Чтобы реализовать договоренности о сотрудничестве со странами Ближнего Востока, достигнутые в ходе визита в этот регион президента Владимира Путина, российским нефтяникам необходимо подумать о том, что они могут предложить арабским коллегам. Это не технологии, поскольку ближневосточные месторождения сложными в разработке не назовешь. И не деньги, поскольку их источников существует огромное количество. Перспективы сотрудничества со странами Ближнего Востока лежат в области торговли нефтью и новых транспортных схем. С увеличением потребления энергоносителей Индией и Китаем эта тема становится все актуальнее.
Февральский визит президента России Владимира Путина на Ближний Восток по своему значению для нефтяного рынка превзошел все действия российских властей за последние годы. Формальные результаты поездки в главную мировую кладовую углеводородов довольно скромные, никаких крупных контрактов или громких межправительственных соглашений. Однако переговоры на высшем уровне со странами, где до сих пор влияние США было безраздельным, такими как Катар и особенно Саудовская Аравия, дорогого стоят.
В феврале в Катаре в рамках визита Путина российский ЛУКОЙЛ и катарская государственная нефтяная компания Qatar Petroleum подписали меморандум о взаимопонимании по вопросам сотрудничества в области разведки, разработки и реабилитации нефтегазовых месторождений. Документ предусматривает, что стороны сообща разработают параметры для совместной реализации нефтегазовых проектов на территории Катара.
Катар обладает значительным нефтегазовым потенциалом и развитой экономической инфраструктурой, являясь, в частности, одним из мировых лидеров по производству сжиженного природного газа (СПГ). Но для ЛУКОЙЛа, как и в целом для России, подписание меморандума в большей степени церемониальная вещь. Но если так, что же за результаты переговоров с нефтяными шейхами Персидского залива? Где прорыв в элитный нефтяной регион?
Ответ кроется в самом устройстве мирового нефтяного рынка. Парадоксальным образом его географическая раздробленность и значительная удаленность основных потребителей от крупных районов производства сырья не мешают согласованному поведению основных индикаторов. Рынок един в своей разобщенности, и именно это делает его по-настоящему независимым.
Но такое справедливое "федеративное" устройство отнюдь не обеспечивает равноправия всем участникам нефтяного рынка. Продолжая аналогию, можно сказать, что не все нефтяные субъекты имеют одинаковое право голоса. Наверное, правильнее будет сравнение географическое, а не политическое. До недавнего времени ситуация на мировом нефтяном рынке была похожа на реку, которая несла свои углеводородные струи в США. Исток ее находился, несомненно, на Ближнем Востоке, а крупные притоки — в Европе, Африке, Латинской Америке.
Успех российской политики заключается в том, что власти вовремя заметили перемены в структуре нефтяных потоков. Или просто стали вести себя в мире агрессивнее как раз тогда, когда и в самих арабских странах задумались всерьез о диверсификации поставок сырья.
Имидж — ничто, цены — все
Принято считать, что Америка, набив шишек бессмысленными войнами в Ираке и Афганистане, потеряла имидж неуязвимого мирового супергероя. Президент Владимир Путин, российский министр иностранных дел Сергей Лавров и другие политики не устают повторять, что модель однополярного мира с центром в США доказала свою несостоятельность. И теперь появляются, как выразился Лавров, "новые центры силы" (читай — Россия).
Пусть так, но экономическую экспансию на этом не построить. Главное для крупнейших продавцов нефтяного сырья — динамика поставок и хорошая цена, а не политическое реноме партнера. Достаточно сравнить относительно успешное председательство России в G8 в прошлом году и многолетние попытки вступить во Всемирную торговую организацию (ВТО). Просто G8 — вывеска, пусть и на высшем уровне, а вот ВТО — доступ товаров на рынки, таможенные тарифы и все, что с этим связано, то есть "живые" деньги.
Вот и на Востоке одинаково хорошо принимают и демократов, и коммунистов, и буддистов. Если у них есть деньги, конечно. Поэтому причины арабского гостеприимства по отношению к России находятся больше в экономической плоскости, нежели в политической. Иными словами, возможности серьезного участия России в ближневосточном нефтяном бизнесе зависят от того, что российские компании смогут предложить потенциальным партнерам. Ведь последние занялись поиском новых маршрутов не из-за ослабления на мировой арене главного покупателя нефти — США, а потому что появилась реальная, рыночная потребность в диверсификации продаж. Нефтяные шейхи, занятые благодаря высоким ценам на сырье строительством дворцов, автодромов "Формулы-1" и прочих дорогостоящих объектов, не упустили из виду тот факт, что Индия и Китай приближаются по потреблению нефти к США. Тем более что по темпам роста они давно обогнали крупнейшую мировую экономику и стремятся разделить с ней источники поставок сырья. Так, западноафриканская нефть, для которой много лет трансатлантические поставки в Америку были основным маршрутом, потекла в восточном направлении — в Китай. Да и в самом Персидском заливе продажи партий китайским и индийским компаниям стали обычным явлением. Российским нефтяникам остается всего лишь найти себе место в этом рыночном процессе.
До сих пор российские экономические интересы в арабских странах строились на отношениях с "врагами США". Сирия, занесенная мировыми проводниками демократии во всемирную "ось зла"; Иран, балансирующий на грани вооруженного конфликта с США по примеру иракских соседей; сам Ирак, где победители Саддама Хусейна дали понять, что российским компаниям рассчитывать особенно не на что, разве только на участие в программе "Нефть в обмен на продовольствие",— вот почти весь довольно скромный список.
Заинтересованность таких партнеров в российских покупателях ясна: дружественный посредник для выхода нефти на мировой рынок в обход всех эмбарго и прочих ограничений, не задающий лишних вопросов, плюс возможность одновременно вооружаться на полученные нефтяные деньги. Отчасти поэтому российский "Роснефтегазстрой" и работает с двумя нефтяными блоками на юге Йемена. ЛУКОЙЛ и "Газпром" также заинтересованы в нефтегазовых месторождениях этой арабской страны.
Йемен намерен разрабатывать запасы сырья на территориях, отошедших ему после подписания с Саудовской Аравией документа о границах. Российские компании, разумеется, не единственные претенденты, заявки поступают и из других стран. Причем тендеры проводиться не будут, достаточно договориться с властями Йемена. И здесь у российских компаний есть весомый аргумент — встречные поставки вооружений. В Йемене в общем-то и не скрывают стремления, чтобы российские компании разрабатывали нефтегазовые месторождения, создавая концессии в счет оплаты поставок российского оружия. Еще в конце 1980-х--начале 1990-х годов в Йемене при участии "Зарубежнефти" в качестве генподрядчика и генпоставщика создан и сдан в эксплуатацию нефтепромысел на месторождении Западный Аяд мощностью 1,2 млн т нефти в год.
Еще логичнее с этой точки зрения выглядит сотрудничество России с Ираном. Американским компаниям сюда путь заказан: разрешить сотрудничество со страной, объявленной "рассадником терроризма", власти США могут только в исключительном случае. Европейские нефтяные компании, например Shell или Total, норвежская Norsk Hydro, равно как малайзийская Petronas или японская государственная Japex, могут себе позволить (и позволяют) больше толерантности, но и они взвешивают коммерческие выгоды от сотрудничества с Ираном на весах имиджевых рисков.
Из российских компаний в Иране представлен, например, ЛУКОЙЛ, который еще в 2003 году вместе с Norsk Hydro подписал контракт о разведке сухопутного блока Анаран, расположенного в западной части Ирана. Доля ЛУКОЙЛа (принадлежащая Lukoil Overseas) составляет 25%, Norsk Hydro — 75%. На блоке Анаран выявлены три перспективные структуры — Азар, Шангуле и Мусиан. Извлекаемые ресурсы нефти блока оцениваются в объеме около 900 млн баррелей. В июле 2005 года по итогам бурения разведочной скважины на структуре Азар обнаружена нефть.
ЛУКОЙЛ участвует и в поставках нефти в Иран танкерами по Каспийскому морю. Часть партий, по сведениям трейдеров, продается по схеме замещения: доставляя нефть по Каспию, поставщик получает взамен оговоренный объем в иранских портах Персидского залива. Опыт организации таких схем может оказаться важным аргументом на переговорах и с другими арабскими странами. Ведь обосновать необходимость участия российских компаний в продажах нефти, например, Saudi Aramco можно, только предложив какое-то свое, уникальное решение.
Восток или Запад
Низкая себестоимость добычи ближневосточной нефти, любимый ответ российских нефтяников на сравнения с богатством шейхов, обусловлена относительной технологической простотой извлечения сырья. Поэтому нужда в партнерах с уникальным опытом разработки месторождений здесь возникает редко, обычно бывает вполне достаточно привлечь одну из международных сервисных компаний, которая обеспечит всю техническую часть. Из этого следует, что участие иностранцев в разработке месторождений будет определяться дальнейшей торговой политикой, а не техническими возможностями партнеров. И вот здесь-то могут проявить себя те, кто способен работать на новых маршрутах и использовать различные способы поставок.
Нынешняя схема отправки ближневосточной нефти в США проста. В одном из глубоководных портов или на рейде нагружается супертанкер дедвейтом не меньше 200 тыс. т, который следует к восточному побережью Америки, в порт Луизианы Loop. Там происходят лихтеровка (перегрузка нефти с супертанкера на меньшие суда) и дальнейшая перевозка сырья по назначению. Такая организация продаж наиболее эффективна: использование супертанкеров обеспечивает минимальную стоимость транспортировки, отсутствие на маршруте узких мест (таких как Босфор на пути российской нефти из Черного моря) делает поставки ритмичными, защищая от ценовых скачков.
Однако обратная сторона такой прекрасно продуманной схемы — отсутствие гибкости и ограниченные возможности реагирования на изменение внешних условий. А перемены очевидны. Помимо уже упомянутого появления новых крупных потребителей углеводородов это в первую очередь обострение конкуренции среди поставщиков нефтяного сырья. Появление на средиземноморском побережье Турции крупного нефтетранзитного узла в порту Джейхан лишь одно из проявлений глобализации нефтяного рынка, но, пожалуй, самое неприятное для ближневосточных производителей сырья.
Трубопровод Баку--Тбилиси--Джейхан (БТД), построенный возглавляемым ВР консорциумом, проходит по территории стран, вполне лояльных Западу и, в частности, США. Таким образом, вполне реально организовать альтернативную существующей схему поставок нефти, технические возможности трубопровода и порта Джейхан позволяют это сделать. Длина нефтепровода составляет 1760 км, проектная мощность — 50 млн т в год. При этом качественные характеристики сырья будут немного выше, а расстояние транспортировки — немного меньше, чем при поставках арабской нефти, что сулит дополнительные выгоды. Правда, трубопровод еще не вышел на проектную мощность, и это вряд ли произойдет без участия Казахстана.
Двойной нефтяной
Замысловатой петлей интересы российского нефтяного бизнеса вернулись через Персидский залив на орбиту бывшего СССР. Каспийская нефть, увеличивая присутствие на мировом рынке, конкурирует с ближневосточной, и Россия — ключевой игрок, который мог бы помочь сбалансировать этот процесс. Например, позиция Казахстана на переговорах о поставках по БТД обязательно согласовывается с российской стороной, в проекте вроде бы и не участвующей. Дело в том, что степень интеграции трубопроводных систем (да и нефтяных рынков) Казахстана и России такова, что принимать односторонние решения просто невозможно. Для Казахстана, крупного нефтепроизводителя, не имеющего собственных выходов к морским портам (не считая Каспия), использование российской трубопроводной системы и портовых мощностей (в первую очередь Приморска) — жизненно важная необходимость.
А если у России появится возможность организации каких-либо комбинированных схем поставок с использованием нефти из Персидского залива, ничто не мешает вовлечению в их структуру и казахстанских объемов. Тем более что Казахстан является поставщиком нефти и в Китай, с которым граничит, а последний, как мы помним, стратегически важное направление продаж ближневосточной нефти.
Россия и сама стремится диверсифицировать экспорт сырья. "Энергетическая зависимость" Европы от российских поставок в действительности вполне обоюдна. У России сейчас просто не существует альтернативы поставкам нефти и газа в Европу, как нет и замены доходам от них в бюджете страны. И если структура финансовых поступлений в ближайшее время вряд ли изменится, то по крайней мере новые экспортные возможности правительство обещает. Идет строительство нефтепровода Восточная Сибирь--Тихий океан (ВСТО), по завершении которого (через три года, а с учетом комбинированных поставок по трубе и железной дороге после ввода первой очереди - еще раньше) российские поставщики нефти впервые получат возможность маневра при экспортных продажах. Кроме того, существуют планы увеличения мощности Балтийской трубопроводной системы.
Появление в России существенного профицита экспортной инфраструктуры позволит использовать наиболее эффективные схемы поставок, повышая тем самым конкурентоспособность российского сырья. Казахстан также расширяет присутствие на мировых рынках. Это и удлинение действующего экспортного маршрута в Китай Атасу - Алашанькоу до западных районов страны, и возможное участие в ВТС, и увеличение поставок по маршруту Каспийского трубопроводного консорциума (КТК).
Экспансия российских и каспийских нефтепроизводителей на мировые рынки сырья усиливается, и "традиционным" поставщикам логичнее договариваться с ними, чем не замечать. С учетом политических, рыночных и инфраструктурных факторов можно условно выделить две модели присутствия российских компаний на Ближнем Востоке.
Первый сценарий основан на предположении, что Россия окажется не в состоянии восстановить рост добычи сырья, остановившийся в последние два года. Тогда собственное сырье пойдет на заполнение новых маршрутов, таких как строящийся ВСТО и планируемые обход Босфора Бургас - Александруполис и расширение БТС. Так как ближневосточные нефтедобывающие страны вряд ли будут заинтересованы в контрактах лишь на разработку месторождений, то на масштабные проекты российским компаниям рассчитывать не приходится. Возможные схемы партнерства лежат в области поставок в Китай по маршрутам Персидский залив - южное/юго-восточное побережье Китая и порт ВСТО - восточное побережье Китая с различными вариантами схем замещения. Очевидно также усиление конкуренции для ближневосточной нефти со стороны отгрузок Urals из Александруполиса, где допустимый тоннаж танкеров позволит экспортерам начать трансатлантические поставки на рынок США. Россия также сможет сохранить традиционное партнерство со странами-"изгоями".
С другой стороны, если нынешний уровень свыше 200 млн. т российского экспорта удастся в скором времени существенно увеличить, и к нему прибавится каспийская нефть в заявленном объеме около 100 млн. т, сотрудничество на Ближнем Востоке может быть намного более широким. И тогда переговоры пойдут о глобальном энергетическом рынке, будь то на уровне ОПЕК или напрямую с нефтепроизводителями. При наличии ресурсной базы компании с обеих (или нескольких) сторон смогут добиться оптимального распределения сырья с учетом транспортных затрат и потребностей НПЗ в сырье определенного качества. Остается, правда, неясным, насколько России удастся сохранить влияние на каспийских нефтепроизводителей из числа республик бывшего СССР - здесь активную роль пытаются сыграть и США, и Китай. Для простоты можно предположить, что расстановка сил изменится не очень сильно.
Еще одно обстоятельство, способное повлиять на баланс российского экспорта - фискальная политика властей. После введения в 2004 году прогрессивной шкалы экспортной пошлины на нефть интерес нефтяных компаний стал смещаться к вывозу нефтепродуктов, что привело к росту нефтепереработки. Если эта тенденция продолжится (а именно это обещают российские власти), прирост экспорта нефти, даже в случае увеличения добычи, окажется задемпфированным. И хотя современных перерабатывающих мощностей в России недостаточно, уже сейчас трейдеры говорят о планах организации контрактов на временный вывоз за рубеж нефти для переработки с последующим импортом нефтепродуктов - чем не тема новых международных переговоров?