фестиваль кино
Сегодня на "Весенней эйфории" в "Ролане" — московская премьера фильма "Ласточки прилетели" Аслана Галазова. "Ласточек", прилетевших из Ханты-Мансийска с главным призом фестиваля "Дух огня", встречал АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Привлекательна сама география этого проекта, ведь со времен триумфов грузинского кино Кавказ почти никак не представлен на кинематографической карте. Картина снята по-русски с вкраплениями осетинского, что отражает интернациональный дух, типичный не только для Владикавказа, но и для других кавказских городов. Выразительность речевого коктейля дополняется эффектно минималистской музыкой Ширвани Чалаева. А глаза реагируют на выбор визуальных объектов. Мирный южный город с зелеными садами, фонтанами и грудастыми девушками напоминает лиризмом "потока жизни" грузинскую школу и вообще советское кино, формирует образ не слишком богатой, но неагрессивной и неопасной, по-южному чувственной и расслабленной жизни.
И вот на этом подчеркнуто позитивном фоне вырисовывается драма главного героя Константина по прозвищу Пик, имеющего среди других несчастий работу вузовского педагога. Начинается фильм — начинается монолог Пика о тотальном грехе, о дьяволе, который упрямо стоит между героем и богом. Слово "наркотик" еще не прозвучало, но лицо Пика, мучимого ломкой, более правдиво, чем любые слова, и оно спасает от неловкости за излишний пафос. Сцена институтской лекции — продолжение внутреннего монолога на публику. "Прекрасен солнца взрыв",— декламирует Константин строки Бодлера, характеризуя героя декаданса как раздвоенную личность, живущую во фрагментарной реальности. Цветок зла вырос в душе поэта, враждебной буржуазному миру, который лишен поэзии, красоты, а значит, справедливости. Пик-Константин и есть новое воплощение подобного героя, подсаженного на героин, как Бодлер на абсент.
Пика играет Ирлан Хугаев — в жизни тоже литературный преподаватель. Интеллигентное лицо, кавказский нос с горбинкой. Именно благодаря исполнителю мы так послушно втягиваемся в сюжет, который в другом фильме был бы рассказан с холодной отстраненностью или с истеричной воспаленностью: ни того ни другого нет в картине Аслана Галазова, и в этом ее спокойное достоинство.
Между тем контакт героя с "нормальным" миром, и так сомнительный, совсем прерывается, и мы вместе с ним попадаем в антимир наркоманского дна с облавами и притонами. Город, такой доброжелательный и мирный, открывается совсем с другой стороны, позитив сменяется негативом. Если первая часть фильма была (признаем, несколько затянувшейся) экспозицией, то вторая пронизана быстро нарастающим саспенсом. Героя преследуют облом за обломом, за ним гонятся и его обыскивают (в портфеле вместо запретного порошка только том Бодлера), его унижают за безбилетный проезд в трамвае. Он мечется по городу и понимает, что нет почти никаких шансов получить желаемое задарма. Но наркоманский бог подсказывает герою слабое звено, где хоть маленький, да шанс все-таки есть.
Сцены в притоне самые рискованные, но режиссер-дебютант Галазов проходит тест, не сбиваясь ни в чернуху, ни в пошлость и работая даже с опытными профи как с непрофессионалами, то есть гася любое проявление театральности. Вторая часть фильма завершается для героя благословенным уколом. А третья и последняя разыгрывается уже после грехопадения, в обетованном наркоманском раю. Товарищи по кайфу, готовые в момент острой жажды заложить друг дружку за щепотку порошка, теперь расслабленно философствуют под луной на детской площадке. "Зачем нужны деньги, если не колоться?" — "А может, народить детей, построить дом, посадить дерево?" — "Возьми любого семьянина, вмажь его один раз как следует — семье конец, дерево спилит, сына воровать пошлет". Наркомания — законченный символ потребительства. Наркотика всегда мало, будь то порошок, мыльный сериал или миллионный счет в банке.
В финале "Ласточек", как и в начале, мы видим Владикавказ в быстрой, фрагментарной смене времен года: уходит лето, наступает осень, потом зима, тонкий слой снега на крыше, а потом разливаются ручьи, прилетают ласточки и дети раскачиваются на качелях. Сам по себе еще один случай из практики наркоманов не был бы интересен, если бы не особенный запах кавказского города, о котором далекому миру ничего не известно — кроме того, что недалеко идет война.
"Ласточки прилетели" — это реальное, или актуальное, кино. Речь не о реализме, а о чистой киногении, о способности воспроизводить жизнь в формах самой жизни. Актуальность тоже не следует понимать как перечень того, что принято носить и обсуждать в нынешнем сезоне. Для того чтобы дошло, что такое актуальное кино, надо поехать на любой крупный фестиваль, целиком отсмотреть конкурсную программу и ответить себе на вопрос, почему в нее опять не взяли ни одной российской картины. А потому, что почти ничего не снято о людях в реальной жизненной среде и нет фильмов, которые давали бы хоть какое-то представление о том, что происходит сегодня в России за пределами Садового кольца. Потому что "фэнтези", "ретро" или "крими" — это, за редкими исключениями, неактуальное кино, даже если оно собирает миллионы долларов на вздрюченном рекламой внутреннем российском рынке.