выставка
В Национальном художественном музее скромной выставкой из тридцати работ отметили выход книги о киевском скульпторе Ольге Рапай. В глиняный карнавальный мир погружалась ЕЛЕНА Ъ-РЫБАКОВА.
На выставке Ольги Рапай все самое интересное начинается с табличек с датами. Собирали для экспозиции вполне сознательно работы разных лет, точнее даже разных исторических эпох, так что временной разброс получился довольно внушительный — от середины застойных 70-х годов до сегодняшнего дня. Хотя что именно сделано в прошлом месяце, а что тридцать с лишним лет назад, на самой выставке сразу не разберешь. Вот и приходится сбитым с толку посетителям сначала искать дату на табличке, а потом с изумлением проверять себя, обводя глазами зал. И даже ворчать что-то о музейных сотрудниках, которые наверняка снова все перепутали, потому что не бывает же так, чтобы при четырех генсеках и трех президентах человек лепил из глины совершенно одинаковые фигурки.
Оказывается, бывает. Причем к большой истории все эти игрушечные лошадки и клоуны, которых мастерит Ольга Рапай, имеют самое прямое отношение. Потому что занята художница почти полвека не просто какими-нибудь фигурками скоморохов или свистульками. Человек посторонний сочтет их пустым развлечением, зато понимающий точно разглядит здесь памятник целому поколению. Не диссидентам и героям-одиночкам, а самым обычным людям, которые утром 1 мая по разнарядке шли на демонстрацию, а вечером рассказывали друг другу анекдоты о своих карликовых вождях. Этих вождей коллеги Ольги Рапай отливали в бронзе или высекали из гранита. Ее материал, глина, оказался куда более свойским — как раз по мерке людей, не знавших в жизни большего геройства, чем кукиш на демонстрации и позавчерашний анекдот в кругу своих.
Мир Ольги Рапай выстроен по законам карнавала. Здесь люди ходят на головах, рыбам ничего не стоит взлететь, котам — взять в руки гитары и балалайки, крокодильему семейству — запрячь в повозку петуха, свиньям — принарядиться в кокетливые обновки, а корове — пуститься в пляс вместе с канарейкой. Старые роли обветшали вместе со старыми догмами: праздничная переделка мира в этом глиняном царстве начинается с того, что каждый натягивает на себя маску. Теперь уже не разобрать, кто перед нами — басенный силач-медведь или трусливая овца, задира-петух или пугливый лягушонок. Наказывают смехом здесь только того, кто сам слишком серьезен и не желает смеяться над собой, например, крошечного чванливого Наполеона, восседающего на коне (в его генеральские ботфорты Ольга Рапай придумала обуть лошадь).
Хотя для настоящего карнавала этот литературный мирок выглядит все-таки слишком сентиментальным. Ощущение такое, что Ольга Рапай каждый раз собиралась съязвить в адрес своих персонажей, но пока их лепила, сроднилась с ними настолько, что уже не представляет, как можно их не жалеть. Кстати, в работах последних лет даже клоунов и арлекинов у нее заметно меньше. Вместо них среди звериных масок теперь царит кукольный святой Франциск — видно, даже карнавальным насмешникам вместо издевки требуется хоть иногда доля жалости и любви.