Классика

Постановки опер Клаудио Монтеверди, совместно осуществленные в свое время Николаусом Арнонкуром и режиссером Жан-Пьером Поннелем, принято относить к легендам оперного театра второй половины ХХ века. Не только потому, что это был один из первых случаев, когда современному зрителю продемонстрировали во всей красе оперы, страшно подумать, XVII века — и оказались они вполне живыми (почти до неправдоподобия) произведениями, а не дряхлыми музейными экспонатами. Талант Жан-Пьера Поннеля отличало одно существенное свойство: обстоятельность — кропотливая (помимо прочего и весь визуальный ряд он тоже брал на себя), многодельная, подчас и многословная — никакого наскока, никакого экспромтом ухваченного "взгляда и нечто".

В случае "Коронации Поппеи" это накладывает немало обязательств. Тут нужно пояснить, что это за опера. Монтеверди писал ее в 1640-е в Венеции для самого первого в мире коммерческого оперного театра. Тамошняя публика хотела того же, чего хочет массовая публика во все времена,— секса, спецэффектов, увлекательности, ну и насилия немножко. Музыковеды до сих пор спорят, писал ли "Коронацию Поппеи" один Монтеверди или ему помогали ученики, но это не так уж важно, интереснее сам текст, который получился в итоге. Текст, в котором нет никакого намека на вроде бы привычные для европейской оперы назидательность, трогательность, величие.

История, которая рассказана в опере, общеизвестна и поддается самому краткому пересказу. Молодой император Нерон пленился амбициозной прелестницей Поппеей и решил на ней жениться. Так крепко решил, что отправил в изгнание "действующую" императрицу Октавию, велел покончить с собой своему наставнику Сенеке (который был против нового брака), ну и бывшему мужу Поппеи Отону, разумеется, тоже не очень посчастливилось. Но в опере однозначных моральных акцентов почти нет, все подвижно и пестро, как, собственно, и в реальном мире — с той существенной разницей, что в "Коронации Поппеи" происходящее действие, как следует из "Пролога", призвано продемонстрировать абсолютную власть Амура что над Фортуной, что над Добродетелью.

Поннель ставил оперу с оглядкой прежде всего на барочный театр. Если учитывать, что датирована постановка 1977 годом, то поначалу все эти парики, вся эта несколько утрированная игра даже слегка смешит, неуловимо напоминая о "Трех мушкетерах" Юнгвальд-Хинкевича. Точнее, смешила бы, если б не сильнейшая музыкальная реализация: совсем уж бескомпромиссно-ученой ее не назовешь (есть и компромиссы, и купюры), но Николаус Арнонкур обеспечивает ей даже неожиданный для него уровень сочности и цельности. Еще один плюс "Поппеи" — сильнейшая команда певцов; пусть мало кто из них с сегодняшней точки зрения держится норм барочного вокала, поневоле приходишь к ощущению, что "современная" роскошь голосов, например, Эрика Тэппи (Нерон) или Рэйчел Йакар (Поппея) очень даже хорошо рифмуется с пышностью сценографии. Тем более что, как постепенно выясняется, эта пышность и архаичность отнюдь не отказывают спектаклю в самом нешуточном драматизме. Кульминационные для спектакля сцены вокруг смерти Сенеки, например, хоть и обставлены все с той же витиеватой пышностью, совсем не утрачивают от этого способности изящно, но метко бить по нервам.

Собственно, моцартовских скрипичных концертов здесь два — Второй и Четвертый. Есть еще знаменитая Концертная симфония для скрипки и альта, но этот "хит", даром что открывает диск, пожалуй, его украшением не стал. Молодой альтист Лоуренс Пауэр явно не самый подходящий партнер для Максима Венгерова, да и само произведение, видимо, несколько менее воодушевляло прославленного скрипача, чем два ре-мажорных концерта. Такого скрипичного Моцарта стоит услышать обязательно. Игра Максима Венгерова здесь не просто технична, она удивляет скорее тем, как эта техничность преподносится: с четким, но полным и теплым звуком, улыбчивой фразировкой, почти насмешливой беглостью в виртуозных пассажах и общей атмосферой какого-то светящегося довольства, звучащего в каждой ноте. Звучащего тем более самодостаточно, что камерный состав Оркестра фестиваля Вербье, которым здесь управляет сам скрипач, обеспечивает ему аккомпанемент складный, ровный, но в общем-то не обращающий на себя излишнего внимания.

Lassus. "Psalmi Poenitentiales" (2 CD)

Collegium Vocale Gent, P. Herreweghe (Harmonia Mundi)

Ренессансный композитор Орландо Лассо был одним из "первооткрывателей" европейского феномена интернациональной музыкальной знаменитости, за право покровительствовать которой готовы сражаться князья и короли. При этом большую часть жизни он провел вовсе не в странствиях, а на спокойном посту капельмейстера курфюрста Баварского в Мюнхене — изобретение нотопечатания позволяло композитору быстро обретать известность во всех уголках Европы, хотя бы и не покидая собственного дома. Причины этой известности вполне понятны и сейчас для любого, кто слушает его музыку. Например, его прославленный цикл "Семь покаянных псалмов", который для музыки XVI века был, наверно, едва ли не тем, что Сикстинская капелла — для живописи. Впрочем, теперь хоров, которые способны исполнять духовную музыку Лассо с подобающей филигранностью, не так много. Едва ли не лучшим из них, судя по этому диску, по-прежнему остается знаменитый Collegium Vocale Gent под управлением Филиппа Херревеге: на месте и богатство колорита, и ненавязчивая благоговейность, и спокойная отточенность звука.

Franz Schubert. "Winterreise"

H. J. Mammel, A. Schoonderwoerd (Alpha)

В записях самого известного песенного цикла Шуберта, его "Зимнего пути", недостатка нет. Причина, думается, не только в популярности "Зимнего пути", но и в заметном старании отдельных исполнителей представить шубертовские песни совершенно по-новому, руководствуясь благородным желанием очистить трепетно-меланхоличный шедевр немецкого романтизма от поналипших клише. Эта запись, например, явно из экспериментальных. Как ни странно, создается впечатление, что тон здесь задает не певец (Ханс-Йорг Маммель, обладающий корректным, мягким тенором с деликатными прозрачными верхами), а инструмент: Артур Шондервурд, специалист по историческим клавишным инструментам романтической эпохи, играет здесь на старинном рояле 1810 года выпуска. Инструмент этот и сам по себе обладает более сухим, более звонким звуком, что только подчеркивает сдержанную манеру пианиста. В результате шубертовская музыка приобретает неожиданный налет классицизма, причем не в самой глубокой интерпретации. Тенору же недостает персональной, если угодно, харизматичности, чтобы быть адвокатом именно такого "Зимнего пути".

"Mil Suspiros Dio Maria"

Continens Paradisi, M. Ohara (Ricercar)

Словосочетание "бразильский Ренессанс" любого поставит в тупик: какая такая античность в Бразилии, кому понадобилось ее возрождать? И тем не менее именно эти слова вынесены в подзаголовок к настоящему альбому: "Духовная и светская музыка бразильского Ренессанса". Естественно, речь идет о музыке, которую ренессансные европейцы — колонизаторы и миссионеры — "насаждали" на заморских территориях. И выясняются при этом занятные вещи: они не только привозили с собой популярные "шлягеры" с родины, но и использовали музыку для облегчения диалога (в первую очередь религиозного) с местным населением. Так, на диске обнаруживаются христианские молитвы и гимны, заботливо переведенные на язык местных племен, а также — для более "продвинутых" — уже португальские высокодуховные тексты, положенные на музыку вполне даже светских песен и романсов. Как бывает с музыкой подобного рода, результат похож на всякую экзотику, обладающую знакомыми корнями: может быть, быстро приедается, но поначалу очень увлекает и даже развлекает.