Мольер от Грибоедова

Премьера "Горя от ума" в Париже

премьера театр

В Париже в Театре Шайо поставили "Горе от ума" Грибоедова. Удивительно, но факт — хрестоматийную в России пьесу на французском языке ставят впервые, относя ее к малоизвестной русской классике. Спектакль осуществил прославившийся постановками Мольера режиссер Жан-Луи Бенуа. Из Парижа — СТАНИСЛАВ Ъ-ДОРОШЕНКОВ.

Первое, что бросается в глаза, насколько режиссер Бенуа верен своему любимому Мольеру. Его "Горе от ума" с самого начала напоминает элегантную классическую комедию нравов, очередную версию мольеровского "Мизантропа", слегка приправленного специфической экзотикой. Рыжеволосая красавица Софья (Нинон Бретешер), едва перешагнувшая 30-летний порог, могла бы быть замечательной Селименой, а Чацкого в исполнении звезды французской сцены 42-летнего Филиппа Торретона вполне можно перепутать с мизантропом Альцестом. Казалось бы, зачем ломать голову над известной во Франции только специалистам русской комедией?

Очевидно, впрочем, что создатели спектакля пытались найти что-то русское. Скорее всего, они даже побывали в сегодняшней российской столице и вдохновились новой московской жизнью, отстроенными под позапрошлый век особняками на Пречистенке, новомодными "элитными" интерьерами, в общем, на скорую руку переделанным ландшафтом исторического центра. Во всяком случае Москва в сценографии Алана Шамбона предстает сегодняшней — безлико-богатой, безвкусной и холодной как кусок льда. Вот в таком городе и появляется Чацкий.

Ему где-то под сорок, он одет в бежевый заячий тулуп, с которым неразлучен (видимо, намек на русские зимы), на голове шляпа а-ля Хамфри Богарт, которую герой то подкинет, то бросит на пол, а то и яростно швырнет об стол. Этот стол и четыре стула, обтянутые голубоватой, недешевой кожей,— единственные детали обстановки. После очередной гневной филиппики этот Чацкий с искаженным лицом отступает из света в полутьму. Так он, верная тень общественной совести, и блуждает из света в тьму и обратно, пока наконец не произносит в финале сакраментальное "Карету, мне карету!" и не удаляется.

Оппонент его Фамусов (Ролан Бертан) — великолепный, тучный и добродушный хлебосол. В нем по-театральному живут и дышат пороки Фальстафа, Тартюфа и гоголевского городничего. Кажется, всех троих за свою долгую театральную карьеру режиссер Бенуа уже успел воплотить и теперь ловко привил их качества Фамусову. Конечно, человеческие пороки бессмертны. Но весь "мильон терзаний", увы, остается за бортом спектакля Жан-Луи Бенуа. Пьеса Грибоедова предстает не более чем выхолощенной картиной общественных нравов. Конечно, в ней можно рассмотреть немало актуального и для сегодняшнего Парижа — меткие типажи светских львов, разномастные сплетники, гуляющие из кармана в карман приглашения на бессмысленные вечеринки, бесплатные коктейли, на которые с мгновенной жадностью бросаются гости. Однако увлекаясь выпуклостью характеров, зрители быстро охладевают к главной интриге и воспринимают Чацкого лишь как неприятную данность, как пустомелю, который в чем-то еще винит француза из Бордо.

Справедливости ради надо сказать, что в спектакле есть весьма удачные решения и сцены: Хлестова на инвалидном кресле с собачкой-муляжом на руках, раздевалка для гостей бала, где висят одинаковые, но крашеные в разные цвета шубы, к каждой из которых прилагается по меховой шапке, неподражаемый Репетилов в исполнении одного из самых маститых французских комиков, Жан-Поля Фарре. И все же главная удача премьеры "Горя от ума" — новый перевод, сделанный выдающимся мастером Андре Марковичем.

Пьеса Грибоедова в среде переводчиков считается едва ли вообще поддающейся перекладу на другой язык. Одно название чего стоит "Du malheur d`avoir de l`esprit", не говоря уже о растащенном на поговорки тексте. Господин Маркович не только сделал стихотворную версию, но и добился того, что французский вариант сохраняет ритм грибоедовского оригинала. Перевод настолько хорош, что после спектакля кажется, что комедия разлетится на цитаты теперь уже и по-французски. Если так и произойдет, то не постановка тому "виной",— ведь только переводчик понял, что пьеса не является лишь комедией характеров.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...