биеннале современное искусство
Вторая Московская биеннале современного искусства (отклики иностранной прессы см. на стр. 12) отмечена внушительным присутствием китайцев, мода на которых держится на международных выставках столь же стойко, что и мода на азиатский кинематограф — на кинофестивалях. В Третьяковской галерее на Крымском выставили китайскую версию соц-арта, на "Винзаводе" показывают проект "Мы — ваше будущее", где за это самое будущее отвечают китайские и латиноамериканские художники, а в галерее искусств Зураба Церетели открылась выставка фотохудожника Ван Гуофена. Искусство из-за Великой стены рассматривала ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Стены залов Третьяковки, отведенных под китайский соц-арт, покрасили пунцово-красным, цветом, который для Китая (как, впрочем, и для России) ассоциируется не только с международном знаменем коммунистического движения, но и с традиционным имперским величием — стенами Запретного города или Кремля. Представленные на выставке произведения, надо сказать, не слишком противоречат этой небесной гармонии власти. По словам куратора выставки Син Дон Чена, работы, более или менее аналогичные нашему соц-арту, в Китае стали появляться с конца 1970-х, вскоре после смерти Мао Цзэдуна, однако на московской выставке представлены преимущественно произведения 2000-х годов.
Самая ранняя работа датирована 1996 годом. Это живописное полотно с силуэтом вождя, в который вкраплены клочки обгорелой бумаги, по всей видимости, странички из цитатника Мао. И это, пожалуй, наиболее острая вещь на выставке. Что касается большинства произведений, то их скорее можно причислить не к соц-, а к поп-арту — и даже изображения Мао выглядят цитатами из Энди Уорхола. Полотно Ву Миньцзюна "запечатлело" встречу "художника и модели": на черно-белой, стилизованной под увеличенное газетное фото картине папа поп-арта запросто общается с великим кормчим. Впрочем, ни тот ни другой персонаж китайского художника не выглядит карикатурным или лубочным. В отличие от отечественных соц-артистов китайские художники не превращают свою историю в анекдот.
"Советская" власть на их произведениях может выглядеть устрашающей (как на полотне Ян Шаобиня, где еле угадываемая голова все того же Мао превращается в ядерный гриб) или сюрреалистически-непостижимой (когда Мао прорастает зелеными листочками), но почти никогда смехотворной. Коммунистическая и капиталистическая риторика, соединяясь, не разрушают, а только укрепляют друг друга — как это происходит в полотнах известного живописца Ван Гуаньи, рисующего всяческих китайских партизан, рабочих и колхозников под современными логотипами. Китай, сколь бы трагическим ни было его прошлое и причудливым настоящее, предстает страной неизменно великой и заманчиво-экзотической. Сработаны все произведения и вправду отменно. Син Дон Чен сообщил, что в Китае искусство такого рода до сих пор находится под негласным запретом. Однако художникам не возбраняется выставляться за рубежом, в чем можно убедиться не только в Москве, но и на любой международной выставке или арт-ярмарке.
Несколько менее академично выглядят произведения китайских участников выставки "Мы — ваше будущее" (кураторы Итан Коэн и Хуан Пунтес). Из всех участников международной арт-сцены именно китайцы, пожалуй, с особым изяществом, но и настойчивостью отыгрывают свою национальную идентичность во всех опознаваемых для западного адресата вариантах — от китайских пыток до китайского фарфора. Из которого, как у Суй Цзяньго, может быть изготовлена монументальная статуя все того же Мао в зеленом френче, но с головой, расписанной традиционными, синими по белому, петлистыми драконами. Латиноамериканских художников интересует прежде всего шалый хаос настоящего, где в предсказуемом будущем ожидаются разве что взрывы. В образе террориста-подрывника в тряпичной маске запечатлел себя Хота Кастро. Китайцам же будущее все равно видится как продолжение истории. Хотя участники выставки на "Винзаводе" выглядят все же более вовлеченными в то, что происходит за Великой Китайской стеной. Ибо сквозь дырку в любой стене за тобой может подглядывать страшный "другой" — как это демонстрирует пугающе гиперреалистическая скульптура Пан Юя и Сунь Юаня "Я здесь", изображающая похожего на бен Ладена араба, прижавшего глаз к щели.
Фотохудожник Ван Гуофен в родном Китае точно выставляется — например, на последней Шанхайской биеннале. Хотя формально его работы вроде бы можно отнести к соц-арту. Ван Гуофен представляет масштабные панорамные фотографии пекинских зданий, построенных в середине 50-х годов в стиле, до боли напоминающем наш сталинский ампир. Столь же эклектичные, помпезные и величавые, они, кажется, сделаны еще более циклопическими при помощи фотошопа, в котором заодно удалось и стереть из кадра какие-нибудь признаки жизни. "Высокий тоталитарный стиль" уже вызывает не ужас или насмешку, а почти что жалость: маоистские дворцы изымаются из истории, чтобы стать частью мифологии.