фестиваль танец
На сцене Театра Луны дрезденский театр петербургского происхождения "Дерево" показал спектакль "Кетцаль", выдвинутый на "Золотую маску" в номинации "Новация". Рассказывает МАРИЯ Ъ-СИДЕЛЬНИКОВА.
Сцена затянута черной пленкой. В зале полумрак и бьющая по мозгам музыка. В первых рядах орудует голый основатель и духовный лидер "Дерева" Антон Адасинский, похожий на лысого эксгибициониста. Он обматывает зрителей скотчем, упаковывает их в целлофан, шарашит поролоновыми жгутами по головам и прыгает дамам на колени. С задних рядов, сморкаясь в подол платья, наступает крошечная женщина-гомункул с закрепленным на такой же лысой голове индейским пером. Еще четверо лысых слоняются в фойе. Такими энергичными играми со зрителями Антон Адасинский и компания готовят зал к главному зрелищу.
Лысые гуманоиды забираются на сцену, и один из них прорывает головой дыру в пленке. Сквозь это окошко показываются сменяющие друг друга, как стрелки обезумевших часов, фрагменты безупречно натренированных тел танцовщиков. Черная стена постепенно рушится — зрителям открывается первозданный хаос. Голые люди корчатся зародышами на сцене, а между ними лихорадочно снует птица неведомой породы с гипертрофированным клювом и одиноким хохолком на лысой голове. Идея спектакля об одной из ипостасей пернатого змея Кетцалькоатля родилась у Адасинского и компании во время путешествия по Мексике, там до сих пор существуют племена, которые мечтают увидеть священного героя древних мексиканских мифов и поклоняются ему как создателю земли.
Возбужденный прародитель карабкается на стену, где почти под потолком болтается полуголая женщина с раскоряченными в разные стороны ногами с огромным желтым цветком на причинном месте. Следуя мифу — она должна родить все сущее на земле. Пернатый победоносно ею овладевает. Через некоторое время женщина рождает трех беспомощных бесполых созданий и одного полноценного в мучениях. Рожденные, словно слепые котята, ищут молока, пищат, корчатся, пытаются опереться на непослушные конечности. Исходя из комментариев танцоров, все это произошло "из голосов, утреннего тумана и стен дождя, а также из всего, что было до этого", но мифологическая канва могла быть и греческой, и японской, и какой-либо другой.
То, чем занимается Антон Адасинский начиная с 1988 года в Петербурге и после в Дрездене, не укладывается в рамки академических жанров. Поэтому "Кетцаль" и выдвинут в специальной номинации для таких неопределившихся спектаклей "Новация". Корнями "Дерево" уходит в клоунаду полунинских "Лицедеев", где господин Адасинский дебютировал в роли гордой птицы. Потом харизматичный лидер вдохновился японским танцем буто, популярность которого в самой Японии уже к тому времени практически свелась к оздоровительным техникам. Однако идеи телесного опустошения и поиска абсолютного ничто пришлись по душе европейскому современному танцу. Плюс практики восточных единоборств, медитаций и йоги. В итоге "Дерево" быстро и успешно вросло в западный театральный процесс, а в России по-прежнему остается диковинкой.
Тела своих танцовщиков господин Адасинский готовит по собственному рецепту. Отбирает одно тело из ста, бреет наголо, подвергает идеологической обработке, потом морит несколько месяцев на рисе и воде. Выдержав все испытания, тело превращается в пластилин, практически утрачивающий половую принадлежность. Натренированные тела головастиками скользят по разлитой на сцене воде, скручиваются между собой в немыслимые узлы, превращаясь в сросшихся сиамских близнецов, в мифологического ящера, в каракатицу или доисторического человека, не освоившего прямохождение. Из этой однородной подвижной массы Антону Адасинскому и удается лепить любые мифы, в том числе и свой собственный.