фестиваль театр
В Москве стартовал фестиваль "Золотая маска". Открытие прошло, можно сказать, по-царски: в качестве подарка зрителям дирекция "Маски" на один день привезла спектакль знаменитого театра "Берлинер ансамбль" по пьесе Брехта "Карьера Артуро Уи, которой могло не быть". После десятилетнего перерыва последней постановкой Хайнера Мюллера вновь восхитился РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Спектакль был показан в рамках придуманной "Золотой маской" специальной программы "Легендарные спектакли XX века". Отыскать такие спектакли непросто, тем более за рубежом: век театральной постановки, даже самой удачной, там короче, чем в России. Для долгожительства требуется среда стационарного репертуарного театра, а он существует далеко не во всех странах. По нашим российским меркам (в этом году исполняется 100 лет антикварной "Синей птице" МХАТа имени Горького, на днях 30 лет со дня рождения отпразднуют "Мастер и Маргарита" Юрия Любимова и т. д.) "Карьера Артуро Уи" — никакая не древность: спектакль был поставлен в 1995 году, то есть в ХХI веке он живет уже дольше, чем прожил в веке ХХ.
Но на встречу даже с таким "ветераном" ходить страшновато: а ну как декорации обветшали, актерам играть надоело, театральный язык устарел и пр. Скажем сразу: спектакль "Берлинер ансамбля" живехонек. Глупо, конечно, провозглашать, что время над ним не властно. На премьере, например, роль актера, обучающего Артуро Уи правилам поведения на публике, играл Бернхард Минетти, суховатый благообразный мудрец, вещавший откуда-то из другого мира. Когда он скончался, лучшую сцену спектакля стала играть старая актриса Марианна Хоппе, бывшая звезда Третьего рейха, близко знавшая фюрера,— и тема урока, данного играемому под Гитлера Уи, обрела какое-то иное, гротескно-историческое и страшноватое измерение. Теперь в живых нет и Марианны Хоппе. Актера теперь замечательно, но совершенно по-другому — захлебывающимся в словах псевдоромантическим театральным каботином — играет Михаль Гвиздек.
Честно говоря, не в обиду хорошим актерам труппы "Берлинер ансамбля" будет сказано (спектакль играется точно и четко, как будто раз и навсегда заведенные часы), заменить в "Карьере Артуро Уи" можно всех исполнителей. Кроме одного — играющего заглавную роль выдающегося современного мастера Мартина Вуттке (интервью с ним см. во вчерашнем Ъ). Его роль описана в километрах рецензий на многих языках мира, она действительно стала живой театральной легендой, так что и странно было бы сейчас ее рецензировать. Подробно описана эта скособоченная походочка, этот дегенеративный выгиб шеи и подбритый затылок, эти неврастенические ручки, не находящие себе места и то и дело одергивающие серый костюмчик, этот тонкий писклявый голосок, только в злом агитационном лае обретающий тембр и уверенность, эти плевки, этот направленный куда-то в плечо собеседника бессмысленный взгляд дебила, в котором вдруг блестит вполне конкретная осмысленная ярость. Наконец, кроваво-красный висящий язык шелудивого человека-собаки, этакого брехтовского Шарикова, с которого начинает свое восхождение Уи,— и живой свастики, которой он застывает на авансцене в минуту своего триумфа, словно воплощая в этот момент известное противоречие фашистской эстетики, заключающееся в стремлении одновременно к победоносному движению и к величественной героической статуарности. Наконец, финальный издевательский воздушный поцелуй, который посылает публике Артуро.
Мартин Вуттке — артист феноменальной сценической техники и невероятной выносливости. "Какое же должно быть здоровье, чтобы все это выдержать",— завистливо говорили после спектакля некоторые наши актеры. Конечно, он — центр и стержень этого спектакля. Но "Карьера Артуро Уи" не тот случай, когда можно сказать, что главный исполнитель отделен от спектакля. Феноменальную "выносливость" проявила и сама брехтовская эстетика, которой мастерски владел замечательный немецкий драматург и режиссер Хайнер Мюллер. В своем последнем спектакле он доказал жизнеспособность и великую силу этого театрального стиля, о котором мы знаем только из голословных учебников. Силу насмешливого рационализма и доверия к разуму зрителей.
Нет красок мира, кроме черной,— так можно было бы перефразировать известную шекспировскую строчку, определяя мировоззрение Хайнера Мюллера. Он видел трагический разлад человека и истории. Конечно, в "Карьере Артуро Уи" он, верный идее Брехта, показал злую карикатуру на Гитлера, а вместе с ним — на любое общество, которое добровольно, шаг за шагом отдает себя во власть ничтожества. Но просто карикатура вряд ли стала бы такой долгожительницей. Кстати, перед спектаклем поневоле думалось о его актуальности, которая за 11 лет, прошедших со времени прошлых гастролей, только усилилась — для России уж во всяком случае. Но на спектакле никаких политических аллюзий не возникало: как и любое отточенное и победоносное произведение искусства, он оказался выше своего мессиджа. А иначе спектакль не провожали бы пятнадцатиминутной стоячей овацией.