выставка
В московской галерее "Победа" открылась выставка Эллен фон Унверт — экс-модели Хельмута Ньютона, а теперь международной звезды модной фотографии и мастерицы провокационно-эротического гламура. Работы из ее знаменитой серии 2003 года "Revenge" ("Месть") привез в Москву журнал Vogue. Вопреки кровожадному названию и условно дерзкому сюжету, выставка, как показалось ВАСИЛИЮ ЛЕПСКИХ, источает самое незлопамятное миролюбие.
На самом деле серия "Revenge" весьма обширна — достаточна, чтобы составить книгу размером со средний роман, где с минимумом текстуальных вставок рассказывается довольно пространная история. История, конечно, на свой лад занимательная, но пересказу поддающаяся в самых общих чертах, как это обычно бывает с литературой оголенно-эротического склада,— а именно, паралитературные опусы, рифмующие "красивую жизнь" с вереницей эротических эскапад фетишистского толка, тут явно имелись в виду.
Главные героини — некая баронесса и ее юные компаньонки, отправившиеся отдохнуть в загородное "шато", но вместо буколического времяпрепровождения (ну, так уж сложились обстоятельства) втянутые в бесконечные игры сексуального характера то с распоясавшимся вконец шофером, то с бессовестным конюхом, а то и друг с дружкой. Сюжетная канва, при всех попытках придать ей стройность, понятным образом является только предлогом для того, чтобы почаще варьировать диспозиции и обстановку.
На выставку в Москве, однако, попали только избранные фотографии, так что и весьма условная сюжетность отступает на второй план. Надо сказать, что именно из-за некоторой бессвязности тем острее проявляется специфичность взгляда, фиксирующего развлечения героинь серии. Когда друг друга без особенной логичности сменяют лесбийские игры на бережку с обмазыванием грязью, торс, затянутый в корсет, крупный план ягодиц, обтянутых трусами и, скажем, рассерженное лицо девушки, кусающей чужой палец, дурашливость происходящего становится только отчетливее. И тискаться голышом у воды моделям как-то холодно и неловко, и закусившая палец девушка явно пытается не засмеяться, и шнуровка корсета кривоватая, и ягодицы красуются скорее буднично. Ситуация мало меняется, если в объектив попадают комбинации, условно говоря, более жесткие — хотя и жесткость тут подавно игровая: вроде ноги в высоком сапоге, закованной в цепь, или передничков горничной на нагое тело.
Все, возможно, могло бы выглядеть иначе, если бы снимки были рассчитанно глянцевыми, нарочито-выстроенными, но тут этого не происходит. Во-первых, фотографии всякой отточенности лишены, часто даже нерезки (когда схвачено какое-то случайное движение). Во-вторых, и "режиссура" как таковая не видна, и создается ощущение, будто "баронесса" с товарками, предоставленные сами себе и успевшие порядком намаяться за съемочный день, старательно пытаются придумать и изобразить что-нибудь этакое, а потом еще этакое, ну и еще, и еще — уже из последних сил сохраняя непринужденность и раскованность. А камера за ними наблюдает с какой-то бесстрастной заботливостью, одинаково аккуратно фиксируя и те моменты, когда моделям удается если не психологически, то хотя бы эстетически попадать в образ, и те, когда они более или менее смешным образом промахиваются.
Что эротизм как таковой в результате выветривается, несмотря на всю пикантность антуража,— это понятно, но и на отстраненное размышление об эротизме все это не слишком похоже, для размышления тут слишком много спонтанности и даже неразборчивости. Вот ироничности, безусловно, вдосталь. Хотя отчего-то трудно поручиться, что это не ироничность сродни невольной ироничности домашней видеокамеры, которая вроде бы обычные, к примеру, дачные посиделки превращает в набор абсурдистских сюжетов жанра "чудаки скрытой камерой".