гастроли балет
В рамках Второй Московской биеннале современных исполнительских искусств в Театральном зале Московского международного дома музыки выступил немецкий Theatre der Klange (Театр звуков). Он показал "Механический балет" 1923 года рождения и свежую композицию "HOReographien", новейшие компьютерные достижения которой поразили ТАТЬЯНУ Ъ-КУЗНЕЦОВУ.
Театр звуков организовал Йорг Ленсинг — композитор и спец по экзотической дисциплине "звуковой дизайн". В его команду исследователей вошли музыканты, фотографы, дизайнеры-компьютерщики и актеры-танцовщики — выпускники знаменитой эссенской школы Фолькванг. Ученая команда решила развивать идеи Баухауза в новых исторических условиях, но для начала возобновила "Механический балет". Легендарный спектакль 1923 года был придуман и сконструирован питомцами знаменитой школы художником Куртом Шмидтом и композитором Хансом Хайнцем Штукеншмидтом. Идея создателей заключалась в том, чтобы возвести движение в ранг абстракции, лишив его всякой субъективности: танцевать должны были не люди, а некие супрематические арт-объекты.
Современные реконструкторы из Театра звуков честно воспроизвели пять таких объектов и сами придумали им движения. Пианист, саксофонист и ударник обеспечили музыкальный фон, то имитирующий натуральные шумы вроде капели или скрипа, то разражающийся вполне традиционным маршиком или хоть канканом. Арт-объекты, нанизанные на невидимое человеческое тело, выползали из-за кулис и, двигаясь строго вдоль рампы, производили нехитрые манипуляции. Выглядело это так, будто ожила какая-нибудь картина Малевича. (Отец супрематизма сам был не чужд театра, достаточно упомянуть хрестоматийную оперу "Победа над солнцем" 1914 года).
Композиция, состоящая из четырех-пяти разноцветных геометрических плоскостей, приходила в движение: что-то качалось, что-то отгибалось, что-то накладывалось на фигуру, ползущую навстречу. Абстрагироваться никак не получалось: прямоходящие композиции так и норовили вступить друг с другом в человеческий контакт — раскланяться, лягнуть отростком-"ножкой", подать доску-"ручку" и даже разыграть сексуальные отношения, внедрившись узким параллелепипедом в чужое геометрическое тело. Какое-то время за манипуляциями фигур наблюдаешь не без любопытства, но сорок минут такого "Механического балета" способны скомпрометировать не только идеи Баухауза, но и все абстрактное искусство.
Куда продуктивнее оказалась свежая идея руководителя Театра звуков: Йорг Ленсинг придумал извлекать музыку из танца. Сложнейшая компьютерная программа, написанная композиторами Томасом Нойхаусом и Люси Лангли, преображает движения четырех танцовщиц в звуки, а звуки — в изображение. Композиция "HOReographien", соединяющая в названии "хореографию" и "hoeren" (немецкий глагол "слышать"), разворачивается на фоне белого экрана. Если смотреть только на сцену, зрелище выходило заунывное: незатейливо (в юбочки, брючки, маечки) одетые девушки изгибались с разной скоростью в разных ракурсах, старательно исполняли перекаты, "волну" и прочие упражнения из курса современного танца, периодически исчезая за экраном. Телесной экспрессивностью оказалась наделена лишь одна танцовщица, остальные работали пресно, как школьницы-середнячки. (Уже после спектакля хореограф Закелин Фишер объяснила, что именно такой, лишенный индивидуальной интерпретации тип движений компьютер счел самым подходящим для всевозможных трансформаций).
Потому что настоящий спектакль разыгрывался на экране. Там фигуры артисток дробились и делились, переворачиваясь вверх ногами, как игральные карты. Мельчали и множились так, что получался рябящий в глазах геометрический узор; многократно увеличивались — и рука во весь экран утрачивала всякое сходство с человеческой конечностью. Тело танцовщицы распускалось цветком-четырехлистником, становилось однотонным пятном, исчезало совсем, когда компьютер транслировал только движение — цепь прозрачных пересекающихся траекторий. Человек превращался в абстракцию, виртуальную игру, которая оказывалась многозначнее и занимательнее самого человека.
Получалось, что 80 лет человечество прожило недаром. Рядом с детсадовскими играми "Механического балета" чудеса "HOReographien" обернулись торжеством идей основателей Баухауза: движущийся арт-объект наконец-то вытеснил из театра субъекта-артиста.