобретенный в конце прошлого года YouTube. А также ни слова о том, как зарабатывать деньги на этих сервисах компании, единственным источником дохода которой является контекстная реклама.

Вайз упирает на то, что во времена корпоративного беспредела принципы ценятся не меньше технологий. Именно принципы становятся тем ноу-хау Google, которое помогает выигрывать соперничество с другими компаниями, и прежде всего Yahoo и Microsoft. Основатели компании не швыряют деньгами, помогают детям, жертвуют на генетические исследования и на разработку новых видов энергии. И даже то, что обеспокоенные возможностью потерять рынок руководители Google согласились открыть в Китае цензурированную поисковую службу, не пошатнуло, по мнению господина Вайза, их безупречного реноме.

Тимоти Финди. "Ложь"

Канадский писатель Тимоти Финдли у нас не очень известен, хотя в англочитающем мире его весьма ценят: Финдли единственный смог получить высшую премию Канадской литературной ассоциации сразу в трех жанрах: беллетристике, драматургии и нон-фикшн. Переведенный у нас роман "Ложь" притворяется расслабленной пляжной прозой, а на деле оказывается детективом, начинается как социальная зарисовка, а заканчивается едкой политической сатирой.

Главная героиня романа Ванесса Ван-Хорн приезжает на любимый курорт американского штата Мэн в последний раз — в следующем году небольшой отель, в котором она привыкла останавливаться, снесут, а вместо него построят новомодную гостиницу-люкс. Ванесса становится участницей невероятных событий: сначала по морю приплывает айсберг, потом миллионер-производитель лекарств, главная достопримечательность курорта, умирает на пляже, и как оказывается, не своей смертью. Лгут здесь все, но главный герой этого романа не ложь, а смерть. Финдли точно фиксирует умирание прошлого, на которое, словно громадный айсберг, наплывает современность.

Хелен Филдинг. "Оливия Джоулз, или Пылкое воображение"

Оливия Джоулз ничем не похожа на прославившую Филдинг пухлую глупышку Бриджит Джонс. Джоулз — красотка-журналистка с идеальной фигурой, вынужденная писать о косметике и светской жизни, а сама тем временем мечтающая спасти мир. Бриджит сквозь неудачные романы уверенно шла к спокойному и счастливому замужеству. Оливия меняет мужчин как перчатки, не забывая при этом, что в мире есть цели и повыше.

Смена имиджа, однако, не пошла женской героине Хелен Филдинг на пользу. От этой бойкой суперменши, которая, преследуя мировой заговор арабских террористов, свободно летает из Лос-Анджелеса в Гондурас, спасает жертв взрыва океанского лайнера и проникает в самое логово заговорщиков, хочется разве что побыстрее отделаться. Политическая злободневность здесь оборачивается фарсом: если араб — то точно террорист, если герой — то начальник ЦРУ. А бодрая эмансипе Оливия все равно в итоге сваливается в объятия самому достойному, что окончательно сводит на нет вроде бы феминистский пафос первых двухсот страниц романа.