Рассказывает АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ
"Сады осенью" Отар Иоселиани снял в 72 года. Это вовсе не мировой рекорд, учитывая, что 97-летний Мануэль де Оливейра только что закончил съемки очередной картины: в ней, между прочим, как и в фильме Иоселиани, играет актер-ветеран 80-летний Мишель Пикколи. Только в "Красавице навсегда" Оливейры он играет светского интригана и дамского угодника, а в "Садах осенью" изображает старую бабку.
Шутка с переодеванием Пикколи вполне в духе знаменитого режиссера. Еще живя в Грузии, он завоевал статус культового автора и властителя умов. Выпускал фильмы редко не только потому, что мешала цензура, а потому, что в каждом (будь то "Листопад", "Жил певчий дрозд" или "Пастораль") было "все сказано" и это кино отличалось мудростью не по годам его создателя. Позднее Иоселиани снимал то в Париже ("Фавориты луны"), то в тосканском монастыре ("Маленький монастырь в Тоскане"), то в провансальской деревне ("Охота на бабочек"), то в Венеции ("Утро понедельника"), то даже в глубинке Африки ("И стал свет"). Он всюду видел один и тот же сюжет угасания старых традиций (аристократических или крестьянских), наступления на мир нуворишей и прагматиков с присущей им пошлостью. Нувориши могли быть русские, французские или японские — суть дела от этого не менялась. Перелистывая города и страны, режиссер продолжал носить в своем сердце образ Грузии, посвятив ее истории сначала гротескных "Разбойников. Глава 7", а затем лирическую документальную ленту.
В последнее время фильмы Иоселиани не стали хуже, но в них чувствуются разочарование и усталость — даже сравнительно с тем философическим скепсисом, который отличал его всегда. "Сады осенью" пропитаны именно этими настроениями — как никогда ранее, сильными. В центре сюжета — ученый Венсан, он в молодости придумал биологическое оружие — блох, убивающих ос. Его назначили министром, и из энтузиаста большой науки герой фильма превратился в бюрократа-крючкотвора. Теперь его пытаются вытолкнуть из кресла молодые конкуренты, не менее омерзительные, чем он сам. Под окно министерства сгоняют толпу протестующих демонстрантов и стадо коров, которое сладко попахивает навозом. Венсан подписывает прошение об отставке. И это первый момент, когда он чувствует себя свободным от добровольного рабства. Приятный момент: наверное, примерно то же чувствовал Шеварднадзе, бывший покровитель Иоселиани, после "революции роз".
Действие "Садов осенью" разыгрывается как будто бы во Франции. Но могло бы происходить где угодно в мире, становящемся, согласно позднему Иоселиани, все более вульгарным. Говоря о Грузии, режиссер выражает надежду, что, "может быть, лет через 50 там что-то произойдет", к России как к государству он всегда относился с перцем, Францию тоже никогда не идеализировал. Можно было бы давно стать мизантропом, но режиссер все-таки не вытравил из себя рудименты гуманистического романтизма и упорно предлагает человечеству подумать о душе.
"Украина" / 16 (19.00)